"Охотнички, тоже мне…" — снисходительно усмехнулся здоровяк и принялся за оживление. Навыки, полученные за время спортивной карьеры, пригодились. От нагрузок, которыми иной раз злоупотребляли молодые азартные тяжеловесы, травмы и обмороки у них случались куда чаще, чем можно подумать, и волей неволей штангистам пришлось осваивать приемы первой помощи.
Так или иначе, но после непродолжительной процедуры, лохматый закашлялся, исторг из себя целый фонтан воды и хрипло задышал.
"Вот и молодец", — уложив аборигена на спину, Кубик продолжил реанимационные мероприятия. Скорее, уже для собственного согрева. Скинутая одежда весьма облегчила спасение, однако сейчас, на берегу, ее отсутствие стало минусом.
Наконец, слегка согревшийся спаситель прекратил сгибать руки и без того очнувшегося человека.
Мужчина моргал редкими ресницами, с ужасом глядя на здорового, как шкаф, Вовку, который, легко преодолевая слабое сопротивление, разводил и сводил его руки к груди.
— Ничего, — благодушно усмехнулся спасатель, отпуская жертву. — Заодно и согрелись. Тебе тоже не помешает.
Голос спасенного прозвучал хрипло и неразборчиво.
"Что он мог сказать в такой ситуации? — замер на мгновение Владимир. — Ну, логичнее всего предположить, что спасибо?
Впрочем, нет, скорее интересуется моим происхождением и фамилией?"
— Я Владимир, — долбанул он себя в могучую грудь. — Понимаешь? Владимир.
— А ты? Как звать? Имя? — он уставился на лежащего.
Тот не ответил, а только закрутил головой, пытаясь определиться во времени и пространстве.
— Нету никого… — пояснил Кубик, не особо надеясь, что его поймут. Изобразил руками водную гладь и ткнул большим пальцем вниз. — Утонули… А других в плен взяли…
— Криваш, — неожиданно произнес мужичок, приподнимаясь. Он добавил еще что-то, но куда менее разборчиво.
— Хорошее имя, если, конечно, это имя, — поощрил Кубик. Всмотрелся в лицо собеседника и заметил, что один глаз того прикрыт верхним веком.
— Ага, значит, не соврал. Кличка, как говорится, в масть.
Кубик провел ладонями по испачканному песком плечу, стряхивая клочья прибрежной тины.
И тут владелец образного имени вновь заговорил. Быстро и с малообъяснимой Вовке интонацией.
Голос Криваша дрогнул, сорвался, а сам он застыл, склонившись в глубоком поклоне.
— Это еще чего? — построжел Вовка. — Эй, братишка, хорош…
Он несильно ткнул скорчившегося перед ним аборигена в бок пальцем: — Смирно.
Слушатель, уловив в голосе Кубика неудовольствие, выпрямился, осторожно поднял голову и повторил шипящее слово, указав на Вовкино плечо. Кубик проследил за его жестом.
— Ну и чего? — он посмотрел на свою, исполненную в одном из Европейских салонов, наколку. Хитросплетение непонятной вязи, по мнению заказавшего сей "партак" Владимира, должно было стать отличной памятью о его первой заграничной поездке. Однако едва не явилось причиной громадного скандала. Когда на следующий день, сияя чуть воспаленным узором, Кубик вышел на помост, тренер едва не упал со стула. Он долго и с искренним возмущением матерился, потом, посулив идиоту миллион кар, приказал залепить кожу пластырем.
— Ты пойми, Вова, это ты не себе наколку сделал, ты всем, кто за тебя болеет, вот этакий буржуйский узор наколол. А что он тебе там написал? Ты знаешь? Может, это какой выпад? — воспитанный старыми правилами, наставник искренне считал, что перестройка — это вовсе не повод расслабляться, а скорее, хитрая выдумка компетентных органов, чтобы выявить всех поддавшихся на провокацию, а уже после взять в крепкие ежовые рукавицы.
Потом, когда политический климат потеплел, и наколки вошли в моду, он выяснил, что выполняя его просьбу "чтоб красиво", француз набил первый попавшийся в каталоге узор, который составители выдавали за древний славянский оберег.
— Ну и?.. — риторически глянул на тыкающего пальцем в узор аборигена Вовка. — Ясен пень, чего-то он у вас означает, вопрос что?
Он вдруг припомнил виденный как-то в телевизоре фильм, где душка Харатьян "разводил" жителей Латиноамериканского континента своим божественным происхождением.
"Вряд ли, — с сомнением покосился Кубик на замысловатый узор. — С нашим-то везением…"
Тут он шевельнул языком и едва не подавился пресловутым кольцом, которое все это время мусолил во рту.
"Ну, надо же? — в очередной раз удивился путешественник. — Сто раз мог потерять… ну, или проглотить, — он выплюнул кусочек серебра и в растерянности глянул на голые ноги. Кроме свободного покроя спортивных трусов на нем ничего не было.
"И куда деть? — озадачился Вовка. Он едва не попытался надеть колечко на палец, но вовремя остановился. — Ну, уж нет. С этим я погожу".
Заметив на шее у стоящего перед ним кожаный ремешок, аккуратно протянул руку.
— Амиго. На время, презент, — попросил Кубик разрешения и, не дожидаясь ответа, стянул с охотника трофей.
— Отдам. Чес слово, — успокоил он хлопающего глазами лесного жителя. — Потом…
Распутал нехитрый узел и повязал злосчастное кольцо на своей шее.
Давая неудачливому охотнику прийти в себя после изуверской реанимации, Вовка опустился рядом и, обхватив голые колени руками, затих.
"Странно, переживания и события последних дней вовсе заглушили остатки чужих воспоминаний. А с другой стороны, наверное, нужно просто более внимательно прислушиваться к себе?"
Кубик попытался расслабиться и проделать задуманное, но, кроме легкого озноба, и то, скорее, от холода, не почувствовал ничего.
"Ну и ладно, сам обойдусь", — рассудил он и решительно поднялся. А оглянувшись, увидел, что его новоявленный спутник успел незаметно отползти на приличное расстояние и теперь сидит у самого края поляны, не сводя с Вовкиного плеча настороженных глаз.
— Что, опять? Голого мужика не видел? — уже всерьез рассердился спортсмен. — Ну, наколол я по молодости, да глупости неизвестно чего, дел-то? Как тебе, дятлу, объяснить. И главное, по-русски ты ни бельмеса. Да и я по-вашему… Кто вы хоть такие? А впрочем, какая мне разница? Ильмени там или вятичи… — Припомнил он названия, застрявшие в голове со школьных времен.
— Вот, что, — решил не умножать сущностей Кубик. — Хочется тебе на эту страсть таращиться, дело хозяйское, только нам здесь сидеть не резон. — Веди-ка меня к вашим. Может, хоть там кто толком сможет что да как объяснить.
Увы, монолог его никакого результата не возымел.
— Блин, ночь скоро, я, что, без штанов должен по лесу шастать? — громко, словно разговаривая с глухим, рявкнул отчаявшийся объясниться с бестолковым аборигеном Кубик. Он состроил грозную физиономию и произнес, медленно тыкая пальцем в свое плечо: — Не знаю, что ты тут углядел, но если мы сейчас отсюда не уйдем, эти, с реки нам похожие, на другом месте, стрелами нарисуют. Понял?
Слушатель втянул голову в плечи, и, наконец, проявил первые признаки понимания.
Он опасливо ткнул пальцем в узор на Вовкиной коже и прошепелявил несколько слов, причем с явным неудовольствием.
— А то? — видя, что лед тронулся, усилил нажим Владимир. — Вот дождешься, они причалят, и кирдык нам.
Кривша поднялся с корточек, вздохнул и согласно кивнул головой, приглашая следовать за ним.
— Во-от. А то, понимаешь… — удовлетворенно протянул Кубик, пристраиваясь в арьергарде. — Веди, "Сусанин".
Идти по колючей траве и сосновым шишкам босиком оказалось занятием не из приятных. Однако Вовка, стоически перенося тяготы лесного быта, безропотно шагал следом за ловко пробирающимся сквозь заросли охотником.
Отдохнув за время довольно длинного перехода всего раз, они выбрались из леса и оказались возле высокого холма. Поросший редкими кустиками, он возвышался над всей округой.
— Туда, — жестом указал охотник на вершину.
— Чего-то мне это вовсе не нравится, — болезненно потирая ступни, прокомментировал Кубик действия проводника. — Неужели вы там живете? Ой, темнишь, одноглазый.
Однако, понимая бессмысленность, спорить не стал, а мирно зашагал по мягкому травяному ковру.
Взобравшись на самый верх, плюгавый проводник остановился и с опаской ткнул пальцем в одинокий столб, вкопанный посреди ровной площадки. Пробормотал что-то и неожиданно бросился бежать вниз. Причем, делал это он с такой прытью и скоростью, что уже через несколько секунд почти скрылся из виду.
— Вот тебе, бабушка, и здрасте, — обалдев от такой выходки, протянул Кубик, даже не делая попытки догонять обманщика.
— Нужно было тебя там, в речке, и оставить, ренегат… — беззлобно понужнул Вовка аборигена и захлопал себя руками. Здесь, на продуваемом всеми ветрами холме было вовсе не жарко.
"Замерзну же на хрен", — представил Кубик ближайшую перспективу ночевки в чистом поле.
