Свт. Иннокентий Херсонский - Страстная Седмица

Судия Иисусов не достиг, как известно, цели своего благого намерения; ожесточенное: распни, распни его! (Лк. 23; 21) — было ответом на его трогательное восклицание: се человек! Мы, по-видимому, гораздо счастливее его в сем отношении; ибо, износя пред вас сие святое изображение, никогда не слышим того, что слышал он, а внемлем противному: все клянутся не давать лобзания, яко Иуда… Но, братие мои, несмотря на все сие, можно ли быть твердо уверенным, что мы ныне успеваем сделать для возлюбленного Господа нашего более, чем римский судья Его? Неложный признак успеха в сем случае один: уменьшение между нами нечестия и пороков, умножение веры, любви и прочих добродетелей. В пользу ли нашу сей решительный признак? Пастыри града сего, в прошедшую четыредесятницу вы приняли из уст всех жителей его исповедание во грехах: скажите, можно ли вам, явясь ныне пред Сего Великого Пастыреначальника, объявить, что в настоящее лето слух ваш менее страдал от ужасной повести дел темных? Правители и судии, в руках коих весы закона и правды для всей страны нашей, скажите и вы, можно ли вам пред Сим Судьею неба и земли засвидетельствовать ныне, что тяжесть преступлений, лежащая на весах ваших, не увеличивается, а уменьшается, что носящие имя Христово начинают менее досаждать вам неправдами своими, нежели враги Креста Христова? — А когда пастыри и правители наши не могут, братие, представить за нравы наши благого свидетельства, то кто и что поручится ныне за нас пред Господом и Спасителем нашим?

Что же делать ныне служителям алтаря среди такой безуспешности их служения? Уже не взять ли им по сему самому святое изображение сие от очей наших, и не сокрыть ли, подобно ковчегу завета, среди Святая Святых, дабы оно было там предметом чистого созерцания и поклонения для одних Ангелов Божиих, выну присутствующих в храмах наших?.. Но что же мы взамен сего представим вам более трогательного?.. И если от Креста и Плащаницы Господней некоторые возвращаются прямо на путь неправды, то что будет, если не станет перед очами их и сего трогательного зрелища? — Или, может быть, подобно судии Иисусову, умыть нам, братие, пред всеми вами над сим изображением руки и сказать, подобно ему: мы неповинны в крови праведного сего; мы делали с своей стороны все, чтобы вы уразумели цену сей Божественной Крови, чтобы она не пала на главы ваши. Но, увы, чего достигли бы мы и таким образом? Наша ли собственная невинность должна занимать нас, когда вы гибнете душой?.. Нет, подобно Иеремии, сидевшему и плакавшему на развалинах возлюбленного Иерусалима, и мы, братие, должны просидеть мысленно у развалин образа Божия в вас, должны до последней минуты вашей и нашей жизни употреблять все средства к тому, чтоб сей образ паки был восстановлен во всей лепоте своей. И мы будем делать сие; будем, по совести и примеру апостола, настоять благовременно, и даже безвременно, доколе Сам небесный Домовладыка не воззовет нас с духовной стражи Своей. Но, совершая долг звания своего, вместе с тем, братие, мы молим и вас самих, не пренебрегать совершенно спасением душ ваших, обращать хотя сколько-нибудь внимания на ту бездну греха, в коей многие находятся доселе. Быть не может, чтобы таковые были совершенно довольны своим греховным состоянием, чтобы совесть давно не внушала им, что аще не покаются, непременно погибнут. Вероятно, многие из таковых уже не раз давали обет исправить свою жизнь, оставить все пагубные и бесчестные привычки, примириться с Богом и совестью… За чем же стало дело, возлюбленные? Когда лучше положить начало сему покаянию, как не теперь, у гроба Господня? Ныне, ныне время благоприятно, се ныне, ныне день спасения! (2 Кор. 6; 2). Время благоприятно; ибо все вокруг нас теперь располагает к покаянию; день спасения: ибо день смерти Господа, подъятой для спасения всего мира. Имея в виду сие, и мы ныне особенно почитаем за долг возвысить глас свой, и, словами апостола Христова, воззвать ко всем и каждому: примиритеся с Богом! (2 Кор. 5; 20). Великие и малые, знатные и бесславные, богатые и убогие, мудрые и неразумные, — всяк кто грешник — и, следовательно, всяк кто человек — примиритеся с Богом! Престаньте раздражать вашими грехами Всемогущего и Благого; престаньте утомлять милосердие Его своим ожесточением и нераскаянностью, да не подвергнетесь тому, что будете плакать и умолять, но никто не услышит вас.

Примиритеся! Да падет каждый грешник пред сим горбом и да скажет со слезами: Господи и Владыко живота моего! Вполне чувствую, как много оскорбил я благость и долготерпение Твое, блуждая доселе по всем стезям греха и беззаконий, творя непрестанно волю плоти и скверных помышлений моих. Прости мне мое неразумие, гордость и злобу: я не ведал сам, что творил. Теперь вижу всю мерзость деяний моих, — и прибегаю к Тебе с покаянием. Конец неверию и ожесточению! Конец злу и беззакониям! — Отселе я раб Твой, исполнитель закона Твоего, ревнитель славы имени Твоего. Сколько я любил грехи, стократ более буду любить святый закон Твой. Приими мое исповедание, и даруй силы совершить обет мой.

Такая молитва от покаянного и сокрушенного сердца будет, братие, самым приятным приношением для почивающего во гробе Господа и Спасителя нашего. Для принятия сего дара от грешников Он и является ныне в сем святом изображении.

Вот, наконец, среди беззаконного суда над Иисусом и глас о Нем народа, — тот глас, в пользу коего ныне по разным странам столько лживых и безумных возгласов! Вот, наконец, приговор над Иисусом и так называемого, свободного собрания общественного, — тот приговор, мнимым беспристрастием коего так жалко прельщаются целые царства и народы! — И Пилат, подобно нынешним мудрецам, уверен был в превосходстве добродетели перед пороком, почему и почитал совершенно достаточным поставить только невинного Иисуса пред народным собранием наряду с Вараввой, дабы спасти Его от казни крестной; но что вышло? Вместо гласа Божия, каковым привыкли иногда называть глас народа, из уст иудеев раздался ужасный голос духа злобы: не Сего, но Бараеву!..

Остановитесь, несчастные избиратели! Что сделал вам Пророк Галилейский, что вы осуждаете Его так безжалостно на смерть? Не Он ли отверзал очи вашим слепцам? Исцелял ваших прокаженных? Изгонял бесов? Воскрешал мертвых? Не Он ли поучал всех и каждого путям живота вечного? С другой стороны, чем заслужил вашу любовь и предпочтение перед Иисусом Варавва? Не от него ли столько времени трепетали грады и мирные веси? Не его ли проклинают доселе за разбой и убийства жены, лишенные супругов, матери, обезчадевшие от детей? Не вы ли сами, наконец, молитесь ежедневно и в храме и в домах ваших о пришествии Мессии, Который стоит теперь перед вами, ожидая вашего приговора?

Никто и ничего не может сказать напротив; и, однако же, все вопиют: не Сего, но Варавву! Почему? Потому что Божественное лицо и святое учение Иисусово не приходятся по страстям и народным предрассудкам иудейским; потому что Он не удовлетворяет и не показывает желания удовлетворить тем мечтательным ожиданиям, кои каждый создал в уме своем касательно лица и действий Мессии.

Нет сомнения, что несчастные избиратели иудейские следовали в сем случае даже не собственному, хотя бы и ошибочному, мнению, а чуждому наущению; нет сомнения, что фарисеями и книжниками внушено им теперь о лице и действиях Иисуса множество самых превратных понятий: что Он мытарем друг и грешником (Мф. 11; 19); что Он субботу не хранит (Ин. 9; 16); что если изгонит бесы, токмо о веелъзевуле князе бесовстем (Мф. 12; 24); что если бы даже был невинен, то уне есть да един человек умрет за люди, а не весь язык погибнет (Ин. 11; 50) — от мести грозных римлян, в случае признания Его за Мессию и царя Иудейского. Но, братие мои, лучшим ли от всего этого делается беззаконный приговор, который народное собрание иудейское произнесло теперь над Иисусом? Менее ли отвращения и ужаса внушает к себе это злосчастное ослепление общественное? — Если Сын Божий, Спаситель человеков, отданный на суд народного мнения, не мог найти у него Себе предпочтения пред Вараввой и осужден на смерть, то какая невинность и какая добродетель могут быть уверены, что глас ослепленного народа не принесет их в жертву, если не своим, то чуждым страстям и прихотям?

Итак, видите, когда и где явилась уже во всей силе слепота мнений и приговоров народных, коим лжеименная мудрость возмнила ныне подчинить благоустройство обществ человеческих! Вопрос о сем решен еще на Голгофе, среди суда над Спасителем мира. — И что видим у тех народов, кои в недавние дни, возревновав примеру Пилата, имели безумие отдать общественное благо свое на мнение и суд всех и каждого? Сколько людей мудрых и добродетельных променено уже на Варавв и разбойников! — Но иудеи, при всем ослеплении своем, все еще показали себя разумнее мудрецов нынешнего века: они испросили токмо свободу Варавве, но не оставили его во главу и вождя над собой, а в наши несчастные времена Вараввы из темниц прямо идут восседать на лифо-стротоне, и неомытыми от крови руками берут нагло жезл всенародного правления!..