Него, стать Его руками, Его ушами, Его присутствием». Приступы тщеславия можно одолеть, постепенно вытесняя их благодарностью, поскольку смирение для большинства из нас – это слишком трудно, но благодарность доступна нам в любой момент.
Сделав это, человек может перейти к вечернему молитвенному правилу. Большинство, а православные почти всегда станут читать его так, как оно сформулировано в молитвослове. Здесь необходимо научиться честности, преодолеть в себе набожность и заменить ее прямотой. Все молитвы, которые мы читаем, будь то псалмы или молитвы святых, были написаны не в кабинетных условиях, не как упражнение в словесности. В какой-то момент под давлением обстоятельств – внутренних или внешних – они вырвались из чьего-то сердца, как поток крови. Это был либо вопль ликования, либо вопль раскаяния, либо вопль горести. В тот момент они были подлинными. Теперь эти молитвы записаны на бумаге, но что мы можем сделать с ними? Можем ли мы всерьез вообразить, будто способны совершенно искренне день за днем читать молитвы, отражающие жизнь святых? В нашем молитвослове есть молитвы святого Иоанна Златоуста, святого Василия Великого и многих других святых. Могу ли я вообразить, будто способен полностью отождествить себя с кем-либо из них, с какой-либо из их молитв? Повторяю, полностью! Нет. И нет никакого смысла в том, чтобы читать Богу эти молитвы так, будто они исходят от меня, если они имеют со мной мало общего, а то и вовсе ничего. Это заблуждение – полагать, будто Богу просто нравятся псалмы и будто Ему приятно слышать, как я читаю их один за другим. Они Ему очень нравились, когда в них изливал душу царь Давид, но не когда мы безразлично их вычитываем.
Так как же быть с псалмами и молитвами? Можно привнести в них нечто свое, и если мы верим в помощь и заступничество святых и находим молитву, подписанную именем одного из них, мы можем сказать: «Святой Иоанн Богослов или святой Василий, я буду читать твою молитву, помолись вместе со мной, подними эту молитву с земли и, если это возможно, помоги мне понять, что ты имел в виду». А затем внимательно прочитать эту молитву или псалом. Если делать это честно, то иногда мы можем сказать: «Да, я могу с этим согласиться,
в этом есть правда обо мне или о моем отношении к Богу, к жизни, к людям». Но когда мы встречаем слова, которые кажутся нам совершенно чужими, мы должны честно остановиться и сказать: «Господи, это я даже еще не начал осознавать. Я не понимаю, как этот святой мог такое сказать. Я ничего не знаю о его опыте общения с Тобой, или о его жизни, или отношении к людям, я могу прочитать это как программу, я могу прочитать эти слова, чтобы они отложились у меня в сердце и в уме, но больше ничего поделать не могу. Может быть, однажды я смогу произнести их честно от своего собственного имени, а не только от имени этого святого, но сейчас это все, что я могу сделать». И если бы мы поступали так, какими бы мы стали честными и как мало мы могли бы сказать от своего собственного имени.
Простите, возможно, я говорю как пессимист, потому что сужу по себе.
Итак, необходимо следить за двумя вещами. И первая из них – понимать, что именно мы скажем Богу. Очень часто человек встречается с молитвами только в тот момент, когда молится. Нас поражает та или иная фраза, но поскольку, например, во время службы мы молимся вместе со всеми, у нас нет возможности остановиться. И священник не может обратиться к своей пастве и сказать: «Извините, я тут хочу немного поразмышлять над этими словами, они меня поразили». Мы идем дальше и дальше, но потом, спокойно сидя в своей комнате, надо вернуться к этим словам и сказать: «Эти слова меня поразили, когда я их читал или слышал, но почему? Что они мне открыли? Если они меня поразили, значит, на эти слова во мне откликается весь опыт моего ума, моего сердца и моей жизни. Что же они мне сообщают?» И если мы будем так размышлять над молитвами, которые читаем каждый день, постепенно они станут для нас родными, и опыт людей, более великих, чем мы, станет нам близок, и вокруг слов молитвы или фраз из той или иной молитвы начнет собираться наш собственный жизненный опыт, так что, произнося эти слова, мы будем ощущать их умом и сердцем.
Могу привести вам один пример, который очень меня тронул и трогает до сих пор. Мне было около девятнадцати лет, я служил в нашем приходском храме вместе со старым дьяконом, который читал вместе со мной, по очереди. Но он читал на такой необычайной скорости, что я просто не успевал следить глазами по строкам. После богослужения я сказал ему: «Отец Евфимий, вы у меня украли всю эту службу, и ради чего? Уверен, что вы никак не могли молиться в это время». Это было очень надменное заявление, но мне тогда было всего девятнадцать. И этот человек, которому было уже за восемьдесят, заплакал и сказал мне: «Простите меня! Знаете, я родился в очень бедной русской деревушке, и у моих родителей не хватало средств даже на то, чтобы меня прокормить. Когда мне исполнилось семь лет, меня отдали в монастырь, чтобы меня там кормили и учили. Я провел в этом монастыре всю свою жизнь. Все слова, все песнопения, которые я слышал каждый день, так сильно переплелись со мной, что, когда я открываю книгу и вижу первые слова молитвы, вся моя душа начинает петь – как будто рука коснулась струн арфы». Видите, для этого человека каждое слово превратилось в струну, и ему достаточно просто увидеть слово, чтобы его душа заплакала или запела в молитве. Вот что нам следует научиться делать с молитвами, которые мы произносим, – так связать, так переплести их с собой, чтобы каждый звук, каждое слово вызывали в нас поклонение. Это поклонение, славословие может случиться раз в жизни, но оно оставит в сердце неизгладимый след.
Второе, что очень важно в этом отношении, – превратить свою молитву в жизнь, а свою жизнь – в молитву, то есть если я прошу Бога: «Господи, подай мне то-то и то-то», это значит, что я предпринимаю все, что могу, чтобы этого достичь. Я не буду просто сидеть и ждать, пока Бог совершит во мне и для меня то, что
