мук и огня, которые возвещены на веки. И что к тому же души усопших по молитвам освобождаются из заключения в аду, как бы из некой темницы, свидетельствует между многими другими Феофан Исповедник, именуемый Начертанный... <...> В одном из канонов за усопших он так молится за них: “Слез и воздыхания сущие во аде рабы Твоя свободи, Спасе”. Слышишь ли? “Слез” сказал и “воздыханий”, а не какого-то другого рода наказания или очистительного огня. Если же когда и встречается в этих песнопениях и молитвах упоминание об огне, то не от временного и заключающегося в чистилище, но от того вечного огня и непрестающего наказания святые — движимые человеколюбием и состраданием к соплеменникам, желающие и дерзающие почти на невозможное — молятся избавить в вере усопших. Ибо так говорит святой Феодор Студит, и сам исповедник и свидетель Истины, в самом начале своего канона об усопших: “Вси помолимся Христу, творяще память днесь от века мертвых, да вечного огня избавит их в вере усопшия и в надежде жизни вечныя”. И затем в ином тропаре, пятой песни канона, говорит следующее: “Огня приснопалящего, и тьмы несветимыя, скрежета зубного, и червия безконечно мучащего, и всякого мучения избави, Спасе наш, вся верно умершия”. Где же тут “чистилищный огонь”? И если бы он вообще был, где было бы удобнее сказать святому про него, как не здесь? Бывают ли святые услышаны Богом, когда молятся об этом, это не нам исследовать, но сами-то они знали и Дух, обитающий в них, Которым движимые, они и говорили и писали; а в равной степени знал это Владыка Христос, Который дал заповедь, чтобы мы молились за врагов, и Который молился за распинающих Его и подвигнул к тому же первомученика Стефана, побиваемого камнями. И хотя, быть может, кто-нибудь скажет, что когда мы молимся за такого рода людей, мы не бываем услышаны Богом, однако все то, что от нас зависит, мы исполняем; а вот некоторые из святых, молившиеся не только за верных, но и за нечестивых, были услышаны и своими молитвами исхитили их от вечного мучения, как, например, первомученица Фекла — Фалкониллу и божественный Григорий Двоеслов, как повествуется, — царя Траяна» 625.
В. Слово Виссариона Никейского
Виссарион Никейский тоже составил трактат 626. Именно ему было поручено представить официальный ответ греков на трактат кардинала Чезарини. Его ответ был синтезом его собственной мысли (что касается предисловия и постановки вопроса) и святого Марка Ефесского (что касается аргументации).
Прежде всего, Виссарион подчеркивает, что греки, как и латиняне, согласны, что молитва Церкви помогает усопшим, но в то же время нигде у своих святых учителей они не встречали верования во временное искупление, совершаемое огнем после земной жизни.
Этот спор, как он отмечает, можно свести к двум пунктам, второй из которых можно подразделить на две части:
1. Есть ли прощение грехов после земной жизни?
2. Если есть, то каким образом оно совершается:
а) просто по милости Божией, отвечающей на молитвы Церкви, или
б) посредством наказания? И тогда — какого наказания: оковы, мрак, неведение или, как полагают латиняне, вещественный огонь?
Последний вариант греки полностью исключают: с одной стороны, они не встречали ни у одного учителя Церкви верования во временный вещественный очищающий огонь; с другой — такое учение служит поддержкой оригенистской доктрине апокатастасиса, отрицающей вечность мучений.
Относительно первого пункта греки, согласно учению отцов Церкви, без колебаний допускают, что после земной жизни существует прощение не особо тяжких грехов.
Единственный спорный момент заключается в том, каким образом происходит прощение некоторых грехов, — прощение, возможность которого допускают и Православная Церковь, и Католическая.
Виссарион начинает спор, представляя вначале то, что для греков казалось неприемлемым в учении латинян относительно очистительного огня. Для этого он разбирает один за другим пункты кардинала Чезарини 627.
(1-2) Цитируемые фрагменты 2 Мак. 12:46 и Мф. 12:32 имеют в виду прощение некоторых грехов, даруемое при определенных условиях после смерти, но в этих местах никак не говорится об очищении огнем.
(3) Относительно цитируемого фрагмента 1 Кор. 3:11-15 Виссарион отсылает читателей к неоспоримому авторитету одного из лучших толкователей святого апостола Павла — к святому Иоанну Златоусту. А Златоуст считает, что упомянутый апостолом Павлом огонь — это вечный огонь, не отпускающий своих жертв.
Правда, блаженный Августин понял этот текст иначе. Его ошибка проистекает из доброго намерения опровергнуть заблуждение тех, кто стремился распространять этот текст на все грехи и отрицал таким образом вечность мучений; поэтому он не нашел ничего лучше, как прибегнуть к среднему понятию — к временному огню.
В выражении апостола Павла впрочем сам спасется (σωθήσεται), но так, как бы из огня глагол σῴζεσθαι не следует понимать в его обычном смысле «быть спасенным», но в смысле, в котором он часто используется, — «быть сохраненным», иначе «убереженным» или «сбереженным». Ничто не указывает на то, что апостол мог бы иметь в виду временный огонь. Апостол хотел сказать, что проклятые не будут истреблены, но будут сохранены в вечном огне. Именно таково толкование святого Иоанна Златоуста, а вместе с ним и всех отцов Церкви. Апостол Павел сам подтверждает такую интерпретацию в Послании к Коринфянам (см.: 1 Кор. 3:13), так же как и другие места Священного Писания, где упоминается огонь Последнего Суда (см.: Дан. 7:10; Ис. 49:3; 96:3; 2 Пет. 3:7).
(6) Латиняне приводят различные святоотеческие тексты, однако эти тексты не несут того смысла, который они им приписывают. Святые Василий Великий, Епифаний,
Дионисий, Иоанн Дамаскин — все они утверждают, что молитвы живых способствуют оставлению некоторых грехов; но они не идут дальше этого. Что касается текста Феодорита Кирского, то он нуждается в дополнительных уточнениях, которых мы не находим ни в одном из его многочисленных произведений, а значит у него нет доказательной силы 628.
Остается все же
