отклоняться от неукоснительного соблюдения, но во все времена стремилось во всей красе и нерушимости донести до следующих поколений все древние ландмарки, обычаи и традиции, обряды и ритуальные практики.
Что будет, если Великий Мастер нарушит одну из ландмарок, включенных в список, утвержденный его Великой Ложей, или какой-либо иной древний обычай, почитаемый в его юрисдикции ландмаркой? Ответ на этот вопрос был проиллюстрирован для нас событиями, происшедшими несколько лет назад. Досточтимый Мастер Ложи, проработав на своем посту в течение семи месяцев, был призван на воинскую службу. Братья ложи подали Великому Мастеру прошение об объявлении престола Досточтимого Мастера свободным, выдаче разрешения на досрочные выборы и отказе выбывшему на службу Мастеру в звании Бывшего Досточтимого Мастера, соответственно, без вручения соответствующего патента. Великий Мастер согласился с мнением братьев ложи. Между тем всем отлично известно, что в случае, если непреодолимые внешние обстоятельства препятствуют Досточтимому Мастеру исполнять свои обязанности на данном посту, по истечении срока он, тем не менее, получает звание Бывшего Досточтимого Мастера. Поэтому комитет Великой Ложи по законодательству, рассмотрев данный вопрос, отменил решение Великого Мастера, и оно было вычеркнуто из протокола собрания Великой Ложи.
Таким образом, строится процедура пересмотра решений Великого Мастера или Великой Ложи. В случае же нарушения ландмарки отдельным Вольным Каменщиком, он полнее может предстать перед масонским Судом чести по обвинению в недостойном поведении. Насколько мне известно, пока что в истории не было подобного процесса над Вольным Каменщиком по обвинению в нарушении ландмарок, однако необходимо помнить также и то, что поведение отдельных Вольных Каменщиков управляется законами и регламентами, основанными на ландмарках.
И в заключение: ландмарка для меня – это нечто, составлявшее собой неотъемлемый элемент Вольного Каменщичества на протяжении такого долгого временного отрезка, что ничто не побуждает меня, во время масонской работы в стенах ложи или просто в ходе моей жизни как Вольного Каменщика, озаботиться его истоками и временем использования впервые; это нечто ощущаемое мной органически, без анализа собственного поведения – почему я в данном случае поступаю так, а не иначе; нечто, при нарушении или полном устранении чего я ощущаю, что самой сути Вольного Каменщичества нанесен непоправимый урон; это обычай или традиция, управляющие франкмасонством, которые я считаю жизненно важными для сохранения франкмасонства и согласно которым я живу без видимых усилий и особого напряжения. Используя данное определение, я могу быть уверен в том, что, даже, подобно всем остальным братьям, не будучи в состоянии представить полный и всеобъемлющий список ландмарок, я могу узнать их при случае, если столкнусь с ними в быту или стану свидетелем их несоблюдения.
Мне можно возразить, что я, таким образом, превращаю в ландмарки то, что является просто древними обычаями и традициями, но в таком случае, я попросил бы указать мне, где проходит граница между определениями ландмарки и древнего обычая, или традиции, соблюдавшегося, или соблюдавшейся, многими людьми на протяжении длительного времени. В любом случае, ландмаркой не могло и не может стать ничто, что не являлось бы древним обычаем, древней традицией, заповедью или законом, составлявшими неотъемлемую часть франкмасонства на протяжении значительного времени. Если даже какой-либо древний обычай не считается достойным того, чтобы включать его в число ландмарок, он все равно остается тем, чем был, древним обычаем, а следовательно, соблюдение его вряд ли менее важно, чем соблюдение любой из более или менее официально принятых ландмарок.
По-моему, здесь сказано вполне достаточно для любого из братьев, желающих соблюдать ландмарки во всей их полноте, и для любого Досточтимого Мастера, желающего следить за их соблюдением: живи и действуй согласно торжественным обязательствам, принятым тобой в различных степенях франкмасонства, согласно положениям наставлений, прослушанных во всех этих степенях, ознакомься с содержанием Древних Заповедей и первых Общих регламентов, обычаями и традициями прошлых лет, следуй иным сборникам масонского законодательства, в которых сохраняется и подробно истолковываются все наши древние законы, обычаи, традиции и все ландмарки.
Данная работа о ландмарках, несомненно, является лишь кратким обзором доступной литературы и основополагающих соображений по теме, однако я уверен, что пролил свет на данную проблему для многих братьев. В любом случае, для меня самого работа эта оказалась крайне полезной. Завершить ее я хотел бы следующими словами. Составила ли Великая Ложа свой собственный список ландмарок, или нет, вне зависимости от того, что меж братьями нет согласия в вопросе полного и неоспоримого определения ландмарок, франкмасонство все равно продолжит свое неуклонное и неостановимое шествие через века путями вековых своих обычаев и традиций, и мы передадим тем, кто придет после нас, то же величественное общество, которое передали нам наши предки. Франкмасонство развивается и продолжает жить, неизменное в своей основе; неизменно наставляющее в великих и неизменных истинах, неизменное в своих чудесных аллегориях, неизменное в своих вековых символах; неизменно взывающее ко всему лучшему, что только есть в человеке, в лице лучших из людей.
Масонство и правовая доктрина
(вместо послесловия)
Еще недавно большинству юристов в России вопрос о связи права с масонством мог показаться надуманным и маловажным, поскольку у нас даже в научном профессиональном сообществе об этом знали крайне мало, если не сказать – вообще ничего.
Тому способствовали известные цензурные ограничения в СССР, позволявшие говорить о масонстве в политико-правовом контексте лишь как о «космополитическом движении, охватывающем буржуазные слои населения государств капиталистического мира и ставящем цель укрепить империалистическое господство над трудящимися путем закулисных интриг, социальной демагогии и круговой поруки» [100]. Если в советской печати и появлялись публикации о влиянии масонства на развитие социальных идей, то подавались они в неизменно негативном и «идеологически выдержанном» тоне [101].
Постсоветская историко-юридическая наука, в отличие от чисто исторической, к масонству также обращалась мало и, к сожалению, не всегда удачно. Не имея качественных первоисточников и пользуясь низкопробной, откровенно «конспирологической» литературой, волна которой захлестнула российский книжный рынок в 90-е годы, некоторые историки права в редких работах на эту тему в лучшем случае не сказали ничего нового, в худшем – обманывались сами и вводили в заблуждение своих читателей.
Нельзя сказать, что в российской науке совсем нет качественных исследований юридических аспектов масонства. Кое-что на эту тему было написано еще до революции [102]. Из более современных работ особого внимания заслуживают труды доктора юридических наук, профессора И. А. Исаева – заведующего кафедрой истории государства и права Московского государственного юридического университета (МГЮА) им. О. Е. Кутафина. Проблематику места Ордена вольных каменщиков, а также других тайных обществ и их доктрин в истории правовой мысли этот ученый исследует в целом ряде своих монографий, среди которых назовем, прежде всего, очень важную книгу «Politica Hermetica. Скрытые аспекты власти»
