— Правила предназначены для того, чтобы избегать насилия и жить в согласии.
— Хорошо тебя вымуштровали. А может быть своим умом…
— Ну, что ж, Дон Мен, я выскажу своё мнение. То, что ты здесь наговорил относительно учителей — сплошной срам и непочитание просветлённых. Никак не могу обращаться к тебе «преподобие», хоть ты и патриарх…
Дон Мен залился светлым, громким смехом. Он подпрыгнул от радости и наклонился к воде, так как они уже достигли реки. Зачерпнув ладонью воду, он вымыл лицо и подставил его чистому солнцу. У Сян замолчал. Он ощутил изменение настроения в себе. Спорить больше не хотелось. Всё это показалось далёким и мелочным в сравнении с этим прекрасным и наполненном жизнью утром. Но не было и раскаяния за то недружелюбие, которое он проявил к человеку, только что спасшему его от когтей зверя.
— Куда ты теперь? — спросил Дон Мен.
— Если позволишь, с тобой.
— Такой умный монах для меня сейчас находка. Обычно я тренирую свой ум в среде западных людей. Они в том живут. А ты, ещё к тому, умничаешь на святые темы. Там это встречается не часто.
— Ты говорил, что там есть религия.
— Есть не только темы Иисуса Христа, но и люди, использующие в корм уму темы Востока. Но, как правило, они слабо информированы. И уж совсем скучно, когда всё это крушат под обыденные схемы ума.
— Ты же говоришь, что Запад живёт миром ума. Кто, как не они, должны быть мастерами этого органа?!
— Они — «щепки» в половодье ума. Там нет мастеров ума. Там есть служащие законам ума. Они даже квалифицируются и имеют ранги.
— Разве такое возможно, жить только умом и не стать мастером ума.
— Ты, У Сян, жил в монастырях и не стал мастером непосредственного знания.
— Я хорошо знаю темы монастырей.
— Они тоже хорошо знают темы своих профессий. Ты служил темам святых писаний, они служат законам ума. Достигли в этом служении они огромных успехов, дошли до абстракций.
— Что это такое?
— Когда ты говоришь о Будде, то для тебя это образ не конкретный, Ты лишь полагаешь конкретного Будду. Теперь представь, что ты обозначил его значком, да так, что про качества Будды забыл.
— Что же останется?!
— Ты наделишь этот значок правилами.
— Какими правилами, если образа нет?
— Правилами самого ума.
— Что это за правила, в которых нет живого?!
— Не горячись, У Сян. Не относись неуважительно к уму.
— Выходит, что они хорошо знают свой ум?
— Увы, они его не знают вообще. Я же сказал, что они служат свойствам ума. Так эти люди накопили для меня огромный материал своим самопожертвованием.
— У них есть эмоции, психические переживания?
— Есть, как и у любого человека, но они игнорируют их.
— Это же механизмы!
— Ум и есть механика отношений. Служа уму, они воспитывают в себе механического человека. Эмоции для них становятся лишь предметом провозглашений. Есть среди них те, которые это сделали темой. О счастье, любви, духовности, святости много говорят. Иными словами, ум потребляет любой материал себе в пищу. Этим он и хорош.
— Как ты можешь таким восхищаться!? Человек жив эмоциями, качествами переживания, духом. Чем же живут эти люди?
— Надеждой, что эти качества придут к ним после свершения умом очередного этапа. Они и так провозглашают это постоянно умственными декларациями.
— Несчастные! Ведь это люди.
— Видишь, а ты шатаешься по монастырям тогда, когда мир полон страданий.
— Что же ты, Дон Мен, можешь сделать для них? Как я понял, они не стремятся к непосредственному знанию и не практикуют источники жизненных сил.
— Сначала я должен постигнуть ум.
— То есть, научиться жить механически… Кстати, а как можно жить механически?
— Служи уму. Эмоции заглохнут сами. Появятся только отрицательные эмоции. Их продуцирует деятельность ума.
— Разве ум не в силах способствовать положительным эмоциям.
— Нет.
— Почему?
— Пока не знаю. Но я вижу факт: скоро две тысячи лет со дня рождения Иисуса Христа. Из поколения в поколение провозглашается любовь. Более того, призывают не только любить ближних, но и врагов своих. «Молитесь за врагов ваших. Благословляйте врагов ваших».
— Какая благородная заповедь!
— Вот именно, только на словах.
— Неужели в своих монастырях они не получают свойства Иисуса?
— Стараются, но используют инструментом сознания ум.
— Вот почему ты сделал вывод, что умом нельзя вызвать положительные переживания сознания.
— Я привёл лишь частный случай. О любви, счастье, радостях и сентиментальности много говорят. Но тогда эффектом слов были бы эмоции. На деле слова рождают либо слова, либо — отрицательные эмоции.
— Какие?
— Рассказывая о ком-то, можно вызвать к нему ненависть, презрение, сомнение, зависть.
— «Пять ядов»! Они практикуют «пять ядов»! Несчастные. Разве они не знают источников страданий!?
— Нет. Они не наблюдают за своими качествами, хотя у них есть даже наука, которая называется «психология».
— Чем же занимается «психология»?
— Строит конструкции ума на тему состояний человека.
— Зачем?
— Дефицит человеческих качеств дал о себе знать. Есть тяга у каждого жить человеческими переживаниями. Нашлись те, кто взялся за эту задачу, но… ум — он и есть ум. Ты же сам знаешь, что эмоцию нельзя выразить словами. Нельзя её подарить. Нельзя словами научить переживать любовь или счастье.
— Разве они не знают этого?
— Они увлечены служением уму.
— Наверно, в этом служении есть что-то?
— Да. Они плодят механический мир. Они гордятся этим. Они даже мечтают воспроизвести человека.
— Это делается просто и приятно, — хихикнул У Сян. — К чему для этого ум, если в природе это уже решено.
— Э, У Сян, вот видно, что ты не ощутил вкус ума. Если в мире ума кто-то приумножает механические показатели, то очень этим гордится. Например, будет иметь несколько домов, машин, свою яхту. Но если он будет иметь двадцать детей, то будет ходить, стыдливо опустив голову.
— Страшные дела ты мне рассказываешь. Они, что, — механизмы!?
— Стремятся к тому, сами того не желая.
— Как это может быть?
— Они — люди, У Сян. Они поверили своим предыдущим учителям. Теперь, так же как в монастырях, они обучают детей механическим правилам.
— Какие этот правила? Разве правила не связаны с жизнью?
— Помнишь, я говорил тебе об абстракции? Если символы наделить правилами, то можно не заметить, что там схема. Так они удалили схемы от жизни. Они не заметили в них лишь механику.
— А куда смотрят учителя!?
— Всё это накапливалось постепенно. Были учителя и человеческих свойств, например Иисус. Были и те, кто учил развивать гармонию в зрении и слухе. Затем появились служители ума. Они победили.
— Какая это победа!? Это — поражение духа человека Запада.
— Они называют это механическое прогрессирование «цивилизацией» и гордятся своей деградацией. Они обожают своих учителей и вывешивают их портреты в школах.
— Мрак. Именно об этом предупреждают нас в монастырях.
— Напротив, люди Запада провозглашают этот мрак.
— Теперь я совсем не понимаю тебя, Дон Мен. Что тебе в этой деградации духа человеческого. Зачем ты взялся развивать орган сознания, который несёт страдания?
— Чем-то ты напоминаешь мне людей Запада, У Сян. Ты же знаешь, что я сторонник факта. У людей Запада состоялся ум в размерах уничтожения их. Этот орган представляет факт сознания. Ты тоже им пользуешься. Обязан ли он служить только деградации?
— Ты же сам перечислил факты деградации духа людей Запада.
— Знаком ли ты с «Девятью Колесницами»?
— Ровно насколько мне преподали учителя в монастыре.
— Образно разобьем их на три: Винайю, Ваджраяну, Дзогчен. Винайя предлагает путь избегания ядов. Ваджра рекомендует добавлять к ядам средства, так чтобы яды превращались в нектар. Дзогчен практикует так, что нет ни ядов, ни нектара — всё есть материал жизни.
— Это мне нравится, хотя признаюсь, что практиковать Ваджру мне удавалось плохо.
— Не огорчайся. Люди Запада увлечены только Винаей. Они всё время от чего-то очищаются и избегают чего-то низменного. Им даже идея Ваджраяны не приходит в голову.
— Неужели они настолько дикие?
— Чтобы знать насколько человек дикий, нужно иметь для контраста нечто другое. Но и до этого «другого» нужно созреть.
— Ваджраяна не предлагает нечто надуманное. Это практика жизненных процессов. Каждый человек тянется к лучшему.
— Для них лучшее — это механическое обеспечение себя так, что бы меньше исполнять дел.
— Для духовной практики…
— Нет, для новых дел, словесных схем и ожидания, что прекрасные в переживаниях эмоции явятся однажды сами.
