это внушил. Пару раз у Артема звонит телефон, и он с кем-то говорит, выйдя из-за стола, а потом возвращается с тревожным лицом и снова продолжает пить чай. Потом Артем внезапно возвращает меня на землю.
— Я Юлю видел! — говорит он. — Пару раз.
— Какую? — спрашиваю я и смотрю в сторону выхода.
— Твою сестру, — отвечает Артем и откашливается.
— Где? — На меня накатывает волна тревоги.
— В городе. Она была с Алексом, — говорит он. По моему телу прокатывается волна мелкой дрожи.
— Что они делали?
— Просто сидели.
— Где? — нервно спрашиваю я.
— В «Кофемании» вроде бы.
Мне становится неуютно, и я без конца поправляю очки, которые и так хорошо сидят.
— Ты чего? — спрашивает меня Артем.
— Да так… С Алексом, странно просто, — отвечаю я, а потом добавляю: — А еще кого-нибудь видел там?
— Да нет, я не садился. Я взял кофе и ушел. Времени не было… да и…
— Что?
— Ну, как-то с Алексом я не очень хотел бы сидеть за столом. А кого я должен был там еще увидеть?
— Миру, — говорю я, а потом понимаю, что ее имя выскочило непроизвольно.
— Миру? — удивленно спрашивает Артем. — Почему ты это сказал?
— Я… не знаю, — говорю я, — просто не подумал.
Артем смотрит по сторонам, а потом немного наклоняется и тихо произносит:
— Или подумал… — Отворачивается и снова делает глоток чая, морща нос.
— Почему ты не захотел сидеть с Алексом?
Артем какое-то время молчит, словно обдумывает что-то, а потом отвечает:
— Да все уже. В смысле — не все, но… как бы тебе сказать. В общем, я не очень с ним согласен после той вечеринки.
— У Светы? — нервно спрашиваю я.
— Угу, — кивает Артем.
— Что ты имеешь в виду?
— Он много принимает слишком и не отвечает…
— Мы все юзали, а потом…
— Вот о потом-то и речь, — резко говорит Артем и надевает черные очки.
— Я его потом позвал к себе…
Артем молча сидит и смотрит в мою сторону, но смотрит ли он на меня — мне непонятно, потому что стекла очков настолько черные, что глаз его совсем не видно.
— Вот и остался бы с тобой, — выпаливает Артем, и мне становится совсем неуютно.
— Не понял, — говорю я.
— Ну, не возвращался бы.
— Куда? — недоумеваю я.
— Обратно, блядь. Возвращаться — плохая примета! — говорит Артем и смотрит на телефон.
— Он вернулся тогда к Свете?
— Знаешь, мы с тобой не говорили. — Артем встает из-за стола и быстро направляется в сторону выхода. — Мне пора.
— Ты куда? — спрашиваю я его в спину.
— Нас уносит сильный ветер, бро, — отвечает он и толкает дверь.
Я остаюсь один и смотрю на тлеющие палочки.
Самое страшное — оказаться в прошлом и не понимать, что происходит, но смутно догадываться, что тебя это как-то касается. Самое страшное — приземлиться там, где тебя ждут, но не потому, что ты хороший парень, хоть и с надрывом. Самое страшное — улавливать импульсы, которые ведут тебя в столь знакомое место, а маршрут перестроить никто не может. Самое страшное — быть рядом с людьми, которых ты пытался забыть, а они пытались напомнить о себе. Самое страшное — отдать себя чему-то неизвестному, с чем подружиться ты вряд ли сможешь, не говоря уже о том, чтобы просто кивнуть друг другу.
Под диско-шаром стоит Ксюша, и по ее волосам и лицу пробегают разноцветные огоньки. На ней короткая юбка, белые кроссовки и черное вытянутое худи. В руке стакан с розовой жидкостью, из которого торчит ярко-салатовая трубочка. Взгляд Ксюши цепляется за мой, и она просто мило улыбается, а я беру ее под локоть и спрашиваю, где Алекс.
— Не видела его, — говорит Ксюша и начинает пританцовывать в такт мелодии, которая вылетает из-под рук лысого диджея.
— Кто еще здесь? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, и вижу смутно знакомые мне лица.
— Катя с Артемом сейчас приедут, Света улетела, — говорит Ксюша и закрывает глаза.
Мне кто-то жмет руку и поздравляет с возвращением, а я благодарю и улыбаюсь в ответ, потому что, когда ты улыбаешься, от тебя быстрее отстают. Диджей делает музыку громче, а я пытаюсь понять, чей это на самом деле трек, так как лысым диджеям я мало доверяю. Я потягиваю Ксюшин напиток, но он мне не нравится, я хочу сплюнуть, но в клубе так много народа, поэтому я проглатываю жидкость и смотрю на диско-шар, который стал крутиться еще быстрее. По лестнице поднимаются Артем с Катей. Мы здороваемся, и я слышу запах травы от Кати.
— Ты решил выбраться? — спрашивает меня Катя.
— Я… я не могу выбраться, мне кажется, — отвечаю я и смотрю на Артема, который зевает и уходит в сторону бара, кого-то задевая плечом, но не извиняясь.
Мы садимся за стол, и Артем наконец-то снимает очки. Его глаза мне кажутся красными, но я виню во всем диско-шар. Он смотрит куда-то вдаль, и я понимаю, что он просто виду не подает, что мы встречались днем.
— Алекс кому-нибудь писал? — спрашиваю я и замечаю, как Артем напрягается.
— Мне писал, — говорит Ксюша, посмеиваясь.
— Да сейчас приедет, как обычно. — Катя уводит взгляд от меня в сторону толпы.
— Я видела вчера его, — добавляет Ксюша, — кажется…
— Где? — спрашиваю я.
— Он шел куда-то в районе Маяковки, но там остановиться нельзя было, а когда я набрала, он был уже недоступен, но при этом я все еще видела его в зеркале, — отвечает она.
— Интересно, куда он шел? — спрашивает Катя.
— Он был один? — с тревогой спрашиваю я и смотрю на Артема.
— Один был. Понятия не имею, куда он шел, — отвечает Ксюша и кивает в сторону Артема. Потом они оба выходят из-за стола и направляются в сторону туалета.
Катя проверяет что-то в телефоне, потом здоровается с компанией молодых ребят, они целуются, быстро обсуждают общих знакомых, а затем она возвращается ко мне.
— Ты взволнованный какой-то, — говорит она.
— Да… есть такое.
— Что случилось, расскажи мне.
— Мне не по себе.
— Расскажи.
— Да не, это так… свое.
— Послушай, отпусти все, расслабься.
— Не могу.
— Попробуй.
— Кать!
— Да, Андрей?
— Я хочу обратно.
— Куда?
— Обратно. Не прилетать сюда. Возвращаться — плохая…
— Прекрати, не говори глупости. Ты же не в прошлое вернулся, — перебивает меня Катя.
— Я боюсь прошлого, но сейчас я уже боюсь и настоящего… и… мне кажется, надо было остаться.
— Ты молодец, что приехал, — отвечает Катя и делает глоток через трубочку. — Тебе надо было прилететь сюда.
— Зачем?
— Чтобы понять…
— Что понять? Что понять, Кать?!
— Что есть люди, которые тебя…
— Кать… послушай. — Я смотрю ей в глаза. — Что было, когда я уехал?
Катя смотрит на меня, делает еще глоток, а потом начинает медленно говорить:
— Когда ты уехал — ничего не было, Андрей. Ни-че-го. Ты знаешь, мне до сих пор не верится, что мы с тобой два года не виделись. Два года. — Еще глоток. — Ты
