class="v">Как бы вопросом нашим и ответом.
Но двух на небе лун — мы знаем — нет,
А есть одна, и в ней сокрыт ответ.
Ты взгляда не. коси, чтобы видна
Была на небе лишь одна луна.
Когда перед тобою собеседник,
Твой слух — не судия, а лишь посредник.
Туманна может быть и лжива речь,
И от обмана чтоб себя сберечь,
Доверься лишь тому, что видно глазу...
Но возвратимся к моему рассказу.
Хозяин понял: получил он в дом
Раба, что быстрым обладал умом.
Хозяин, подозвав раба второго.
Поморщился от запаха дурного.
Шел от раба такой тяжелый смрад,
Что покупщик покупке был не рад.
Он, морща нос, промолвил: «Ради бога,
Сядь или стань подалее немного.
Сказать по чести, лекарям бы надо
Лечить твой рот от гнили и от смрада.
Так, говоришь, ты раньше был писцом
И каллиграфа труд тебе знаком.
Ну что ж, хоть от тебя исходит смрад,
Тебе, рабу, я и такому рад.
Ибо сжигать не стоит одеяла,
Коль под него одна блоха попала!»
Сказал хозяин: «Первый мой гулям,
Ты сходишь в баню и вернешься к нам!»
А сам остался он с рабом вторым,
Сказал ему: «Давай поговорим!
Ты так Чистосердечен и толков,
Что стоишь ста иль тысячи рабов.
Я вижу: ты — слуга хороших правил,
А не такой, как друг тебя представил.
Ом мне сказал, что ты — мой раб второй —
Нечестный, лживый и такой-сякой».
Ответил раб: «Мой друг душой вовек
Не покривит; он — честный человек.
Правдив он, и душа его чиста,
В нем выше чести только доброта.
Правдивость свойственна ему отроду,
Я за него готов в огонь и в воду.
Его слова не могут быть обманны,
Наверно, правда, есть во мне изъяны.
Своих изъянов зреть мы не вольны,
Любой изъян видней со стороны.
Когда б порочный видел свой порок,
Он с легкостью его б исправить мог.
Я, например, не вижу черт своих,
Меж тем как вижу лица всех других.
Не всякий из Аллахом сотворенных
Сильней своих пороков затаенных».
«Постой, мне мыслей не постичь твоих!» —
Хозяин приказал, и раб затих.
Хозяин продолжал: «Чтоб стало ясно,
Что приобрел тебя я не напрасно,
Ты расскажи про друга своего,
О всех изъянах и грехах его!»
«Ну что ж, хозяин, грех того гуляма,
Что слишком прост, все говорит он прямо.
Второй порок, вернее, благодать,
Что он за правду жизнь готов отдать.
Порой мы промышляем добротой,
Боясь суда в преддверье жизни той.
И нам, чтоб истины постигнуть суть,
Хоть раз туда б хотелось заглянуть.
Так и вода истока там, на взгорье,
Мечтает стать рекой, текущей в море.
Сказал Пророк: „Узнает всяк из вас,
Что суждено ему, лишь в судный час,
Когда за зло и за добро ему
Воздастся мерой — десять к одному!"
Порою и щедры мы в ожиданье,
Что нам за щедрость будет воздаянье.
Но ведь жемчужин блеск не награжденье
Искателю дает, а утешенье,
И потому грешит дающий тот,
Кто за даянье щедрой платы ждет.
Даянье, коему ты знаешь цену,
Сродни не благостыне, но обмену.
И потому даяние подчас
Не столько рук деянье, сколько глаз».
Раб продолжал: «Я назову, пожалуй,
Собрата моего порок немалый.
Он не в других порок заметить рад —
В себе изъяны ищет мой собрат.
В нем ты изъян еще такой найдешь:
К себе он плох, ко всем другим хорош!»
Прервал раба хозяин: «Ты теперь,
Хваля деянья друга, пыл умерь,
Когда я сам увижу в нем изъяны,
Твои хвалы, пожалуй, будут странны!»
Ответил раб: «Клянусь я словом верным,
Клянусь Аллахом нашим милосердным,
Что ниспослал пророков в светлый час
Не по своей нужде, а лишь для нас,
Клянусь великим именем Аллаха,
Который создал из воды и праха
Рабов и повелителей держав,
Что я в реченье о собрате прав!»
Тем временем гулям, что в бане мылся,
В дом своего владельца возвратился.
Хозяин отослал раба второго
И первого призвал, чтоб молвить слово,.
Спросил хозяин, рядом усадив
Раба, который был сладкоречив:
«Скажи мне честно, мой слуга послушный.
Сладкоречивый раб и добродушный,
Насколько справедлив, насколько прав
Мой раб второй, тебе оценку дав?»
«Что ж говорил он обо мне плохого,
Что в страх тебя его повергло слово?
Подай хотя бы знак или намек,
Что наболтать, наклеветать он мог?»
«Тот мой никчемный раб сказал про друга:
Ты — как лекарство, что
