его своим секретарем, терпел его настроения и выходки, поселил его в домике у Цветочного ручья и не требовал от него ничего, кроме того, чтобы он писал стихи.* Теперь он был счастлив и с удовольствием пел о дожде и цветах, горах и луне.
Что толку от фразы или изящной строфы?
Передо мной только горы, глубокие леса, слишком черные.
Думаю, я продам свои предметы искусства, свои книги,
И пейте только из природы, когда она чиста в источнике. . . .
Когда место так прекрасно.
Я иду медленно. Я хочу позволить красоте утонуть в моей душе.
Мне нравится трогать птичьи перья.
Я дую в них, чтобы найти мягкие волоски под ними.
Я тоже люблю считать тычинки,
И даже взвесить их золотую пыльцу.
На траве приятно сидеть.
Здесь мне не нужно вино, потому что цветы так опьяняют меня. . . .
До глубины души я люблю старые деревья и нефритово-голубые волны моря.66
Он так понравился доброму генералу, что тот нарушил его покой, возведя его на высокий пост цензора в Чанг-ане. Но внезапно генерал умер, вокруг поэта разразилась война, и, оставшись только со своим гением, он вскоре снова оказался без гроша в кармане. Его дети, оголодавшие от голода, насмехались над ним за его беспомощность. Он пережил горькую и одинокую старость, "уродливую на вид"; крыша его хижины была сорвана ветром, и ежи грабили солому его постели, а он смотрел на это, слишком физически слабый, чтобы сопротивляться.67 Хуже всего, что он потерял вкус к вину и больше не мог решать жизненные проблемы в манере Ли По. В конце концов он обратился к религии и нашел утешение в буддизме. Преждевременно состарившись в возрасте пятидесяти девяти лет, он отправился в паломничество на священную гору Хуэнь, чтобы посетить знаменитый храм. Там его обнаружил магистрат, читавший его стихи. Чиновник отвез поэта домой и приказал устроить в его честь банкет; горячая говядина дымилась, а сладкое вино изобиловало; Ту Фу много лет не видел такого пиршества. Он ел с жадностью. Затем, по просьбе хозяина, он попытался сочинять и петь, но упал без сил. На следующий день он умер.68
VII. ПРОЗА
Изобилие китайской литературы-Романы-История-Шума Чжэнь-Эссе-Хань Юй о кости Будды
Поэты Т'анга - лишь часть китайской поэзии, а поэзия - лишь малая часть литературы Китая. Нам трудно осознать возраст и изобилие этой литературы, а также ее широкое распространение среди народа. Отсутствие законов об авторском праве и другие факторы способствовали дешевизне печати; и до прихода западных идей не было ничего необычного в том, что переплетенные комплекты из двадцати томов продавались новыми по одному доллару, энциклопедии в двадцати томах - по четыре доллара, а всю китайскую классику вместе взятую можно было приобрести за два.69 Нам еще труднее оценить эту литературу, потому что китайцы ценят форму и стиль гораздо выше содержания при оценке книги, а форму и стиль выдает любой перевод. Китайцы с полным основанием считают, что их литература превосходит любую другую, кроме греческой; и, возможно, это исключение объясняется восточной вежливостью.
Фантастика, благодаря которой окказиональные авторы наиболее охотно прославляются, не считается литературой у китайцев. До прихода монголов в Китай она практически не существовала;70 И даже сегодня лучшие китайские романы литераторы относят к разряду популярных развлечений, недостойных упоминания в истории китайской литературы. Простые жители городов не обращают внимания на эти различия и без предубеждения переходят от песен По Чу-и и Ли По к безымянным бесконечным романам, которые, как и театр, используют разговорные диалекты народа и живо воскрешают в памяти драматические события его исторического прошлого. Почти все знаменитые китайские романы имеют форму исторической беллетристики; лишь немногие из них стремятся к реализму, и еще меньше тех, кто пытается провести такой психологический или социальный анализ, который поднимает "Братьев Карамазовых" и "Волшебную гору", "Войну и мир" и "Отверженных" до уровня большой литературы. Одним из самых ранних китайских романов является "Шуй Ху Чуань", или "Повесть о водных краях", написанная целым рядом авторов в XIV веке;* Один из самых обширных - "Хун Лу Мэнь" (ок. 1650 г.), двадцатичетырехтомный "Сон о Красной палате"; один из лучших - "Ляо Чай Чжи И" (ок. 1660 г.), или "Странные истории", почитаемые за красоту и краткость стиля; самая известная - Сан Куо Чи Ен I, или "Романтика трех царств", двенадцатисотстраничное приукрашивание Ло Куан-чуном (1260-1341) войн и интриг, последовавших за падением Хань.† Эти экспансивные истории соответствуют пикаресковым романам Европы XVIII века; зачастую (если в этих вопросах можно верить слухам) они сочетают в себе веселое изображение характера Тома Джонса и живое повествование Гила Биаса. Они рекомендуются читателю для неторопливой старости.
Самой уважаемой формой литературы в Китае является история, а из всех принятых форм она еще и самая популярная. Ни у одного другого народа не было столько историков, и уж точно ни один другой народ не писал таких обширных историй. Даже при ранних дворах были свои официальные писцы, которые вели хронику достижений своих государей и предзнаменований времени; и эта должность придворного историка, дошедшая до нашего поколения, породила в Китае массу исторической литературы, равной которой по длине или скучности нет нигде на земле. Двадцать четыре официальные "Династические истории", опубликованные в 1747 году, составили 219 больших томов.71 Начиная с "Шу-цзина", или "Книги истории", столь назидательно пересказанной Конфуцием, и "Цо-чуань", комментария, написанного столетием позже, чтобы проиллюстрировать и оживить книгу мастера, и "Летописи бамбуковых книг", найденной в гробнице вэйского царя, историография быстро развивалась в Китае, пока во втором веке до Рождества Христова не создала шедевр в "Исторической записи", тщательно составленной Шума Чьенем.
Преемник своего отца на посту придворного астролога, Сзума сначала реформировал календарь, а затем посвятил свою жизнь начатому его отцом делу - изложению истории Китая от первой мифической династии до его собственных дней. Он не стремился к красоте стиля, а просто хотел сделать свою запись полной. Он разделил свою книгу на пять частей: (1) Летопись императоров; (2) Хронологические таблицы; (3) Восемь глав, посвященных обрядам, музыке, вилам, календарю, астрологии, императорским жертвоприношениям, водотокам и политической экономии; (4) Летопись феодальной знати; и (5) Биографии выдающихся людей. Все это охватывало период почти в три тысячи лет и имело форму 526 000 китайских иероглифов, терпеливо нацарапанных на бамбуковых дощечках со стилем.72 Затем Сума Чэнь, отдав жизнь своей книге, отправил свои тома императору и всему миру с таким скромным предисловием:
Физические силы вашего слуги ослабли, глаза близоруки и тусклы, зубов осталось всего
