фолк, госпел, блюграсс.
[40] «Львы» (англ. the Lions), «Олени» (англ. the Elks) — канадские футбольные команды.
[39] «Мистическая пицца» (англ. Mystic Pizza) — американская комедийная драма 1988 года о трех подругах, работающих официантками в курортном городке Мистик в штате Коннектикут.
[44] Имеется в виду песня Тома Петти Mary Jane’s Last Dance («Последний танец Мэри Джейн»), клип на которую рассказывает некрофильскую историю о том, как работник морга в исполнении Тома Петти похищает прекрасную покойницу в исполнении Ким Бейсингер, привозит ее к себе домой, одевает в старинное платье и танцует вальс при свечах.
34
В февральскую неделю третьего курса я осталась в кампусе.
Проучившись в колледже полсрока, я упомянула в разговоре с одной знакомой из Университета Индианы «февральскую неделю», а потом пояснила, что просто имела в виду февральские каникулы, и все равно она посмотрела на меня как на ненормальную. Была какая-то оригинальная история о том, что школа экономит деньги на отоплении, но на самом деле эти каникулы объяснялись загородными домами, специальными приглашениями и давлением со стороны старейших семей Грэнби, настаивавших на привычном порядке.
Как раз тогда я узнала, что на лыжах здесь каталась не только лыжная команда, все местные выросли, небрежно скользя по склонам. Однако любовь к лыжам не всегда служила знаком принадлежности к привилегированному классу: для кого-то лыжи означали детские поездки в Аспен, но для детей из Новой Англии они могли означать ближайшую горку с рыхлым снегом, подержанное снаряжение и несколько зачетов по физре.
Меня никогда не приглашали ни в чей лыжный домик, и спонсируемые школой образовательные поездки на Галапагосы и в Эверглейдс меня не интересовали. На первом курсе я улетела обратно в Индиану и провела холодную неделю, сидя перед телеком и избегая Робсонов. На втором курсе я осталась в общежитии и зависала с Фрэн, и мы решили повторить это на третьем. Будем только мы и кое-кто из иностранцев. Почти все, даже те, кто получали финансовую помощь, даже те, кто никогда не катались на лыжах, но пользовались достаточной популярностью, стремились побывать у кого-нибудь из вермонтских просто ради джакузи, выпивки и секса. (Во всяком случае, такая картина мне рисовалась по услышанным историям; оглядываясь назад, я представляю в основном похмельный просмотр мультиков, подростковую болтовню, сердечные терзания и споры о том, как лучше заказывать пиццу.)
В ту неделю в 1994-м мы с Фрэн обрадовались, что видик в общаге остался фактически в нашем распоряжении. Мы посмотрели «Сияние», «Дождись темноты» и отдельные серии «Твин Пикса» — все, что помогало нам прочувствовать атмосферу почти пустого кампуса. Я только начала увлекаться кино, и видеотека Хоффнунгов оказалась для меня настоящей сокровищницей.
Однажды вечером мы сделали перерыв от ужастиков и триллеров и поставили диснеевского «Робин Гуда», и за просмотром нам захотелось накрасить ногти. Я пошла в свою комнату за лаком и, открыв дверь, увидела Талию, лежавшую на своей кровати, прикрыв глаза рукой, а на полу валялась ее спортивная сумка Грэнби, из которой торчала одежда.
Она быстро села и сказала: «Вот почему дверь была не закрыта. Я забыла, что ты здесь».
Глаза и нос у нее покраснели.
Я сказала: «Ты не заболела?» Был четверг — странный день для возвращения. Занятия начинались только во вторник.
Она встала и принялась запихивать одежду из сумки в свой шкаф. «Скажем просто, что Робби Серено мелкий сученыш». Они с Робби встречались с ноября, я думала, у них все хорошо. Она указала на меня и прищурилась. «Не вздумай встречаться с Робби Серено. Он злобный сученыш и сексист». Она достала из сумки «Гамлета» и швырнула на стол.
Как я уже говорила, Талия при мне редко ругалась, поэтому мне хорошо запомнились ее слова. И еще из-за абсурдности самой идеи, что я могла бы встречаться с Робби.
Я поняла, что не стоит спрашивать, что он сделал. Я не была ее наперсницей, не входила в ближний круг. Но мое молчание побуждало ее говорить.
Она сказала: «Ему, по ходу, можно флиртовать, с кем только захочет. А я сходила на прогулку с одним человеком — и это уже типа ядерная война. Он алкоголик, богом клянусь. Он отрубается в девять вечера, а мне уже нельзя ни с кем поговорить? Я что, должна зависать с его спящим телом? Убирать его блевотину?»
«Да уж, — сказала я, все еще стоя у двери. — Беспонтово».
Она перестала рассовывать вещи и уставилась на меня, как будто только что заметила. «В смысле, беспонтово?»
«В смысле… ничего хорошего».
Она сказала: «Ну, спасибо большое. Спасибо за ваш вотум доверия».
Я сказала, что вернусь попозже, — кажется, даже извинилась, — и, схватив горсть лаков для ногтей с моего комода, побежала обратно в общую комнату. Я рассказала Фрэн о случившемся и спросила, может, я сказала что-то не то. Но она была со мной единодушна.
Когда я вернулась ближе к ночи, с ногтями, выкрашенными в фиолетовый и черный, Талия уже спала.
В воскресенье, когда люди потянулись обратно в кампус, Талия снова разнервничалась и то и дело спрашивала, не видела ли я Бет или Рэйчел. Я рассчитывала, что «лыжницы» вернутся не раньше понедельника, жалуясь на похмелье, ломоту в ногах и нехватку времени на чтение. Вечером воскресенья Талия вышла после душа в розовом халате до колен и с полосатым полотенцем, высоко накрученным на голове. Она стала переодеваться за дверцей шкафа и сказала: «Боди, у тебя случайно нет типа теста на беременность, а?»
В первую секунду я восприняла это на свой счет, как намек на мой толстый живот. Затем сообразила и сказала: «Ой. Нет, я… То есть я здесь ни с кем не встречалась, так что нет. Только дома. Может, в медпункте?»
«Да ничего».
Позже тем же вечером она вышла из ванной, пританцовывая и напевая: «Красный день календаря, красный день календаря!»
Я понимала, что она делится этим со мной только потому, что больше не с кем, но я решила подыграть ей и спросила: «Долгая была задержка?»
Честно говоря, единственный мой секс, случившийся тем летом, был таким скоротечным и неуклюжим, что я даже не уверена, было ли проникновение. Но каждая вторая из моих знакомых по средней школе уверенно двигалась к подростковому материнству. Один раз на каникулах я помогла подруге стащить в магазине тест на беременность, а другую подругу ждала у туалета в «Макдоналдсе», где она делала тест, чтобы затем показать мне для надежности отрицательный результат. Так или иначе, я узнала правильный вопрос для таких случаев.
Талия сказала: «Я просто… Я думала, уже почти на месяц, и стала психовать».
«Ты не отслеживаешь? В ежедневнике или типа того?»
«Мне что, писать в календаре: „У МЕНЯ МЕНСТРУАЦИЯ“?»
К тому времени я еще не была знакома с миссис Кит, а когда познакомилась, поняла, что ее чопорная южная благопристойность никак не вязалась с образом матери, учащей дочь вести учет своего цикла. Талия была родом из Даксбери, штат Массачусетс, но миссис Кит происходила из старосветской Южной Каролины.
Я взяла у себя со стола ежедневник Грэнби и показала Талии красную точку в уголке календарной клеточки. (Моя мама тоже не позаботилась научить меня этому, но все детство я видела, как она ставила такие точки на настенном календаре, висевшем на кухне.) Я перелистала к середине августа, когда мы с Брайаном Уинном кувыркались у него в подвале. И показала Талии фиолетовый икс, который поставила, как только получила ежедневник в первую учебную неделю и отсчитала дни. Я сказала: «Отмечай каждый раз, когда у тебя секс. Тогда сможешь отсчитать, когда стоит сделать тест. Потому что они начинают показывать только через две недели». Я была очень довольна, позвольте вам сказать, тем, как провела ликбез. Если бы Талия видела Брайана Уинна, его тощие ноги и персиковый пушок вместо усов, она бы точно не стала слушать моих ученых советов. Но все, что она видела, это фиолетовый икс.
«Четко, — сказала она. — А кто этот парень?»
«Полный неудачник».
Мне понравилось, что это прозвучало скорее как пренебрежительное преувеличение, чем как правда.
«В любом случае, — сказала она, — я больше никогда не стану спать
