Слово в Великую Субботу
"Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше, глаголя: и благослови Бог день седмый. Сия бо есть благословенная Суббота, сей есть упокоения день, в онь же почи от всех дел Своих единородный Сын Божий, смотрением еже на смерть, плотию субботствовав, и во еже бе, паки возвращся"
(на вечерне, стих. сам. 4)
Таково величие настоящего дня! Прошедшие дни были велики подвигами и деятельностью, а сей велик покоем. Велик: ибо в нем почил Тот, Кто превыше всех и всего; почил тогда, как совершил все; почил, чтобы потом никогда не почивать для блага рода человеческого. Сама Церковь во всем продолжении времен от начала мира находит только один день, с коим можно сравнить настоящий. Это оный седмый день творения, в который, по сказанию Моисея, Бог… почи… от всех дел Своих, яже сотвори (Быт. 2; 2). Как велик должен быть день сей! Но и он был менее настоящего. Нынешний покой больше оного; ибо второй труд был больше первого. Легче было создать весь мир и человека, нежели искупить их: в раю не было креста и для человека; а на Голгофе крест и для Богочеловека. И после сего-то великого подвига крестного избран для успокоения день настоящий! Бог — Творец, после шести дней делания, почил в один — седмый; и Бог — Искупитель, после множайших дней труда, не избрал для успокоения более единого дня — того же седмого! О, остановись солнце, продлись драгоценный день! Да продлится покой Божественного Страдальца! Да закроются сии язвы! Да престанет течь кровь!
Но что за вопль слышится среди смертного безмолвия? Не жены ли мироносицы грядут помазать тело Иисусово? Но покой субботний еще не прошел: и он должен молчать, по заповеди (Лк. 23; 56). Кто же дерзает нарушать покой Льва от Иуды? — Тот же, кто более всех нарушал его при жизни: днесь, — воспевает Церковь, — ад, стеня, вопиет (на вечерне Великой Субботы, стих. сам. 1). Но ради чего стенать ему, когда он достиг, чего желал? О чем вопиять, когда все умолкло пред ним? Не хочет ли он взять и душу Распятого, как взял руками иудеев Его Тело и запечатал во гробе? Но ему не дано власти и над душой Иова; может ли быть оставлена во аде душа Иисусова?
Вслушаемся, однако же, пристальнее в вопль ада: не напрасно он стал силен, что, происходя в сердце земли, слышится на всех концах ее; не напрасно столь мучителен, что вопиющий не может скрыть его в самых мрачных глубинах своих. "Днесь ад, стеня, вопиет, глаголя: уне мне бяше, аще бых от Марии рождшагося не приял". Итак, вот причина горького вопля адского: его причиняет Тот, Кто Сам безмолвно почивает во гробе! Что же делает тебе, о ад, Сей Мертвец? С сею увенчанной тернием главой, с сими прободенными руками и ногами, что может Он сделать тебе? Все, все, отвечает мучимый: "пришед на мя, державу мою разруши, врата медная сокруши, души, яже содержах прежде, Бог сый Воскреси". О, после сего надобно тебе стенать и вопиять, вечно стенать, и вечно вопиять! Но каким образом произошло все сие? — Как, почивая во гробе плотски, Богочеловек сошел во ад? — Не был ли Он и еще где-либо в сие время? Не совершил ли и еще чего-либо, кроме разрушения твердынь адовых? — Кто может дать на сие ответ? Явно, что ад худой свидетель в сем случае: от мучения он может только вопиять, а не повествовать. Обратимся к самовидцам и слугам Слова, почивающего во гробе, — апостолам.
Да станет у гроба сего Петр! Ему известнее других должны быть деяния души Иисусовой по смерти; ибо он обещал сам идти с Ним на смерть, и положить за Него свою душу. Правда, среди адской тьмы двора Каиафина помрачилось было и его зрение, и он трижды не узнал Учителя; но горькие слезы омыли уже прах с очей, и он теперь видит все яснее прежнего. Теперь он в состоянии не только носить ключи, отверзать и затворять (Мф. 16; 19); но и пасти агнцы с овцами (Ин. 21; 17).
Что же поведаешь нам, первоверховне Апостоле, о деяниях души Христовой? — Христос, — вещает он, — умерщвлен… быв плотью, ожив же духом, о нем же и сущым в темнице, духовом, сошед, проповеда (1 Пет. 3; 18–19). Итак Спаситель, во время пребывания пречистой плоти Его во гробе, точно был во аде; ибо что другое может означать темница духов у апостола, как не ад, или паче, глубочайшее и мрачнейшее отделение ада? — И в сию-то глубину, во всех отношениях преисподнюю, сошел — духом Своим — умерший Богочеловек! — Сошел не в виде страдальца (ибо крестом заключился ряд страданий), а в виде победителя смерти и ада, — да исполнит собой, — по выражению Церкви, — всяческая (За достоин, мол. в Лит. Василия Великого). Небо было исполнено Его Божественной славой, земля уже полна Его страданиями; надобно было, чтобы и ад наполнился Его силою.
Что же делал Богочеловек во аде? — Проповедывал, — отвечает святой Петр. Где Иисус, там и проповедь! Надлежало показать на деле, что Он есть свет всего мира. Но кому проповедывать во аде? Духам, — продолжает святой Петр, — противлъшымся иногда, егда ожидаше Божие долготерпение, во дни Ноевы, делаему ковчегу (1 Пет. 3; 20). Но если сии несчастные грешники, прострадав слишком две тысячи лет в ужасной темнице, сделались, наконец, способными слышать с пользой для них проповедь Искупителя человеков; то тем паче должны с нетерпением услышать оную те из узников адских, кои во время жизни своей не показали упорства и нечестия современников Ноевых, и потому были ближе их к вратам, ведущим из ужасной темницы. Посему-то Святая Церковь, яко таинница любви Божией, с дерзновением воспевает ныне в честь Жениха своего: "царствует ад, но не вечнует над родом человеческим. Ты бо положся во гробе, смерти ключи развергл еси, и проповедал еси от века тамо спящим избавление неложное.
Что было предметом проповеди во аде? — Апостол не говорит о том прямо. Но что другое могло быть предметом проповеди Спасителя, кроме спасения? — Конец дела показывает и существо его; а концом проповеди во аде для самых упорных душ, каковы современники Ноя, долженствовало быть, по ясному и точному свидетельству апостола, то, чтобы они, суд прияв — во время потопа — по человеку плотию, поживут теперь — после проповеди Христовой — духом (1 Пет. 4; 6). Те, кои ожили духом, не могли уже быть оставленными среди жилища смерти, и Победитель смерти, сошедши во ад один, долженствовал извести с Собой многих. Если бы кто касательно сего усомнился дать полную веру аду, жалующемуся на то, что он при сем случае погубил все мертвецы, ими же царствова от века: то не может усомниться в свидетельстве Церкви, которая несомненно воспевает, что, сошествием Божественного Жениха ее во ад, истощены вся адова царствия.
Судите сами, братие, какой радостью должно было сопровождаться исшествие из ужасной темницы духов, когда и освобождаемые из узилищ земных часто не помнят себя за радость! Тогда-то во всей силе оказалось изречение Спасителя: не приидох… призвати праведники, но грешники на покаяние! (Мф. 9; 13). Тогда-то весь мир узнал, как Семя жены сокрушает самую главу змия. И для Великого Победителя смерти разрушение твердынь адовых и освобождение узников адских было, без сомнения, делом приятнейшим из всех дел Его. Если совершение спасения человеческого по воле Отца составляло для Него, по собственным словам Его, брашно (Ин. 4; 34); то в сем случае Он вкусил манну.
По исшествии из ада, Спаситель его с пречистой душой Своей был в раю. Это мы знаем из собственных уст Его: ибо когда распятый с Ним разбойник молил помянуть его во Царствии Своем, Он отвечал: днесь со Мной будеши в раи. Надлежало Самому Спасителю лично ввести в рай тех, кои освобождены были из ада: ибо только перед Его лицом пламенное оружие, хранящее врата рая, могло обратить плещи своя; только по Его всемощному гласу, Херувим мог отступить от древа жизни и дать новым обитателям рая причаститься райские пищи. Было и другое дело в раю: зерно пшенично, падшее на землю и умершее на Голгофе, долженствовало сотворить плод мног (Ин. 12; 24); вознесенный на крест Спаситель мира имел повлечь за Собой вся (Ин. 12; 32). Итак надлежало осмотреть все пространство рая, и распределить рукой Домовладыки достаточное число обитателей в дому Отца Небесного для новых чад Его (Ин. 14; 2).
Если, братие, и в аде, при разрушении твердынь его, было торжество для освобождаемых и Освобождающего: то тем паче в раю, у древа жизни. Здесь-то Давиду время было возгреметь новый псалом на десятострунном псалтыре и взыграть пред ковчегом Нового Завета, новым, святым взыгранием, за которое уже некому его осуждать (2 Цар. 6; 16); здесь-то исполнилось желание Моисея — видеть Бога лицом к лицу: ибо он увидел Единородного Сына Его, в Коем вся полнота Божества телесно (Кол. 2; 9); здесь-то удовлетворилось и святое прошение Авраама, о непогублении грешников, ради добродетели праведных (Быт. 18; 32–33): ибо теперь, ради единого Праведника, даровано прощение всем грешникам.
