Си Бао был заточён в Юли
за много ли,
А Чжун Эр сбежал в Чжо.
Оба они стали ванами.
Не уступайте врагам,
не умирайте![378]
По твёрдости кисти и стилю изложения было видно, что это писал верный Фань Ли. «Он всё ещё продолжает убиваться, все свои сокровенные мысли посвятил мне[379]», — подумал ван. Он был охвачен печалью и считал страданием один день и даже полчаса жизни. О своей собственной судьбе тоже думал с чувством жалости.
Между тем, уский ван внезапно заболел — камни в мочевом пузыре. Его тело и душа испытывали бесконечные мучения. За него молились жрецы, — никакого результата, его лечили врачи, — не помогало. Стало понятно, что непостоянная как роса жизнь во всё большей опасности. Приехал знаменитый врач из-за границы, и он сказал:
— Хотя болезнь и действительно тяжёлая, нельзя сказать, что искусство врача не достигнет результата. Я смогу излечить её без труда, если найдётся человек, который попробует на вкус камень, взятый из мочевого пузыря, и распознает в нём один из пяти вкусов[380].
— В таком случае, — спросил Фу Ча, — кто сможет распознать вкус этого камня? — и стоявшие у него но сторонам приближённые вассалы переглянулись, но человека, который стал бы лизать камень, не нашлось.
Когда об этом услышал Гоу Цзян, это выжало из него слёзы, и он молвил:
— В то время, когда я был окружён у Хуэйцзи, меня нужно было примерно наказать. Но мне сохраняют жизнь до настоящего времени. То, что я жду снисхождения от Поднебесной, — это милость государя. Если я, пользуясь ею, не отблагодарю его за благодеяния сейчас, когда же ещё мне представится подобный случай? — после чего по секрету от других взял камень, вынутый из мочевого пузыря, лизнул его и сообщил врачу о его вкусе.
Узнав, что за вкус у камня, врач назначил лечение и совершенно исцелил уского вана. Безмерно обрадованный уский ван сказал:
— У этого человека есть сердце, он спас мне жизнь. Почему же я не могу отблагодарить его?
Он не только выпустил юэского вана из тюрьмы, но и вернул ему государство Юэ, сказав, чтобы он возвращался на родину. Тогда подданный уского вана по имени У Цзышу сказал ему:
— Говорят так: «Если не взять предоставленное Небом, оно может осудить вас». Сейчас вы не взяли землю Юэ и отослали назад Гоу Цзяна. Это всё равно, что выпустить тигра на обширную равнину размером в тысячу ли. Бедствия должны скоро последовать.
Уский ван не захотел его слушать и отослал Гоу Цзяна в его страну.
А юэский ван развернул оглобли своего экипажа и поехал обратно в государство Юэ, как вдруг перед его экипажем стало прыгать бесчисленное количество лягушек. Увидев их, Гоу Цзян сошёл с экипажа и сказал:
— Это благоприятный знак того, что я добьюсь своей цели, ибо ко мне прибудут отважные герои.
Когда, возвратясь в государство Юэ, он увидел свой старый дворец, который три года находился в запустении, — там совы ухали на ветвях сосен и багряника, лисы укрывались в зарослях папоротника. Подметать было некому, сад наполнился опавшими листьями, нагоняющими грусть. Услышав, что юэский ван избежал смерти и изволил вернуться домой, Фань Ли привёл во дворец наследного принца Шиюя.
Супругой юэского вана была красавица по имени Сиши. Она всех в мире превосходила красотой, не было равных ей в прелести, поэтому благоволение и любовь к ней юэского вана были особенно сильными, и он ни на миг не отпускал её от себя. Пока юэский ван находился в плену у государства У, она, чтобы избежать бедствий, утаила свой облик и спряталась, когда же услышала, что юэский ван вернулся, сразу благоволила возвратиться в свои прежние покои. Три года супруга вана ожидала его в тоске, была погружена в невыносимые думы, и было видно, насколько она страдала, — её локоны были небрежны, кожа, вопреки обычному, от глубоких переживаний выглядела пожухлой, а прежде её не сравнить было и с цветками на ветке груши, что распустились под весенним дождём.
Собрались, понаехав отовсюду, высшие сановники и члены свиты, гражданские и военные чиновники, мчались, поднимая пыль, по дорогам столицы лёгкие паланкины, в дворцовом саду глухо позвякивали при луне украшения на шляпах и поясах сановников. Весь дворец сверху донизу опять был подобен распустившемуся цветку.
Тем временем, из государства У прибыл посол. Юэский ван удивился и через Фань Ли спросил о цели его приезда. Посол сказал:
— Мой господин, великий уский ван любит распущенные волосы, ценит женскую красоту. Он ищет красавиц по всей Поднебесной, однако же до сих пор не видел красавицы, подобной Сиши. Когда юэский ван выходил из окружения у горы Хуэйцзи, он дал одно обещание: быстро прислать эту Сиши в задние покои[381] уского вана, и она будет возведена в ранг государыни.
Выслушав его, юэский ван изволил молвить:
— То, что сойдя в лагерь уского вана Фу Ча, я, забыв стыд, лизнул камень, взятый из мочевого пузыря, и тем спас себе жизнь, совсем не значит, что я намеревался удержать в своих руках страну или достичь процветания. Я делал это только для того, чтобы скрепить себя и Сиши клятвой прожить в супружестве до глубокой старости. Если, разлучившись при этой жизни, мы умрём, а после смерти встретимся ещё раз, — что по сравнению с этим значит управлять могучей страной?! А поскольку дело обстоит так, то пусть будет нарушен договор между У и Юэ и я во второй раз буду взят в плен войсками У, но отправить Сиши в чужую страну я не могу.
Фань Ли сквозь слёзы, бегущие по его лицу, проговорил:
— Поистине, хоть и сказано, что вассал не может не горевать, когда государь ворочается во сне от дум[382], всё-таки, если сейчас пожалеть Сиши, тогда У не только присоединит к себе государство Юэ, но непременно захватит Сиши. Может разрушить богов земли и злаков[383]. Ваш вассал всё хорошо рассчитал. Нет сомнения, что уский ван отличается распущенностью и весь отдаётся вожделению. Когда Сиши войдёт в его задние покои, уский ван, соблазнённый ею, забудет о делах управления. Когда же настанет такое время, что страна обнищает, а народ повернётся к вану спиной, можно будет быстро добиться победы, если поднять воинов и вторгнуться в У. Это верный путь к тому, чтобы ваши внуки достигли долголетия, а клятвы единения супругов были долговечными.
Так он говорил и приводил доводы, то плача, то увещевая, и юэский ван этим доводам уступил и изволил послать Сиши в государство У.
Отправляясь в непривычное путешествие, Сиши думала, что разлука ей предстоит совсем маленькая, как рожки у оленёнка, но расставаясь с тем, о ком думала, безмолвно тоскуя по ещё маленькому наследному принцу Ши Юю, она не могла сдержать слёзы разлуки, не прекращавшиеся ни на одно мгновение. Никак не просыхали от слёз концы её рукавов.
Юэский ван тоже думал, что это их окончательная разлука, и когда погружённый в такие думы он всматривался вдаль, в небо в той стороне, где была она, его обильные слёзы становились словно дождь из облаков над далёкими горами, скрытыми в сумерках. Лёжа один в пустой постели, он мечтал увидеть встречу с нею хотя бы во сне и когда на подушке он поворачивал голову в её сторону, его охватывала нестерпимая горечь, оттого что на самом деле её он не видел.
Эта Сиши была первой красавицей в Поднебесной. Если она один только раз улыбалась, своим видом она прельщала своего господина сотней соблазнов, и казалось, что равных ей нет среди цветов на поверхности пруда. Она очаровывала сердца тысяч людей, едва только они взглянут на её прелестную фигуру. Люди бывали поражены, словно это луна внезапно выглянула в просвет между облаками. Поэтому, с той поры, как она вошла во дворец и приблизились к особе вана, хозяина дворца, сердце уского вана зашлось, он стал целыми ночами предаваться плотским удовольствиям, не желая слушать о делах управления миром, а целыми днями сплошь пиршествовал и не задумывался об опасностях, грозящих государству. С Золотого павильона, пронзающего облака, он на триста ли осматривал горы и реки на все четыре стороны, не отрываясь от подушки.
Занимаясь пиршествами с Сиши, паланкин не снаряжал даже во сне. Весенним днём, когда не было цветов вдоль дороги, по которой следовал экипаж вана, он велел закапывать мускус от мускусного оленя, чтобы его ароматом пропитывалась обувь эскорта; безлунной летней ночью, в путевом дворце велел собирать светлячков, заменяя ими светильники. Дни распутной жизни следовали один за другим без остановки, и хотя наверху всё было разрушено, а внизу находилось в упадке, льстивые вассалы закрывали на это глаза и не увещевали вана. Казалось, что уский ван постоянно находится в пьяном забытьи. Только У Цзышу, наблюдая это, высказал ускому вану слова увещевания:
— Мой господин, наверное, не знает, что иньский ван Чжоу, очарованный Да Цзы, разрушил мир, а чжоуский ван из-за любви к Бао Сы расшатал государство[384]. Ныне мой господин превзошёл их распущенностью с Сиши. Гибель государства недалека. Прошу, чтобы господин прекратил это.
