Снотворные вещества, производившие самые важные следствия, были самые простые и обыкновенные. – Плутарх сохранил нам описание таинств Трофония[54], описание, составленное человеком, который провел в пещере две ночи и день; оно скорее относится к сновидению человека, употребившего сильное наркотическое вещество, нежели к действительному зрелищу. Тимарх, – так называется посвященный, – имел сильную головную боль, когда начались видения, или, – что все равно, – когда питье стало действовать на чувства; та же боль чувствовалась, когда прекратились видения, т. е., когда он очнулся от своего сна.
Тимарх умер чрез три месяца после этого; жрецы вероятно употребили слишком сильные препараты (De daimonio Socratis).
Мы умолчим о чарах Цирцеи, так как подлинность их сомнительна, но тем не менее они доказывают, что в самые древние времена были известны свойства некоторых ядовитых веществ. В своих комментариях к Диоскориду, Лагуна упоминает об одном паслене, корень которого, будучи принят в вине, в количестве одной драхмы[55], наполняет воображение самыми восхитительными видениями. (Dioscorirle, lib. LXXVI, cap. IV, cit6 par Llorente, Histoire de I’inquisition, p. 457).
Галлюцинации в нервных болезнях
Каталепсия. – Древние писатели, изучавшее каталепсию, приводят наблюдения, которыя как бы подтверждают, что это нервное состояние осложняется галлюцинациями. Фридрих Гоффман говорит: «Narrant mira gaudia, ant phantasma tragica, visiories divinas, consortium angelorum, quin ct futura praenuntiari videntur, ac vatidicos se simulant».[56] Но, прочитав два наблюдения этого автора, мы сейчас увидим, что они относятся к каталептической исступленности.
Галлюцинации потому редко замечаются в каталепсии, что последняя зависит от изменения умственных способностей в этом странном состоянии. Действительно, умственные способности почти всегда прекращаются более или менее. В одном из своих сочинений (Catalepsie, Encyclop. cathol.), я сказал, что во время припадка, чувства почти совсем замирают, а умственные способности цепенеют. Однако наблюдение над некоторыми больными и чтение других авторов, убедили меня, что у некоторых каталептиков бывают грезы или видения, имеющие связь с предметами, которые особенно сильно поразили больных. В одном наблюдении, упомянутом в записках королевской академии наук, каталепсия была причинена сомнением в исходе значительной тяжбы, и во время припадков больная вполне сознавала положение своего дела. Гамильтон (Revue britannique) начертил историю одной молодой особы, которая в припадке слышала все, что говорили около нее.
Кроме того, наблюдение говорит нам, что эта болезнь может предшествовать или последовать припадку истерики, мономании, сомнамбулизма, осложнять каждую из этих болезней до такой степени, что в некоторых случаях становится почти невозможно отличить главную болезнь, от второстепенных, случайных явлений. Итак, хотя мы допускаем, что галлюцинации должны быть крайне редки в каталепсии, потому что мысль почти не действует в последней, однако полагаем, что галлюцинация иногда может быть в упомянутой болезни. Записка Пюэля о каталепсии, увенчанная медицинскою академией, не содержит ни одного случая галлюцинации, а между тем автор признает, что иногда сохраняется нормальное состояние чувств.
Эпилепсия. – Mнoгиe эпилептики, о которых говорит Эскироль, имели галлюцинации до своего бесчувственного состояния; они видели светлые тела и боялись, что те зажгут их. Им казалось, что они различают черные тела, которые увеличиваются, становятся громадными и грозят захватить их; они слышать гром, барабанный бой, стук оружия, шум битвы; чувствуют самый зловонный запах; им кажется, что их бьют. Bсе эти галлюцинации внушают им страх. Быть может, это самое чувство и придает чертам эпилептиков выражение ужаса, которое замечается у больных во время припадка.
Эти замечания не ускользнули от Гибберта и Петерсона, которые обратили особенное внимание на галлюцинации в эпилепсии.
Доктор Грегори упоминает об одном индивидууме, подверженном эпилептическим припадкам; у этого больного пароксизму обыкновенно предшествовало видение старухи в красном плаще, со злыми чертами, с отвратительным лицом, которая подходила к нему и ударяла его палкой по голове. Едва больной получал удар, как падал без чувств, одержимый судорогами.
Из числа многих моих больных, некоторые имели перед припадком видение, у других же видение наступало после припадка.
«I., уже десять лет одержим мономанией и говорит, что его преследуют ожесточенные враги. Иногда последние говорят ему глупые речи, мешают ему спать. С самого детства этот больной подвержен, кроме того, неправильным припадкам эпилепсии, которым часто предшествуешь галлюцинация, быстрая как молния. В минуту, предшествующую потере чувств, он видит фигуру, которая подходит к нему, как тень фантасмагории, и больной с криком падает на землю.
Иногда фантастические фигуры говорят с больным, ругают его и приказывают сделать то и то.
Жан Мунэн, говорит Берн, подвержен эпилептическим припадкам, за которыми наступаешь необыкновенное волнение. Однажды, после припадка, он бежит, как бешеный, за город и убивает трех людей. Схваченный и связанный жителями, Жан отведен в тюрьму. На расспросы, он отвечал, что хорошо помнит, как убил троих, и особенно сожалеет об одном из них, своем родственнике. Он говорил, что в припадках бешенства везде видит пламя, и что цвет крови доставляет ему удовольствие. (Brierre de Boismont, Observations medico-ligales sur la Monornanie homicide, p. 24, Paris, 1827).
В своих Considerations sur la symptomatologie de 1’epilepsie (Annales medico – psycholog., nov. 1843, p. 38i), Бильо говорить об одном молодом человеке, который за три дня до припадка видит и слышит свою мать и сестру, с которыми он разговаривает.
«Пароксизмам эпилепсии, говорит Конолли, часто предшествует видение призраков, привидений. Так как состояние мозга, необходимое для подобной галлюцинации, может быть и в других случаях, за которыми не следует пароксизмов, то понятно, что это обстоятельство может дать повод к верованию в сверхъестественные видения. – Один из моих больных, теряя чувства, видит пред собою красивые пейзажи».
Нисколько лет тому назад, в мое заведение пришел сельский житель с атлетическими формами; он желал лечиться от припадков эпилепсии, повторявшихся каждый месяц. В один из таких припадков, застигших его за жатвою, он схватил косу и, побежав чрез поля, стал косить все, что попадалось ему навстречу; действовать так его побуждал какой-то голос. Пробежав много полей, он остановился у стены и, потеряв силы, заснул.
В своем Traité sur l’pilepsie, Деласиов указывает на существование ложных впечатлений чувств. Описывая манию, наступающую за эпилепсией, обыкновенно бывающей у детей, он говорит, что последняя как бы делаются добычей внутреннего видения (р. 150). Он указывает на род отупения, в котором больной почти не имеет сознания, до того ложные впечатления обуревают его суждение и противодействуют истинным впечатлениям. Эти фантастические явления большею частью странны. Больной чаще всего видит призраков, убийц, воров, отвратительные и возмутительные сцены, которые приводят его в ужас, раздражение, гнев; в своем испуге, он кричит, борется, хочет бежать и даже нападает на окружающих. Волнение прекращается вместе с галлюцинациями (р. 155).
Истерика. – «Когда нравственный беспорядок, говорит Кабанис, произведен нервными болезнями половых органов, т. е., истерическими болезнями, то он сопровождается феноменами, странность которых, кажется, заставляла, во времена невежества, предполагать вмешательство какого-либо сверхъестественного существа. Каталепсия, экстаз и все припадки экзальтации, которые характеризуются идеями и красноречием, не свойственными ни воспитанию, ни привычкам больного, зависят большею частью от спазмов в половых органах». (Cabanis, Influence des maladies sur les idées).
Нет ни одного нервного состояния, которое представляло бы столь много и столь разнообразные явления, как истерика. Один практический врач, Оноре, показывая на женщин в своем зале, говорил нам: почти у всех этих больных есть истерика.
Слушая монолог истерических, посреди бессвязных фраз, вырываемых страданиями, нередко можно заметить, что больные говорят или отвечают невидимым существам, или жалуются на зловонный запах, отвратительный вкус во рту.
Замечаемые в истерике галлюцинации можно разделить на две категории, смотря по тому, являются ли они при здравом рассудке или осложняются помешательством.
Ц. уже много лет подвержена припадкам истерики; при их наступлении, она становится робкой, боязливой, пугливой; ее страх постепенно доходит до того, что Ц. везде ищет помощи. Упомянутый страх возбуждается в ней злобными лицами, которые показываются во время припадка, строят ей гримасы, оскорбляют, грозят прибить.
Доктор Ландуци замечает, что галлюцинации, обман и извращение чувств встречаются у истерических особ во множестве припадков. Одни постоянно видят во время парокзизма предмет, впервые возбудивший в них страх, в других замечаются необыкновенные ощущения, они жалуются на веревки, стягивающие их члены, на животных, которые гложут их кости, и проч. (Landouzy, Traite complet de l’hysterie, Paris 1846, p. 84).
