царского сына, в котором была знатная утварь, и в нем была баня. . . . Годы ушли с моего тела; меня побрили (?) и расчесали (?) волосы. Груз (грязи?) был отдан в пустыню, а грязная одежда - песчаным путникам. И облекли меня в лучшие виссоны, и помазали лучшим елеем.147
В дошедших до нас фрагментах египетской литературы короткие истории разнообразны и обильны. Здесь есть чудесные истории о привидениях, чудесах и других увлекательных выдумках, столь же достоверные, как детективные истории, которые удовлетворяют современных государственных деятелей; есть благозвучные романы о принцах и принцессах, королях и королевах, включая самую древнюю из известных форм сказки о Золушке, ее изысканной ножке, блуждающей туфельке и ее королевско-гименевтической развязке;148 есть басни о животных, иллюстрирующие своим поведением слабости и страсти человечества, и мудрые указания на мораль149- своего рода предвосхищающий плагиат у Эзопа и Лафонтена. Типичным для египетского смешения естественного и сверхъестественного является рассказ об Анупу и Битиу, старшем и младшем братьях, которые счастливо живут на своей ферме, пока жена Анупу не влюбляется в Битиу, отталкивает его и мстит, обвиняя его, его брата, в том, что он предложил ей насилие. Боги и крокодилы приходят на помощь Битиу против Анупу; но Битиу, испытывая отвращение к человечеству, калечит себя, чтобы доказать свою невиновность, удаляется в лес, подобно Тимону, и кладет свое сердце недосягаемо высоко на самый верхний цветок дерева. Боги, сжалившись над его одиночеством, создают ему жену такой красоты, что Нил влюбляется в нее и крадет локон ее волос. Уплывая по течению, локон находит фараон, который, опьяненный его ароматом, приказывает своим приспешникам найти его владелицу. Ее находят, приводят к нему, и он женится на ней. Завидуя Битиу, он посылает людей срубить дерево, на котором Битиу разместил свое сердце. Дерево срубают, и в тот момент, когда цветок касается земли, Битиу умирает.150 Как мало отличались вкусы наших предков от наших собственных!
Ранняя литература египтян в значительной степени религиозная, а самые древние египетские стихи - это гимны Текстов Пирамид. Их форма также является древнейшей поэтической формой, известной нам, - "параллелизм членов" или повторение мысли в разных фразах, которую еврейские поэты переняли у египтян и вавилонян и увековечили в Псалмах.151 По мере того как Старое переходит в Среднее царство, литература становится светской и "профанной". Некоторый проблеск утраченной любовной литературы мы уловили во фрагменте, дошедшем до нас благодаря лени писца Среднего царства, который не выполнил свою задачу по очистке старого папируса, но оставил разборчивыми двадцать пять строк, повествующих о встрече простого пастуха с богиней. "Эта богиня, - говорится в рассказе, - встретилась ему, когда он шел к водоему, и она сняла с себя одежду и распустила волосы". Пастух рассказывает об этом с осторожностью:
"Вот вам, когда я спустился на болото... . . Я увидел там женщину, и она не была похожа на смертную. Волосы мои встали дыбом, когда я увидел ее локоны, потому что цвет ее был так ярок. Никогда я не сделаю того, что она сказала; благоговение перед ней в моем теле".152
Песни о любви изобилуют количеством и красотой, но поскольку они посвящены главным образом любовным отношениям братьев и сестер, они шокируют или забавляют современный слух. Один сборник называется "Прекрасные радостные песни твоей сестры, которую любит твое сердце, которая ходит по полям". Остракон или раковина, относящаяся к XIX или XX династии, играет современную тему на древних аккордах желания:
Любовь моей возлюбленной прыгает по берегу ручья.
В тени лежит крокодил;
И все же я спускаюсь в воду и бьюсь грудью о волны.
Мое мужество в потоке,
И вода - как земля для моих ног.
Именно ее любовь делает меня сильным.
Для меня она - книга заклинаний.
Когда я вижу, как приходит мой возлюбленный, мое сердце радуется,
Мои руки раскинуты в стороны, чтобы обнять ее;
Мое сердце ликует вечно... с тех пор, как пришел мой возлюбленный.
Когда я обнимаю ее, то становлюсь как тот, кто находится в Стране Благовоний,
Как тот, кто носит духи.
Когда я целую ее, ее губы приоткрыты,
И я веселюсь без пива.
Если бы я был ее рабыней-негритянкой, которая присматривает за ней;
Так же я должен видеть оттенок всех ее конечностей.153
Строки здесь разделены произвольно; по внешней форме оригинала нельзя сказать, что это стих. Египтяне знали, что музыка и чувство - две сущности поэзии; если они присутствовали, внешняя форма не имела значения. Часто, однако, ритм подчеркивался, как мы уже видели, "параллелизмом членов". Иногда поэт использовал прием начала каждого предложения или строфы с одного и того же слова; иногда он играл, как каламбурист, с похожими звуками, означающими непохожие или несочетаемые вещи; и из текстов ясно, что трюк аллитерации так же стар, как и пирамиды.154 Этих простых форм было достаточно; с их помощью египетский поэт мог выразить почти все оттенки той "романтической" любви, которую Ницше считал изобретением трубадуров. Папирус Харриса показывает, что подобные чувства могли быть выражены как женщиной, так и мужчиной:
Я первая сестра твоя,
И ты для меня как сад.
Который я засадил цветами.
И все сладко пахнущие травы.
Я направил в него канал,
Чтобы ты мог окунуть в него свою руку.
Когда дует северный ветер, становится прохладно.
Красивое место, где мы прогуливаемся,
Когда твоя рука лежит в моей,
С задумчивым умом и радостным сердцем
Потому что мы идем вместе.
Для меня упоительно слышать твой голос,
И моя жизнь зависит от того, услышу ли я тебя.
Когда бы я ни увидел тебя
Для меня это лучше, чем еда или питье.155
В целом поражает разнообразие фрагментов. Официальные письма, юридические документы, исторические повествования, магические формулы, трудоемкие гимны, книги о преданности, песни о любви и войне, романтические новеллы, моральные увещевания, философские трактаты - здесь представлено все, кроме эпоса и драмы, и даже среди них можно, напрягаясь, найти примеры. История лихих побед Рамсеса II, терпеливо выгравированная в стихах на кирпиче за кирпичом великого пилона в Луксоре, является эпической, по крайней мере, по длине и скучности. В другой надписи Рамсес IV хвастается, что в одной из пьес он защитил Осириса от Сета и вернул Осириса к жизни.156 Наши знания не позволяют нам усилить этот намек.
Историография в Египте так же стара, как и история; даже цари додинастического периода с гордостью вели исторические записи.157 Официальные историки сопровождали фараонов в их походах, не видели их поражений, записывали или выдумывали подробности их
