Ознакомительная версия.
– Старое тело твое умирает, – продолжил шептать брат Пон. – Новое растет… «Алмазные зародыши» проклюнулись, и это больно, очень больно, особенно учитывая, как быстро все происходит. Что обычно делается за годы, мы исполнили за месяцы. Спокойнее.
Боль вроде бы ослабела, но зато начались видения: лес из сверкающих металлических лезвий, что торчали со всех сторон и кололи при каждом движении, пылающая река, из волн выдаются морды тварей, похожих на хищных динозавров, запорошенные снегом и покрытые инеем камни, шагая по которым, ты оставляешь на них ошметки кожи с подошв.
Я находил силы, чтобы выбраться из каждого, но попадал в другое, не менее мучительное. Внутри головы гудело, словно там били в колокола, и воздуха не хватало, и до дрожи в руках хотелось пить, а еще лучше окунуться с головой в прохладную чистую воду.
Когда я немного пришел в себя, через щели в крышке люка уже не проникал свет, намекая, что снаружи наступила ночь.
Опершись на едва не подломившуюся руку, я ухитрился сесть.
– Полегчало? – спросил брат Пон. – Это надо просто перетерпеть, выждать. Пройдет само.
Я кивнул, не сомневаясь, что он увидит мое движение во мраке.
– Тогда не трать времени, работай, – продолжил монах, и голос его посуровел. – Жизнь твоя может закончиться уже этим утром, и я бы на твоем месте потратил ее остаток с толком.
Накатила волна горячей, душной паники, но я сумел с ней справиться, зашептал: «Это не я, это не мое». А затем перешел к медитации на растворение собственного тела в пустоте, на которую в последние дни не хватало времени.
В тот момент, когда от меня осталась лишь крохотная точка осознания, вновь начались боли и видения. Но то ли ударили они с меньшей силой, то ли я встретил их в другом состоянии, но на этот раз я не поддался, сумел пережить приступ, не теряя контроля над телом и сознанием.
– Молодец, хорошо, – продолжал меня поддерживать брат Пон. – Не сдавайся.
Начав «установление в памяти» с первой, давно освоенной ступени, я поначалу решил, что не справлюсь даже с ней – ни о какой отстраненности речь не шла, желание хватало меня точно великан и вертело как хотело без малейших шансов посмотреть на него со стороны.
Но затем дело пошло, я справился с собой.
Второй этап, третий…
– Хватит, – сказал брат Пон, когда я вознамерился погрузить себя в состояние невежества. – Оставь что-нибудь на следующую жизнь, ведь она имеет шансы начаться очень скоро.
Еще недавно такое замечание вынудило бы меня помрачнеть, но в этот момент я только улыбнулся.
– Давай-ка освоим еще одну полезную вещь, – продолжил монах деловым тоном. – Появятся вопросы – задавай. Наши охранники, а их двое, дрыхнут наверху без задних ног и голоса твоего не услышат.
Брат Пон снова удивил меня, на этот раз – тонкостью слуха.
– Эта практика называется «движение против потока», и исполняют ее вечером. Завершается день, заканчиваются дела, и перед тем, как отойти ко сну, ты усаживаешься в тишине и начинаешь вспоминать…
Из памяти предлагалось вызвать только что произошедшее событие, обстановку, в которой оно случилось, эмоциональный фон, собственные мысли и действия других людей.
Восстановить все с максимальной точностью, вернуться сознанием в определенный момент.
Затем реставрировать предыдущий, еще более ранний, и так исчерпать целый день в обратном порядке, не осуждая себя за неудачи, не гордясь какими-либо успехами, не пытаясь обнаружить ускользнувшие от внимания моменты.
– А для чего тогда это все? – спросил я, когда стало ясно, что у меня получается, и неплохо, вернуться в ту комнату, где нас допрашивали, увидеть мелкие детали, вплоть до шрамов на лице хозяина большого пистолета и желтого пятна в углу одной из занавесок.
– А догадайся? – вопросом ответил брат Пон.
– Тренировка сознания? – предположил я. – Чтобы оно стало еще более гибким? Осознание того, что настоящее мало чем отличается от прошлого в том плане, что не менее иллюзорно?
– В конечном итоге да, – согласился монах. – Так что давай, практикуйся.
Я собрался было последовать его указанию, но заметил краем глаза движение в углу подвала. Приглядевшись, обнаружил, что ко мне вдоль стенки ползет непонятно откуда взявшаяся змея, небольшая, сантиметров в сорок, темная, но с белыми пятнами позади головы.
– Не двигайся, – прошептал брат Пон, но я и не собирался шевелиться.
Страха не было, даже дискомфорта, лишь слабое удивление по поводу того, откуда взялась рептилия.
Змея подползла ближе и замерла, уткнувшись мордой в подошву моей сандалии. Некоторое время провела в неподвижности, точно раздумывая, что делать дальше, а затем двинулась обратно.
– Вот знак того, что ненависть, обитающая в тебе, постепенно сдает позиции, – голос брата Пона окрашивало глубокое удовлетворение.
И в самом деле, раньше всякая живность появлялась рядом со мной исключительно для того, чтобы укусить, оцарапать или хотя бы попытаться испугать лаем или рычанием.
Сейчас же все прошло несколько иначе…
Закончив с «движением против потока», я занялся медитацией на объекте.
Честно говоря, в темном подвале условия для практики у меня были куда лучше, чем во время пути через джунгли. Ничто не отвлекало – ни звуки окружающего мира, ни то, что нужно постоянно отводить от лица лианы или отгонять кусачих насекомых, ни необходимость смотреть под ноги.
Натертая пятка не беспокоила, и не ныли натруженные икры и бедра.
В углу помещения выросло хорошо знакомое мне дерево с пуком листьев на верхушке. Сознание мое понемногу начало двоиться, намекая, что скоро произойдет смена перспективы, но тут сверху долетели голоса, и люк открылся.
Я торопливо спрятал лицо в ладонях, изображая полное отчаяние.
– Завтра умрете! – гаркнули через дыру в потолке, и в этот момент я увидел себя со стороны, как бы «глазами» дерева: нелепое растение почти без ветвей в лохмотьях отслаивающейся коры.
Потом смысл слов ударил словно ракета «земля – земля», и моя концентрация рассеялась.
– И все-таки он соврал, – проговорил брат Пон, едва крышка встала на место.
Я глянул на монаха с удивлением: неужели нас не расстреляют?
– В том смысле, что мы умрем именно завтра, – пояснил он. – Завтра не наступит. Есть только сегодня. Никто не лишается жизни в будущем, всегда в настоящий момент.
Определенная логика в этом была, но не могу сказать, что она меня утешила.
Мысль о том, что через несколько часов меня ждет насильственная гибель, вызвала сначала недоверие, удивление, а потом смутную, тупую тревогу, что засела внутри как огромная заноза.
Попытавшись избавиться от нее, я до конца не преуспел, хотя и почувствовал себя легче.
– Это такая разновидность пытки – сообщить узнику о скорой, неизбежной казни, – сказал брат Пон, наверняка видевший мои терзания. – Оставь это, не иди у них на поводу.
Легко сказать!
А если и вправду завтра нас убьют? Возьмут и расстреляют, трупы зароют…
Это не наивные дикари из племени уа, это настоящие кровожадные подонки!
– Думай о Пустоте, – посоветовал монах. – О тех чудесах, что в ней содержатся. Помни, что Пустота в том числе и плод уничтожения в сознании ложных доктрин, к которым ты не должен быть более привязан… Никто не в силах убить твой поток восприятия, осознания… А что до личности, так ведь ее никогда и не было на самом деле.
Я хмыкнул и пожал плечами.
– А вообще, кто знает, что ждет тебя дальше? – на брата Пона, похоже, напал один из редких приступов болтливости. – Может быть, ты очутишься в объятиях нирваны?
Я поднял руку, показывая, что хочу задать вопрос, и монах кивнул.
– А что такое нирвана? – поинтересовался я. – К чему мы вообще стремимся?
– Это истинная реальность, – сказал монах. – Только описать ее невозможно. Причина такой ситуации банальна – нирвана лишена свойств. Любой разговор о ней не имеет смысла. Попытка описать ее лишь приведет к тому, что в голове у тебя возникнет ложный образ. Да и вообще беседы о подобных вещах имеют результатом лишь то, что ведущий их человек проникается осознанием собственной значимости, представлением о том, что он духовен и развит. Но ведь от обсасывания таких слов, как «просветление», «свобода» или «нирвана», ближе к ним не станешь.
Последняя фраза брата Пона породила во мне глубокое беспокойство и одновременно разочарование.
Завтра превратилось в сегодня несколько быстрее, чем мне хотелось.
Я ухитрился несколько часов поспать, а проснулся с подведенным от страха животом. Попытался успокоиться, но ничего не добился, разве что впал в состояние глухой прострации.
Еще немного… и все. Нет, не может быть!
Но едва я убедил себя, что за нами не придут, как люк открылся и внутрь заглянул тип со шрамами и большим пистолетом.
– Выходите! – скомандовал он, кровожадно улыбаясь. – Время с вами кончать!
Ознакомительная версия.
