согласился Шишкин. — Любой труд почетен. Правда, не все это понимают, ну, что ж поделаешь? Сразу человека не исправишь и не объяснишь. Степан Иванович, когда вы схватили за руку задержанного воришку, у вас что-нибудь пропало?
— В каком смысле?
— Он у вас успел что-то вытащить из кармана?
— Нет, — сразу ответил Новиков.
— Уверены?
— Конечно. У меня там и не было ничего, кроме спичек. Я бы и сам его схватил, если бы та женщина не закричала.
— Э, не скажите, — покачал головой старший. — Карманники работают очень тонко. Они могут с вас и часы снять так, что вы не заметите.
— Этот юнец как-то не очень тонко сработал, — скривился Пан. — У вас еще много вопросов? А то мне работать надо.
— Работать надо, а среди рабочего дня на рынок ходите, — тут же сказал уставший от молчания Коновалов.
— Послушайте, гражданин начальник. — Новиков с раздражением посмотрел на капитана. — Ваши подчиненные меня в чем-то подозревают? Смотрят, косятся, как Ленин на буржуев, да еще задают вопросы столь издевательским тоном.
Но Шишкин, казалось, совершенно не замечал ни раздраженности Пана, ни его язвительных реплик. Старший опергруппы был само добродушие и приветливость.
— Не сердитесь, Степан Иванович. Ребята только с фронта, мобилизованные по ранению. Сами понимаете. На войне-то все по-другому, им трудно в мирную колею войти. Надо проявить снисходительность.
— Вот вы ее и проявляйте, — теперь уже издевательски посоветовал Пан.
Майор заметил, что напряженность у Пана начала исчезать. Он держался совершенно естественно на первый взгляд, но чувствовалось, что он играет. А капитан прекрасно знал, кто сидит перед его столом. И просто так Пан ни за что бы не раскололся, даже если бы на него с порога вывалили все обвинения в лицо и ткнули в нос фотографию, где он в немецкой форме. Тогда бы Пан или отказался вообще говорить, или ушел бы в «несознанку». Нужен был момент истины, который позволил бы выбить у Пана почву из-под ног.
— Товарищ капитан, — нарочито громко сказал Николай и встал. — Я пойду, оформлю дело.
— Дело? — удивился Шишкин.
Дверь тихонько приоткрылась, и из коридора показалась голова Бориса.
— Герман Александрович, — позвал он.
Пан невольно обернулся, но тут же повернулся назад. И наткнулся на доброжелательную улыбку старшего опергруппы.
— Черт, — негромко выругался Новиков.
— На мелочах-то все и сыпятся, верно? — Капитан склонил голову набок.
— Ваша правда, — нехотя признал собеседник. Он помолчал и сказал: — Сам не ожидал, что попадусь на такое.
— Так какое ваше настоящее имя? — спросил Коновалов.
— Герман Александрович Новиков, — снова, не поворачиваясь, ответил Пан. — Но я уверен, что вы это и так знаете.
— Я спросил о настоящем имени, — повторил майор. — Миллер, верно?
Бывший замначальника из горисполкома усмехнулся и покачал головой.
— А какая теперь разница? — заметил он. — Игра ведь окончена, не так ли?
— Все так, герр гауптман. — Рябцев встал. — Вы задержаны. И вы совершенно правы — игра окончена. Только один вопрос: где радист?
— Сие, господин полицмейстер, мне не ведомо, — ухмыльнулся Новиков-Миллер. — Да и разве я сторож брату своему?
— Смейтесь-смейтесь, — в тон ему ответил Коновалов. — Мы ведь все равно его найдем.
— Вот и ищите.
Коновалов и Рябцев вышли на улицу покурить. Николай, на лице которого читалось нескрываемое отвращение, жадно затянулся дымом папиросы и сказал, будто выплюнул:
— Мерзость.
— И не говори, Коля, — вздохнул Василий. — Хотя сколько мы с тобой за время работы в СМЕРШе таких повидали? Казалось, должны были бы привыкнуть, но нет.
— Ну, Вася, сколько лет мы с тобой в разведке? — покачал головой майор. — Не десять лет и даже не пять. А гораздо меньше. От нас что требуется? Выполнить задание. Найти, поймать, обезвредить. А уж чувства наши точно никого не волнуют.
Капитан как-то странно посмотрел на него:
— Не переживай, так, Коля. Отыщем мы этого чертового радиста. Из-под земли достанем, я тебе обещаю. Даже если он там уже мертвый лежит.
Коновалов печально усмехнулся, но ничего не сказал.
— Зато знаешь что хорошо? — склонил голову Рябцев.
— И что же?
— Хана в безопасности. Да и вообще, от рук этого гада больше никто не пострадает и не погибнет. Уже повод для радости.
— Это верно. Да, что-то я раскис.
— Ничего, бывает. — Василий одобряюще хлопнул напарника по плечу. — Но нам все-таки надо подумать, как мы будем ловить радиста.
— Надо прикинуть, — согласился Николай. — Давай сейчас закончим с Паном, а там и про радиста подумаем.
— Вот это другой разговор.
Офицеры не сомневались, что Шишкин допросит Пана по всей строгости. Ведь кроме политических преступлений за ним числились и уголовные. Да, старший опергруппы вполне заслуженно считался мастером своего дела. Разыскного. Поэтому его в первую очередь интересовали дела Новикова с бандами Потапа, Сани и прочих. Грабежи, скупка краденого, плюс на днях попытка убийства главаря.
— Слушай, Вася, — внезапно вспомнил Коновалов. — А ведь у Пана был подельник. На встречу с Саней он ведь пришел не один.
— Да, — кивнул Рябцев. — Но, думаю, Шишкин это из него вытрясет. А уж остальное — дело контрразведки. Подельника взять будет проще, а вот радиста найти…
— Ладно, ты прав. Не будем забегать вперед. Сядем да спокойненько все обдумаем и прикинем. Можно, кстати, пока и чай заварить. Не зря же я сегодня на рынок ходил.
— А вот это совсем другое дело, — улыбнулся Василий.
— Тогда пойдем.
Они затушили окурки и пошли к себе.
Рябцев был прав насчет подельника Пана. Вычислить его оказалось делом несложным. Оперативники снова озадачили агентуру, особенно тех, кто часто бывал там же, где и Новиков-Миллер. Результат не заставил себя ждать: подельником оказался бывший дезертир по имени Митяй, человек жестокий и неприятный. Правда, в компании с Паном его видели редко, но то, что они довольно тесно общались, все подтвердили железно. С уголовниками Митяй не водился. Кто он такой и откуда взялся — никто не знал. Поговаривали только, что он появился в окрестностях Липеня вскоре после освобождения города от немцев.
— Странно, что он ни к одной банде не примкнул, — задумчиво заметил Василий. — Или собственную не сколотил.
— Может, одиночка? — предположил Коновалов. — По жизни такой. Одно дело — банда, где пять-десять человек, а другое дело — периодически работать на пару с кем-то.
— Может быть, — согласился капитан. — Или Пан предложил ему какие-нибудь выгодные условия.
Милиция вышла на Митяя через его любовницу Нюшку — девицу, не обремененную семьей, моральными принципами и разборчивостью, любительницу выпить и погулять, особенно за чужой счет. Уговорил ее, как ни странно, не Шишкин, а Борис, хорошо знавший дамочку. Как он уломал ее, никто
