мальчика — кому от этого будет лучше? Никому.
— Послушайте, я понимаю…
— Лиз закончила столичную академию магии и была самой способной на курсе, — перебил Рейвен. — Если кто-то в этом городишке может помочь вашему сыну лучше нее, — он усмехнулся, — я съем свой галстук.
— Но она же…
— Да, господин бургомистр? — Рейвен уставился на него с вежливым интересом.
— Я не причиню вашему сыну вреда, — пообещала я. — Мне казалось… вы уже убедились в этом. К тому же… Рей… Лорд Тенербен будет рядом. Даже желай я в самом деле что-то сделать с вашим сыном, у меня… не будет такой возможности.
Рейвен кивнул.
Других возражений не последовало, и я снова присела у кровати.
Пока мне никто не успел помешать.
— Привет. Дашь мне руку? Мне нужно посмотреть твой ушиб. Это как будто бабочка сядет на кожу, ты же любишь бабочек?
Я сама не заметила, как перешла на щебет, которым привыкла разговаривать с больными малышами за то время, что проходила практику в МагАк. Грустно улыбнулась. Оказывается, старые навыки не так-то легко потерять, даже если пятнадцать лет не покидаешь пределы старого поместья, почти ни с кем не разговариваешь и не имеешь никаких других забот, кроме борьбы с иссушающим чувством голода.
Вынырнув из воспоминаний, я улыбнулась.
— Бабочка, бабочка, лети на звук, — начала бормотать я, дотрагиваясь до запястья малыша кончиками пальцев. Да он ледяной! — цветная, красивая, полетай вокруг. Раз, два, три, четыре, пять, — считала я, пальцами отбивая ритм на коже малыша, — будем мы тебя искать. Ох, это перелом. Малыш, тебе больно, наверное! Что же ты молчишь?
Никакой реакции.
Да что с ним?
— Перелом? — взволнованно спросил бургомистр, приблизившись и сев у кровати ребенка.
Я кивнула.
— Трехгранная кость треснула. Ничего, сейчас я поправлю. Дай-ка мне руку, малыш. Сейчас будет немного щекотно и жарко, но совсем недолго. Какой ты смелый!
— Неповадно будет безобразничать! — назидательно воскликнула Кларисса. — Я же говорила — не выходить из комнаты, пока в доме гости! Нечего нас позорить! Но с ним говорить — как со стенкой! Этот негодяй никого не слушает! Он смеется надо мной, маленький негодник!
— Кларисса!
Дальше я уже ничего не слышала, слишком погрузившись в то, чтобы срастить трещину. Пользоваться Тьмой для лечения по-прежнему было непривычно, к тому же — я очень не хотела сделать притихшему и как будто каменному малышу больно.
С костями всегда было сложно. Мышцы и кожа — ерунда, а вот в костях содержалась сила человека, потому переломы было сращивать нелегко. Сложнее этого — только лечить сердце. Сомневаюсь, что у меня хватило бы на это сил. А вот с костями я пока еще способна сладить.
— Ну вот и все, — пробормотала я спустя несколько минут. — Кость в порядке, может, пощекочет еще пару дней. Должно быть, он ушибся о перила, пока сбрасывал вазу вниз. И ему необходимо горячее какао, малыш совсем замерз. Говорю это как целитель.
Я подняла взгляд и поморщилась. Перед глазами плыло.
Встав, я пошатнулась и едва не упала.
Вот же… Тьма. Я закрыла глаза, ожидая, пока перед глазами перестанут плясать мушки.
— Ты что натворила, — прошипел Рейвен, подхватывая меня под руку и не давая упасть. — Идиотка! Когда я разрешил тебе вылечить ребенка — я не имел в виду, чтобы ты сама оказалась при смерти! Элизабет! А ну посмотри на меня! Лиз!
14.1
Выполнить просьбу, а вернее, приказ Рейвена, оказалось проблематично — перед глазами у меня все плыло.
— Лиз!
— Хва…
— Что? — Рейвен схватил меня за плечи и встряхнул.
Удивительно, но его грубость неожиданно помогла прийти в чувство.
— Хватит повышать на меня голос, лорд Тенербен, — твердо откликнулась я и отстранилась, вырываясь из его рук.
Оглядела всю пеструю компанию, которая смотрела на нас, открыв рты. Отлично, как будто мало поводов для сплетен! Ох, провались все во Тьму!
Рейвен буравил меня тяжелым взглядом.
Проповедник шептал молитвы, наставив на меня крест.
— Отойди от ребенка, умертвие!
Да и пожалуйста. Я отодвинулась на шаг и заговорила, чувствуя, что от усталости вот-вот упаду с ног:
— Ваш сын здоров, господин бургомистр. Зомби упокоен и, раз вы признаете призрака мистера Финча не опасным и разрешаете ему остаться в городе, то я, с вашего позволения, наведаюсь в ратушу и проверю, не появилось ли новых заявлений о встречах с нечистью.
— Не появилось, — заверил бургомистр.
Тишина.
Все на меня смотрят.
Хотелось провалиться сквозь землю.
Нет уж! Я здесь — по делу! Не время для сантиментов.
И, проклятье, хоть бы перестала кружиться голова! Так много сил ушло на лечение малыша?
Плохо.
Должно быть, я израсходовала весь свой внутренний запас, срастив крохотную кость. А пополнить магический резерв сейчас я могу только двумя способами: подождать, пока он наполнится сам, или… напитаться энергией живых, как порядочное умертвие.
Но на такое я не пойду, ни за что.
По правде говоря, я имела весьма приблизительное представление о том, как работает моя магия теперь, каковы пределы моих сил в том, что касается лечения серьезных увечий — не было возможности проверить. Уверена, если бы я питалась силой живых, как положено умертвию, то сил у меня было бы больше.
А так…
Ничего. Я могу стоять, перед глазами уже почти не плывет. Малыш цел.
Отлично! Нужно держать себя в руках и не показывать слабости. Я — представитель НекроС.
— Хорошо, — проговорила я, совладав с собой. — Благодарю вас за гостеприимство, господин бургомистр. Миссис Стэнли, мисс Стэнли, — я присела в книксене, а затем, не удержавшись, обернулась к малышу: — Не сбрасывай больше на гостей вазы.
Я грустно улыбнулась, не увидев никакой реакции на свои слова. Я слышала о таких малышах, которые с детства живут как будто в своем мире. Никто так толком и не мог установить причин этого. В МагАк нас учили в первую очередь оценить уровень магии ребенка: если он высок, то причиной такого поведения может быть запертая внутри магия, которая по каким-то причинам не находит выхода. Если уровень низкий, то… скорее всего, ничем помочь уже нельзя.
В малыше, пока я его лечила, я не почувствовала ни искорки магии. Значит, причины здесь другими и вряд ли поддающимися лечению: они биологические и сидят где-то глубоко внутри мозга.
Иногда перед природой бессильна даже магия.
— Я… могла бы осмотреть ребенка. Через пару дней. Проверить, нет ли осложнений.
Я понятия имела, как это объяснить, но мне ужасно не хотелось прощаться с малышом. С виду он казался здоровым, у меня не было даже уверенности в том, что он заметил меня хотя бы, но… сердце почему-то сжималось, когда я видела эту кучу игрушек, этот застывший взгляд. С виду казалось, что ему никто не нужен, но вдруг ему одиноко?
В конце концов, он уронил на меня вазу!
Значит, что-то в этом мире его интересует?
— В этом нет необходимости, леди Фортескью, — отчеканил бургомистр.
— Но…
— Не смею вас задерживать.
Ох.
Это было грубо.
— С вашего позволения, — кивнула я, чувствуя, что внутри все просто горит от злости и унижения.
Ничего.
Я найду способ… сделать что? Помочь ребенку? Но как? И нужна ли этому крохе моя помощь? О нем заботятся, пускай и не слишком тепло. Комната была уютной, одежда — новой, а малыш — круглощеким, но… А нужна ли ему моя теплота?
Выходя из комнаты, я успела заметить, как бургомистр со старческим кряхтением присел рядом с кроватью и погладил мальчика по голове, что-то тихо у него спросив. Лицо его при этом было… очень нежным.
Я закусила губу, чувствуя себя так, как будто заглянула туда, куда меня не звали.
Нужно думать о работе.
Уже стоя в дверях, я обернулась и окинула взглядом холл, пустое место на стене.
Что у меня есть? По-прежнему ничего! Что ж. Я бросила быстрый взгляд на Рейвена и принялась натягивать перчатки.
Самое время поговорить с местными и начать стоит — с бургомистра. А затем — проповедник. Кому, как ни ему исповедуются все жители города? Он явно должен многое знать!
— Господин бургомистр, — обратилась я. — Не проводите ли вы меня? Я должна задать вам несколько вопросов по поводу того, что происходит в городе.
— Разумеется, — наклонил голову он, недвусмысленно указывая мне взглядом на выход.
Я закусила губу. А чего ты ожидала, Лиз? Теплого приема?
По крайней мере, со мной идут на сотрудничество! Это уже немало.
— Жаль, что вы так удивлены и шокированы, господин бургомистр, — заметил Рейвен, поправляя перчатки.
— Прошу прощения, лорд Тенербен? — проговорил бургомистр, натягивая пальто.
— Я сказал, жаль, что вы слишком шокированы для того, чтобы поблагодарить Элизабет и извиниться за то, что она едва не у… — Рейвен замер. — Едва не пострадала.
Он хотел сказать «умерла»? Но я же…
— Да! — спохватился бургомистр, как будто только что об этом вспомнил, а потом вдруг… взял меня за руку. — Благодарю вас, леди Фортескью. И… я прошу прощения. Джейми иногда бывает несносным.
На покрытом сеточкой морщин лице появилась улыбка, уголки тонких губ приподнялись.
— Он…
— Ему трудно после смерти матери, — отрезал бургомистр, — но это временно.
По его тону было ясно, что дальнейших объяснений не стоит ждать.
— Господи бурго…
На лестнице раздался топот.
Я посмотрела за плечо
