своим различением и ничем другим, о безгрешный! Я непрерывно пробуждаю эти умы различением, как солнце своим светом раскрывает цветы лотоса.
8–14. О Рама, некоторые из этих умов, прислушавшись к моим пробуждающим словам, благодаря моим благословлениям достигли освобождения и обрели покой. Другие по глупости не внимали моей мудрости и, отвергая меня, низвергались в пещеры невежества. Эти глубокие темные пещеры были адом и преисподней, о сын Рагху! А умы, которые оказывались в банановых рощах, наслаждаются только райским блаженством, ты должен знать. Те же, кто попадает в глубокие пещеры и не выходит из них, – это умы с огромными грехами, о Рама. Те, кто заходит в банановые рощи и не выходит из нее, – это умы, полные заслуг и чистых качеств, о Рагхава. Те, кто попадает в колючие заросли каранджи и остается в них, – это умы обычных людей, о потомок Рагху!
14–17. Некоторые из них пробуждаются и освобождаются; некоторые из этих существ принимают разные формы, переходя из одной утробы в другую, то поднимаясь в рай, то падая в ад. Густой лес, полный острых шипов страданий, известных как привязанности к жене и родственникам, – это разнообразные желания и состояния человека. Те умы, которые входят в колючие заросли каранджи, рождаются как люди, привязанные к объектам наслаждения.
18–22. Знай, о Рама, что банановая роща, прохладная, как лунный свет, – это небесный рай, дающий уму умиротворение и спокойствие. Некоторые тела поддерживаются благими аскезами, пребывая в неподвижном возвышенном состоянии. Глупцы, отвергавшие мою мудрость, своими несознающими умами отказывались от собственного различения! Слова «ты заметил меня, и я пропал, ты мой враг» – это слезы ума, уничтожаемого мудростью. Этот великий плач человека – рыдания ума, утрачивающего сети мирских наслаждений.
23–25. Те, чей ум обладает частичным пониманием и не достиг высочайшего состояния, оставляя наслаждения, испытывают огромные страдания. Рыдающие взирают на свои руки и ноги с сожалением, думая: «Увы, оставив их, что я буду делать?!» При избавлении от конечностей страдания тех, чей ум обладает только частичным пониманием и не достиг высочайшего состояния, только растут.
26–30. Но блаженный смех человека, пробужденного мной, – это наслаждение ума, обретшего различение, о Рама. У обладающего различением, оставившего надежды на мир сансары, при оставлении форм блаженство только возрастает. Человек, который со смехом взирает на свои конечности, осознает, что они были причиной его самообмана. Он смотрит на них, радуясь и мысля: «Увы, столь долго меня обманывали эти воображаемые несуществующие понятия!» Ум, овладевший различением, успокаивается в безграничном состоянии и издалека с улыбкой наблюдает за тем, что в прошлом приносило страдания.
31–35. То, что ум остановили и сознательно, с помощью правильных вопросов заставили задуматься, показывает, что различение может контролировать ум. То, что отпадающие конечности тут же исчезали, передает, что желание наслаждаться объектами пропадает, когда пропадает ум. То, что существо описывается как имеющее тысячи глаз и рук, означает бесконечные состояния и формы ума. То, что человек сам себе наносил множество ударов, показывает, как ум наказывает себя ударами дурных фантазий. Как человек бил сам себя и убегал от себя, так же ум отступает, спасаясь от страданий, причиняемых его собственными склонностями и желаниями.
36–41. Взгляни на это разросшееся невежество: ум избивает сам себя собственными желаниями и бежит от себя самого! Все умы, опаленные своими страстями и спешащие от себя, имеют возможность устремиться к высшему состоянию. Ум сам является причиной своих огромных страданий, и сам себя заставляет терзаться, из-за чего снова бежит куда-то. Ум запутывается в сети собственных воображаемых привязанностей и домыслов, как шелковичный червь замуровывает себя в собственном коконе. Капризный ум забавляется, навлекая на себя несчастья, словно ребенок, не видящий, что его дурные потехи ведут к страданиям. Ум подобен обезьяне, которая бездумно вытащила распорку, стоявшую в расщепленном дереве, защемила себе мошонку и застряла в ловушке.
42–43. Осознав бесполезность мира долгими практиками сосредоточения и осознания, ум более не испытывает страданий. Из-за заблуждения ума страдания вырастают до размеров гор, но когда он оказывается под контролем, они пропадают, как снег тает на солнце.
44. Если ум в течение жизни наполнен чистыми желаниями, поддержанными писаниями, в спокойствии подобно мудрецу, тогда, достигнув высочайшего, чистейшего из чистейших умиротворенного нерожденного состояния и утвердившись в нем, человек более совершенно не страдает даже в великих бедствиях.
Такова сарга девяносто девятая «Продолжение истории об уме» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 100. О появлении ума.
Васиштха сказал:
1–4. Ум возникает в высшем Брахмане, отличаясь и не отличаясь от него, подобно волне, поднимающейся в океане. Ум пробужденных, о Рама, является только Брахманом и ничем другим, как для знающих единство воды волна не отлична от океана. Для непробужденного, о Рама, ум является причиной заблуждений сансары, как для того, кто не понимает единства воды, вода и волна различны. Только ради объяснений непробужденному создается воображаемое разделение между словом и тем, что оно означает.
5–6. Высочайший Брахман всемогущ, безграничен, вечен, полон и неразделен, и нет ничего, что бы было вне его вездесущей сущности. Брахман обладает всеми силами, он наполняет все и по собственной воле являет свои силы.
7–10. О Рама, сила сознания Брахмана проявляется в телах воплощенных существ, сила движения – в ветрах, сила тяжести – в камне. Его сила текучести видится в водах, сила свечения – в огне, сила пустоты – в пространстве, сила ощущения – в живущих. Всемогущество Брахмана проявляется повсюду: это сила разрушения в разрушаемом и сила печали в страдающих, это сила радости в радующихся, сила отваги – в воине, сила созидания – в творениях и всемогущество – в разрушении конца кальпы.
11–13. Как в семени дерева пребывает само дерево с плодами, цветами, листьями и ветвями, так же вся эта вселенная пребывает в Брахмане. По причине способности к отражению ум, называемый также дживой, видится в Брахмане и находится как бы между сознанием и материей. Разнообразные деревья, лианы, кусты и побеги – это лишь неизменное Сознание, которое видится как разнообразные фантазии о неузнанной реальности.
14–18. О Рагхава! Теперь смотри на этот мир, который есть «я» в реальности, как на Брахмана. Воистину, это вездесущее чистое Сознание, вечно сияющее в своем величии. Небольшое проявление в Брахмане способности мышления называется умом. Подобно иллюзии павлиньего пера в небе или представлению о ряби на поверхности воды, так же ум или джива являются только отражениями в чистом Сознании. Так возникает форма ума, состоящая из мыслей. Это лишь проявление силы Брахмана и потому является только самим Брахманом, о победитель! Разделение на «это», «то» и «я» порождено видимостью. Более того, какова бы ни была изначальная причина заблуждения ума относительно Брахмана, она – только в самом уме, и ее природа – нечто и реальное, и нереальное.
19–22. Способность иметь все силы принадлежит Брахману. Несомненно, ум по природе реален, так как вездесущий Брахман пребывает в уме. Как силы времен года находятся в деревьях, так же желания ума пребывают в Брахмане. Как земля, содержащая цветы всех времен года, являет их в зависимости от места и условий, а не случайным образом, так же Создатель проявляет силы разумности. Поэтому в различных местах и в разное время являются силы, соответствующие разнообразным условиям – месту, времени и прочим, как из земли растут различные плоды. Но ничего отдельного не рождается, отдельное лишь видится в результате иллюзии.
23–25. То описываемое словами, что обозначается как отдельности форм, сравнений и прочих факторов, порождено Брахманом,
