Мы приехали в Швецию. Мы хотели остаться на ночь, потому что самолет приземлился раньше времени. И мы не могли выйти за пределы самолета, иначе это было бы противозаконным. Мы были счастливы, потому что таможенник в аэропорту, которого мы попросили дать визу только на одну ночь, дал всем нам визу на неделю. Он был либо пьян, или просто спал, была полночь, около полуночи.
Саньясин, который ходил за визами, пришел очень довольный, ему дали визу на всех нас на семь дней. Но потом прибыла полиция, она заморозила наши только что полученные визы со словами: «Мы не можем позволить этому человеку остаться в нашей стране!»
Они могли пустить террористов, могли пустить убийц, могли пустить мафию, они могли дать им прибежище, но они не хотели разрешить мне въехать в страну. Причем я не просил прибежища, не просил постоянного места жительства, просто хотел остаться на одну ночь.
Мы повернули обратно в Лондон, потому что это было наше полное право. Причем мы сделали все дважды легально: мы купили билеты на первый класс на следующий день. Там был наш реактивный самолет, но мы купили билеты на тот случай, если они нам скажут: «У вас нет билетов на завтра, поэтому мы не разрешает вам оставаться в зале для ожидания первого класса!»
Мы купили билеты для всех, чтобы оставаться в зале для ожидания первого класса, и мы сказали им: «У нас есть наш собственный самолет, у нас есть билеты». Но они сказали, что у них есть закон, в который не может вмешаться ни правительство, ни другое лицо, который гласит: «Это наше свободное усмотрение, согласно которому в данном случае мы не хотим, чтобы вы находились в зале для ожидания».
Я подумал в зале: «Как я могу нарушить их мораль, их религию? Я буду там просто спать, а к утру нас не будет там».
Но нет, эти так называемые цивилизованные страны настолько примитивны и дики, что невозможно даже себе этого представить. Они сказали нам: «Все, что мы можем для вас сделать, это посадить в тюрьму на одну ночь».
Случайно один саньясин заглянул в их файлы. У них был приказ правительства, который говорил им, как встречать меня. Мне нельзя было ни в коем случае позволять въезжать в страну, даже на ночь, единственный вариант — продержать меня в тюрьме.
Это простое совпадение, что в тот день, в который Англия позволила Рональду Рейгану использовать свою территорию, как базу для нанесения ударов по Ливии, парламент Англии не разрешил мне остановиться в зале ожидания в аэропорту шесть часов, потому что меня признали опасным человеком! Рональду Рейгану позволили использовать территорию Англии для бомбардировок Ливии, этой невинной страны, которая ничего не сделала Америке ничего плохого.
Мы запланировали полететь в Антигуа, заправиться в Гандере, потом полететь в Канаду, но Раджнишу отказали в визе в обе эти страны. Из Лондона Раджниш полетел в Шенон, Ирландию.
Я был в Ирландии, наверное, таможенник в аэропорту выпил слишком много пива, мы хотели просто остановиться на один день, чтобы пилоты самолета отдохнули, а он дал нам семь дней. Ему было все равно, кто мы такие, с какой целью мы приехали в его страну. Он, наверное, был действительно пьян.
Мы остановились в отеле, а утром приехала полиция, спросила наши паспорта и заморозила семидневную визу.
Мы сказали: «Мы расскажем об этом средствам массовой информации. Вы дали нам сами семидневную визу, а потом заморозили ее, не дав никаких объяснений. Ни один саньясин не покидал отеля, не совершил никакого преступления. Вы не можете так с нами поступить!»
Они испугались, потому что они столкнулись с дилеммой. Они нам дали семь дней, теперь они заморозили их, и они не дали нам ни одного объяснения. Они сказали нам вот что: «Можете оставаться столько сколько хотите, но не выходите из отеля!»
Я сказал: «Но это будет нелегально, потому что нас не будет визы!»
Они ответили: «Никого это не будет волновать, просто сидите в отеле». Мы прожили в отеле пятнадцать дней, потому что нам нужно было какое-то время, чтобы отдохнуть. Наши саньясины не дремали в Испании, и Испанское правительство собиралось дать нам вид на постоянное место жительства.
И нам нужно было просто протянуть какое-то время. Испания нас ждала, и мы бы тогда могли просто перелететь из Ирландии в Испанию. Мы оставались в Ирландии пятнадцать дней без визы.
Мы покинули Ирландию, и в тот же день министр давал речь в парламенте, в которой была сказана такая фраза: «Раджниш никогда не был в Ирландии».
Вы видите, какими политики могут быть лицемерами, как они могут отвратительно лгать. А это такая большая ложь, мы можем доказать, что мы были в отеле. Когда мы покидали отель, там присутствовала пресса, и фотографы. Они сняли нас перед отелем, и взяли мое интервью. Отель находился на расстоянии пятнадцати миль от аэропорта.
Но министр обманул парламент, обманул всю страну. И возможно, он попросил журналистов не печатать мое интервью, не печатать наших фотографий, иначе как бы ему удалось так откровенно врать. Это цивилизованные страны, культурные люди, образованные, они откровенно лгут, говоря, что я никогда не был в Ирландии. Он знал, правительство знало, глава полицейского департамента знал.
Я думал, что после того, как я остановлюсь где-то, я начну вызывать постепенно каждую страну в суд, обвиняя их во лжи, за то, что они называли меня опасным человеком, за то, что они говорили да, а потом через час отказывали мне. Я покажу всему миру, что в мире нет демократии.
Где бы мы ни оказывались, когда мы начали искать какую-то страну, чтобы остановиться, мгновенно давление американцев опережало нас, потому что все наши телефонные разговоры прослушивались. Вы будете удивлены узнать о том, что все телефонные разговоры проходили через американское посольство, все сначала попадало к американскому послу. Они знали, где мы ищем, куда мы едем, где наши люди пытаются пристроить меня, и мгновенно, еще до того, как мы успевали приехать туда, они начинали давить на местное правительство.
Мы сделали запрос на посещение Голландии, но четырнадцатого марта министр устроил пресс конференцию, отказав Раджнишу в визе, по голландским законам это было противозаконно.
Голландский министр иностранных дел сказал, что мне отказали во въезде в Голландию из-за того, что я высказался против гомосексуализма, против матери Терезы, против Папы, и против католической религии. Но любая демократия признает правомерность критики в данном отношении.
Если Папа критикует другие религии, это считается нормальным, а я критиковать Папу не имею права. Если у него есть что сказать, он должен ответить на мою критику, нежели тянуть за нити, и давить на политиков, конечно, он обладает католическим большинством в этих странах, а политики боятся потерять своих избирателей.
Я могу понять католиков, мать Терезу, но гомосексуализм — это совершенно другое дело. Я не знал о том, что гомосексуализм — это официальная религия голландцев, и что в Голландию не может въехать человек, который критикует гомосексуализм. Этот министр обрек всю Голландию на гомосексуализм этим своим заявлением. Если бы у жителей Голландии было какое-то здравомыслие, они бы вынудили этого министра и его министерство уйти в отставку, потому что он оскорбил всю страну.
Я опасен в этом смысле, я критикую гомосексуализм, я критикую все извращения, и буду критиковать дальше.
Вчера секретарь голландского парламента отвечал на вопросы журналистов, и сказал, что меня не пустили в Голландию, и не пустят, потому что я высказался в пользу Адольфа Гитлера. Журналисты отметили, что я противоречу себе, это было напечатано в немецком журнале, и Шпигель меня просто неверно процитировал. Секретарь признал правоту этого довода, признал неправильность интерпретации с немецкой стороны, но, тем не менее, высказался так: «Приезд Раджниш может вызвать беспорядки». Журналисты сказали, что когда приехал Папа в Голландию, это вызвало там бурю негодования, большие беспорядки, тем не менее, он был принят как почетный гость правительства.
Но когда речь зашла обо мне, а ведь ни в одной стране люди не выражают своего протеста против меня это всего лишь их предположение.
Репортер сказал: «В Голландии тысячи саньясинов, которые готовы принять меня с почетом».
Я готов ко всем протестам против меня. Мне, на самом деле, нравится видеть искреннюю реакцию людей, которые протестуют против меня, мне не нужна безопасность со стороны правительства, я не хочу, чтобы они брали на себя ответственность за мою безопасность, я сам буду отвечать за это.
Но они боятся чего-то еще. Все остальное — это только предлог. Они боятся того, что я могу изменить умонастроение молодого поколения.
Есть шестьсот пятьдесят миллионов католиков в мире, неужели у вас нет ни одного католика, который мог бы дискутировать со мной. В чем трудности? Это нужно решать простыми человеческими средствами. Я готов к любой официальной дискуссии. Я готов приехать ко всем этим парламентариям, которые так много говорят обо мне. На самом деле, если у них есть мужество, они должны пригласить меня на заседание своего парламента. Но они боятся этого, у них нет будущего, они прекрасно понимают это, их поражение в споре предрешено, и они боятся, что я покажу это всем.
