записал.
— Теперь, Саня, расскажи, как ты тут, под Липенем оказался.
— Попутным ветром занесло.
— Ух ты. И что, другого занятия не нашлось?
Главарь развел руками.
— Так получилось.
— Ну, еще бы, — не удержался от реплики Коновалов. — Куда еще дезертиру податься, как не в банду.
Честно говоря, он не был до конца уверен, что Саня сбежал из действующей армии. Но он угадал — от слов майора задержанный дернулся, как будто его обожгло.
— Откуда знаете? — выдавил он.
— Да мы, Саня, немало повидали таких, как ты, — ответил Рябцев. — Так что тут ничего сложного, чтобы беглеца распознать.
— Давно сбежал? — спросил Шишкин.
— В прошлом году. — Саня вздохнул. — Я и еще с десяток солдат в окружение попали. Вышли только я да еще один парнишка. Решили к своим пробиться, да оказались на оккупированной территории. И тут патруль немецкий. Ну, мы и дали деру. А дело ночью было. Я бежал, пока силы не кончились. Да вот только парня того в темноте потерял. Не знаю, что с ним стало, да и живой ли он. В общем, плутал по лесам, пока не вышел сюда, под Липень. А здесь наткнулся на парочку таких же шалопаев.
— И сколотил банду, — закончил старший.
Саня кивнул. Рябцев и Коновалов переглянулись. Рассказ задержанного вроде бы выглядел складно, но не вызывал доверия. Капитан милиции, похоже, разделял сомнения офицеров. Вслух, правда, он этого говорить не стал, лишь спросил:
— Сколько дел провернули?
— Не считал.
— Значит, много?
— Да не сказал бы, что очень. Тут, товарищ капитан, лотерея: сегодня густо, завтра — пусто.
— Ты прав, Саня. А награбленное кому сдавали?
— Местным продавали.
Вот это уже была явная ложь. По крайней мере, по двум последним случаям.
— А как узнавали, у кого что можно взять?
— Ну, это просто. На рынке потолкайся денек-другой — узнаешь все, что надо.
— Ах, как все просто. — Шишкин откинулся на стуле. — Теперь буду знать, что делать, если из милиции выгонят. Кстати, Саня, знаешь, что тебе светит за все твои подвиги?
Главарь усмехнулся, но ничего не ответил. Офицеры не сомневались, что он это знает не хуже их.
— С Паном давно знаком? — спросил Василий.
— С каким Паном? — наигранно удивился задержанный.
— Ай-яй-яй, Саня, — покачал головой старший. — Вот вроде бы умный мужик, а строишь из себя дурака. Пану вы сдавали награбленные вещички. Я тебе даже больше скажу: именно этот фрукт вас и наводил на тех, кого ограбить можно. И на барыгу Золотника навел, и на Пинчука, который подпольное казино держал. И на других тоже. Ведь так?
— Вы, товарищ капитан, наверное, что-то путаете. Не знаю я никакого Пана и никогда не знал. А про вещички я уже сказал: мы их сдавали местным барыгам. Ну, бывало, обычным гражданам продавали, кто при деньгах был. И не я, а ребята. А уж они точно не встречали никакого Пана. Иначе я бы знал. Они ведь мне обо всем докладывали.
— Неужели?
— Богом клянусь!
— Ну, если клянешься… — Капитан потянулся. — А знаешь, Саня, пожалуй, я тебя отпущу.
— Что? — переспросил задержанный и удивленно уставился на Шишкина.
Примерно такая же реакция была у Коновалова с Рябцевым. Они вытаращились на старшего опергруппы. Но лицо Шишкина было абсолютно серьезным.
— Да-да, ты не ослышался. Отпущу, — повторил старший. — По факту-то крови на тебе нет. Руки твои, как ты сказал, ребята пачкали. А на тебе только руководство бандой. Да и когда мы вас брали, ты сдался добровольно. Так что выдам тебе подписку о невыезде, и гуляй на здоровье.
— И в чем подвох? — недоверчиво поинтересовался главарь.
— Ни в чем. Я же говорю, на тебя ничего нет. А на ребятишек твоих есть. Поэтому они здесь останутся. А ты свободен… Вася, дай мне бланк, — обернулся Шишкин к Рябцеву. — Подпишу ему пропуск.
Вот теперь Василий почуял подвох. Не просто так капитан затеял этот разговор и про подписку, и про то, что хочет отпустить Саню. Он потянулся к папке с бланками, лежавшей на столе, за которым сидел Максим.
— Ах да! — хлопнул себя по лбу Шишкин. — Чуть не забыл. Как выйдешь отсюда, Пану привет передавай. Да, ты говорил, что не знаком с ним. Я, правда, не верю, ну да ладно. Ты, кстати, знаешь, кто такой этот Пан?
— Ну и кто же? — прищурился Саня.
— Да фашист. В Минске немцам служил верой и правдой. Таких, как ты, пускал в расход не задумываясь. Да ты и твои ребятки живы только потому, что мы вас взяли. Вы для Пана — расходный материал. Пока можете ему выгоду принести, он вас не трогает. А как только стали неинтересны, то все. Музыка стихла, танцы кончились. Нашли бы вас всех в разных частях липеньских лесов. А то вообще бы не нашли. Утопили бы в том же болоте, на котором вы прятались. Как Степанюк ту девчонку, которую твои орлы напугали.
Главарь нервно кусал губы.
— Брешете, — выдавил из себя он.
— Да ни в коем случае. У Пана ведь тоже свои люди есть. А найти дурачков вроде вас, которые всю грязную работу сделают, — это ему раз плюнуть. Потап-то вон тоже на него работал. Ты ведь знал про это, не так ли?
Саня выдохнул и кивнул.
— Ну, так как, Саня, разговор будет?
Он снова кивнул.
— Закурить есть? — спросил задержанный.
Василий протянул ему папиросу и спички. Саня с жадностью затянулся.
— Он на вас вышел или ты на него? — задал вопрос Шишкин.
— Он. Еще до того, как Потапа взяли. Через его шайку он и вышел на моих ребят. Подошел, сказал, мол, к вашему главному дело есть. Мы встретились, он и предложил: мол, я наведу, а вы принесете.
— И ничего за это не попросил? — усомнился Коновалов.
— Ну, так, небольшую долю за наводку. Хотя за краденое он нам платил хорошо. Мы хоть и в лесу сидели, но горя не знали. Уже подумывали в сам Липень перебраться. Если бы не этот придурок Андрюша. Решил рожи из кустов покорчить, девку попугать. Пришлось уходить на болота.
— Ты знал, что он бывший полицай? — уточнил Рябцев.
— Да, знал. — Саня скривился. — Мерзкий он, но работу свою делал как надо. Не зря фашистам сапоги лизал.
— Куда ты Пану награбленное притаскивал?
— Он сам приходил. Было у нас одно условленное местечко, на окраине. Там не шастает никто, ни чужие, ни тем паче милиция. Я там на видном месте сигнал оставлял, что можно за товаром приходить на следующий день Пан и появлялся.
— Что за сигнал?
— Там пустырь и свалка. Я втыкал в
