я сам могу сделать для себя, или то, что я должен сделать для Него.
Есть такой рассказ – кажется, о святом Филиппе Нери [46]. Он был человеком горячим и умудрился рассориться с большинством монастырской братии. Как-то раз ему все это надоело, он пошел в часовню, преклонил колени перед статуей Христа и стал просить: «Господи, пошли мне терпения!» Помолившись, он вышел во двор и встретил там одного брата, который всегда был добр к нему, а тут вдруг походя бросил ему в лицо язвительное замечание. Филипп Нери вспыхнул и огрызнулся. Пройдя еще немного, он снова попал в такую же ситуацию: встретил другого брата, рассказал ему, что случилось, а тот ответил: «Так тебе и надо!» Будущий святой Филипп в отчаянии побежал обратно в часовню, упал на колени перед статуей Христа и возопил: «Господи, разве я не просил Тебя послать мне терпения?» И в ответ из статуи раздался голос Христа: «И вот, я умножаю для тебя возможности ему научиться».
Надо помнить об этом, о том, что мы не можем просто сказать Богу: «Сделай это за меня». Можно сказать: «Господи, я понял, что у меня есть такая-то нужда, я сделаю все, что могу, но прошу Тебя о помощи, ибо без Тебя – нет, я не могу ничего сделать». Правда и то, что сила Божия совершается в немощи, но мы должны принести эту немощь Богу и должны позволить Ему действовать, а также сделать все, на что способны сами.
Иногда мы можем сами себя перехитрить ради собственного блага. Помню, учась на врача, каждый день по дороге из больницы домой я поворачивал за угол, откуда были видны окна нашей квартирки в мансарде. Весной и летом я каждое утро говорил своей бабушке: «Пожалуйста, не закрывай окно в моей комнате, такая погода хорошая!» И каждый раз, поворачивая за угол, я видел, что окно закрыто, вскипал от гнева, шел домой и говорил ей: «Бабуль, ну я же тебя просил!» А у нее всегда находилась уважительная причина, по которой она закрыла окно. И вот однажды мне это надоело, и я решил: «Посмотрю-ка я на это по-другому!» Перед поворотом за угол я сказал сам себе: «Спорим, опять закрыто!» Повернул за угол – закрыто. «Вот, угадал!» – обрадовался я. Я уже не сердился, а был доволен собой. Так что, видите, можно найти множество способов применить молитву к жизненной ситуации и наоборот.
Но очень важно, чтобы слова молитвы так сплелись со всеми фибрами души, чтобы именно они имели власть над нами, ведь нами владеет многое: обиды, воспоминания и тому подобное. Почему же тогда Евангелие или слова молитвы имеют над нами меньше власти, чем обида на человека, который на самом деле задел нас лишь поверхностно? Мы помним такое годами – обиды болят, как раны, и отравляют нас, как яд.
Приведу вам пример того, что я понимаю под властью молитвы над душой, когда эта молитва и душа переплетены. Один из наших певчих, старик с очень красивым голосом, заболел раком. Его забрали в больницу, где он стал постепенно угасать. Я каждый день приходил его навестить, и в скором времени старшая медсестра стала встречать меня словами: «Вам не стоило приходить, вы понапрасну теряете время, он все равно без сознания». Я заходил в палату, где он лежал, и начинал петь краткий молебен. Постепенно стало заметно, что в нем пробуждается сознание, и какое-то время до окончания молебна он пел вместе со мной – тихонько, как мог, но он был в сознании и мы могли поговорить. Потом наступил день, когда я, придя в больницу, увидел его в полностью бессознательном состоянии, в коме – по одну сторону сидела жена, по другую дочь. Его жена сказала мне: «Какое горе: мы были в Японии, прилетели только сегодня и даже не можем попрощаться с ним перед смертью». Я сказал его дочери: «Перейди на другую сторону и сядь рядом с матерью». Затем я встал на колени рядом с умирающим и стал тихонько напевать ему пасхальные песнопения и песнопения Страстной седмицы. Было видно, как к нему постепенно возвращается сознание; наконец он открыл глаза, и я сказал: «Вы умираете, слева от вас ваши жена и дочь, попрощайтесь с ними». Они простились, а затем я произнес: «Теперь идите с миром». Он вновь впал в кому и умер. И в этом не было никакого чуда, я не хочу сказать, будто сотворил что-то чудесное. Дело в том, что эти песнопения с самого раннего детства были настолько тесно связаны у него с Жизнью с большой буквы, что они смогли вернуть его к жизни, чтобы попрощаться. Так что этому необходимо научиться, но также необходимо научить остальных.
Мне думается, очень важно, чтобы женщина молилась в период беременности, чтобы матери младенцев пели или читали над колыбелью молитвы: вы даже не представляете, как ребенок может впитывать священные слова или даже просто слова.
При этом нельзя сказать, что решающую роль здесь играет сознание. Помню, во время войны к нам в госпиталь попал раненый солдат-эльзасец, который так и не выучил французский, хоть и родился в период между войнами, когда Эльзас уже снова отошел Франции. Он говорил только по-немецки и по-эльзасски. Среди нас был очень молодой протестантский пастор, который беседовал с ним, пока тот был в сознании. И вот однажды этот пастор вышел из палаты, обливаясь слезами, и сказал мне: «Какая беда! Он без сознания, я больше ничего не могу для него сделать!» Я ответил: «Не говори глупостей! Вернись к нему в палату, сядь рядом и медленно и внятно читай ему Евангелие, начиная с воскрешения Лазаря». И вот этот молодой священник три дня сидел и читал Евангелие: не скажу, что день и ночь напролет, но регулярно, давая умирающему иногда отдохнуть. Перед смертью тот пришел в себя и сказал мне: «Спасибо, что сказали священнику это сделать. Я слышал каждое слово. Я не мог ответить, но они вдохнули в меня новую жизнь».
Это может делать каждый из нас – для себя и для окружающих – не только в таких экстремальных ситуациях, как кома или приближение смерти, но и для людей, которые находятся в духовной коме, в духовном сне и которые, сами того не замечая, получат эту весть и однажды помолятся и поклонятся Богу, пусть даже на одно мгновение, одним словом. Помнится, один из наших святых, старец Силуан, говорил, что, если бы мы
