Карим аль-Джабар, как и его предки, включая отца, родом из Алеппо, второго по величине города страны. После вынужденной эмиграции, фактически — бегства (их семью преследовал «Мухабарат»), все их большое семейство, а также семьи двух братьев отца перебрались в Иорданию. Его собственная семья — жена и двое детей — проживает и сейчас в Аммане. Он редко их видит. Четвертый год идет гражданская война в Ашуре. И почти все это время Карим находится в гуще событий — сначала в качестве помощника своего отца, создавшего при поддержке катарских и саудовских партнеров почти с ноля военизированную организацию исламской оппозиции, затем командуя отрядом, который его непосредственный начальник — и отец — использовал на самых важных направлениях.
Умар на пару лет старше своего командира. У него темное, заросшее бородой лицо; нос с горбинкой и тяжелый взгляд исподлобья делают его похожим на стервятника. Родом он из Ярмуда, когда-то служил в мелких чинах в полиции, но перешел на сторону восставших. Они вместе уже почти два года. Умар выполняет функции начальника личной охраны Карима. Он же фактически ведает контрразведкой: вызнает через своих личных осведомителей настроения бойцов, проверяет пополнение, выявляет «кротов», потенциальных предателей и просто ненужных или слабовольных людей, которым не место в их элитном отряде. Короче говоря, выполняет ту малозаметную, но сложную, кропотливую работу, которой занимаются во всем мире люди с особым складом ума и твердым характером.
Помещение центральной пещеры, в которой, собственно, располагается штаб отряда, освещено установленными на столе и на боковой каменной полке керосиновыми лампами. В глубине пещеры, там, где оборудован спальный отсек — он занавешен плащ-палатками, — в принесенном из храма поликандиле мерцают теплыми огоньками зажженные восковые свечи. Лоялисты еще несколько дней назад, в канун штурма каламунского укрепрайона, отключили электросеть и вырубили сотовую связь. В распоряжении осажденных остались два исправных дизель-генератора. В целях экономии дефицитной солярки запускают их редко и поочередно, в основном для подзарядки портативных раций или на время проводящихся по ночам штабных совещаний.
Амир, получив по УКВ-рации доклад от наблюдателей о прорыве небольшого отряда воинов джихада через порядки осадивших их лоялистов, распорядился, чтобы старшего этой группы привели к нему. Ну а остальных из группы временно — до проверки — следует поместить под охраной в одной из монастырских построек.
Вскоре из ближней пещеры донесся шум шагов и человеческие голоса. Карим удивленно повернул на шум голову; ему показалось, что среди мужских голосов прозвучал и женский.
Умар и один из телохранителей амира ввели в центральную пещеру старшего этой небольшой группы. Причем «особист» поддерживал прихрамывающего мужчину, облаченного в камуфляж и бронежилет, а охранник Карима нес чужой автомат, небольшую сумку и «разгрузку».
Карим, приглядевшись к гостю, удивленно вскинул брови — он не ожидал увидеть здесь этого человека.
— Малик?! — Амир рывком встал из-за стола. — Как?.. Почему?! Вот это новость!..
Карим аль-Джабар обнял двоюродного брата. Малику тридцать лет; он рос отдельно от большого семейства аль-Джабаров. Его мать, достопочтенная Джамиля, младшая сестра отца Карима, вышла замуж за военного — тот преподавал в полицейской академии в Халебе. После вынужденной эмиграции большей части семьи из Ашура связи на некоторое время оборвались. Малик окончил военный колледж в Дамаске, а затем прошел обучение в Академии ВВС. Когда началась гражданская война, он вместе с семьей матери и сестрами выехал в Иорданию. Ну а сам уже вскоре присоединился к общей борьбе против правящего в Ашуре режима.
Со временем именно Малик заменил Карима на негласном посту «начальника личной гвардии» лидера «Армии джихада» Мухаммеда аль-Джабара.
— Ассаламу аллейкум, брат!
— Карим, дорогой, рад тебя видеть! — Гость, улыбаясь, показал крепкие белые зубы. — Приветствую лучшего воина джихада!
— Ты ранен? — Карим отстранился. — Э, да у тебя штанина вся в крови!
— Пустяк, — чуть поморщившись, сказал Малик. — Думаю, ничего серьезного.
Амир сам помог родственнику усесться на стул. Взяв со стола керосиновую лампу, передал ее Умару.
— А ну посвети!
Он подвинул низкую скамейку.
— Устраивайся поудобнее, брат!.. Ногу на приставку положи… Вот так.
В свете лампы, которую держит Умар, хорошо видно, что правая штанина ниже колена покрыта пятнами подсохшей крови. Сквозь аккуратно надрезанную камуфляжную ткань просвечивает бинтовая повязка на голени. У берца на правой ноге косо срезан задник вместе с каблуком. Через разошедшийся задний шов виден полушерстяной носок.
Карим покачал головой. Осколок, по-видимому, секанул по подошве ботинка во время бега или ходьбы. И лишь каким-то чудом не повредил пяточную кость и ткани, не говоря уже о более страшном варианте.
— Пулевое? — спросил Карим, имея в виду ранение в голень. — Кость не задета?
— Осколочное… — процедил Малик. — Этой ночью мы попали в заварушку. Сразу скажу — к вам пробились каким-то чудом.
— Умар, приведи врача, — не оборачиваясь, сказал амир. — Пусть осмотрит Малика…
«Особист» издал какой-то странный звук.
— Что? — выпрямившись, спросил Карим. — Что ты мнешься? Где врач, я спрашиваю?!
— Застрелили на днях, — сказал тот. — Я докладывал.
— А! — Амир с усилием потер лоб загрубевшей ладонью. — Да, что-то вспоминаю… застрелили собаку. А второй? Который фельдшер?
— В тот же день и его. — Умар красноречиво чиркнул ногтем по горлу.
— Да ничего серьезного, я же сказал! — Произнеся это, Малик поморщился от боли в ноге. — Два или три мелких осколка поймал… Карим, надо бы поговорить!
— Поговорим, — согласился амир. — Я, как тебя увидел, понял, что ты принес какую-то весть.
— Карим, дело срочное, — полушепотом произнес Малик. — Я действительно принес важное известие…
Амир выпрямился.
— Оставьте нас наедине, — сказал он, глядя на «особиста». — Проследи, чтобы нам никто не помешал.
— Будет сделано, амир.
Не успел особист пропасть из виду, как под сводами пещеры вновь прозвучал голос Карима:
— Умар, минуту!
— Да, амир.
— Помнится, пока были живы медики, им помогали две монахини…
— Они и сейчас ухаживают за тремя нашими ранеными.
— И что, эти кяфирки разбираются в медицине?
— Они не врачи, не специалисты, — поняв, о чем речь, сказал «особист». — В лучшем случае имеют опыт работы медсестрой или сиделкой.
— Приведешь одну из них, — велел Карим. — И сумку с медикаментами прихватите.
— Будет сделано, амир.
— Вот теперь можешь идти.
Малик попытался встать со стула, но Карим, положив ему руку на плечо, остановил.
— Тебе что-то нужно? — спросил он. — Воды? Или приказать принести еды?
— Моя «разгрузка», — сказал Малик. — В боковом кармане блокнот… И, если можно, еще стакан воды.
Карим взял пластиковую бутыль, наполненную водой из родника. Наполнил до краев большую керамическую кружку. Передал ее двоюродному брату. Тот, дергая щетинистым кадыком, жадно выпил воду — до дна.
— Еще? — спросил Карим.
— Спасибо, я утолил жажду. — Малик вытер губы рукавом камуфлированной куртки. — Мою «разгрузку» принесли?
— Это твое? — Карим положил на стол увесистый «лифчик», в кармашках которого хранятся запасные магазины, УКВ-рация, «Моторола», патроны к ракетнице и прочая военная всячина. — В каком кармашке?
— Я сам…
Малик отстегнул липучку. Достав из кармашка блокнотик в темно-зеленой обложке, передал его брату.
— Что это? — спросил тот.
— Твой отец, да продлит его годы Всевышний и дарует ему свою милость, просил передать тебе лично. — Малик облизнул шершавые губы. — Кое-что добавлю на словах, уже от себя. Но сначала прочти то, что там написано.
Карим развернул блокнот. Запись занимает первые три странички. На третьей страничке, в нижнем левом углу, знакомая печать — лиловый круг, в который вписан зеленый полумесяц с двумя звездами.
Она довольно короткая, эта запись, и он сразу же узнал твердый почерк отца.
«Командиру отряда «Маалула», во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, приказываю:
оставить населенный пункт и укрепрайон Маалула;
весь отряд или ядро отряда, оставляя заслоны, по ситуации, вывести на западную окраину города Ярмуд;
при необходимости разрешаю выход без тяжелого вооружения, частью сил;
судьбу заложников командиру следует решить с пользой для дела и во исполнение этого приказа;
обеспечить исполнение не позднее полуночи третьего дня месяца Раджаб.
