В кабинете комиссара Белена Шарль Деграншан все отрицает: и то, что знаком с Бюиссоном, и свои отношения с бандой.
— Хорошо, — говорит Белен. — Хорошо.
И добавляет свое заветное слово, то самое, от которого мутнеет разум мошенников и сердце сжимается в груди:
— Жаль!
И это слово необъяснимым образом оказывает магическое действие на Шарля Деграншана.
— Почему «жаль»? — спрашивает он настороженно.
— Потому что, видишь ли, мой бедный друг, — доверительным тоном отвечает Белен, — мне известно, что ты входишь в эту банду. Отрицать бесполезно. Нам все известно. Тебя будут судить, а твое упрямство обернется для тебя только лишним сроком. Последствия очевидны: чем дольше ты просидишь в тюрьме, тем меньше у тебя будет шансов снова увидеть свою любимую подружку.
— Не трогайте ее! — кипятится Деграншан. — Она здесь ни при чем, ей ничего не известно.
— Я не трону ни единого ее волоска, — обещает Белен. — Но я знаю, что тот, кого ты покрываешь, только и ждет момента, чтобы заменить тебя и поразвлечься с твоей курочкой.
Ловушка, разумеется, очень грубая, но она рассчитана на мозги Шарля Деграншана, которые ни по весу, ни по размеру не превышают мозги колибри. После долгого размышления, от которого на его висках вздуваются вены, ревность одерживает верх и Шарль раскалывается.
Таким образом Белен узнает имена Абеля Соти, Жюльена Берту, Люсьена Грансана, Карла Шмуля, Эмиля Куржибе, а самое главное — Эмиля Бюиссона. А кроме того, он узнает их адреса.
Эмиль Бюиссон поселился в скромном отеле в центре Лилля со своей постоянной в течение четырех последних лет спутницей Ивонной Пенделе, молодой смазливой брюнеткой, довольно вульгарной, очень опытной, смелой, а также весьма скаредной.
Белен отправляется ночным поездом в Лилль. В семь часов утра он выходит из вагона, выпивает на вокзале чашку кофе и съедает круассан[5]. Двадцать минут спустя, свежий и бодрый, несмотря на проведенную в поезде ночь, он входит в отель. Его круглая добродушная физиономия внушает доверие. Поэтому, когда он спрашивает у администратора, в каком номере остановился Мсье Эмиль, ему прямо отвечают:
— Второй этаж, комната три.
Любопытно, что всегда осторожный Бюиссон даже не запер дверь на ключ, и комиссару остается только слегка толкнуть ее рукою, чтобы войти внутрь. Эмиль и Ивонна безмятежно спят. Белен подходит на цыпочках к ночному столику, берет револьвер, затем дружески хлопает по плечу спящего.
— Мимиль, пора завтракать, — говорит он.
Бюиссон ворчливо отворачивается, не просыпаясь.
— Полиция, — добавляет Белен.
Бюиссон быстро вскакивает, ощупывая поверхность ночного столика. В этот момент он замечает свой револьвер в руке полицейского.
— Давайте, Мимиль, вставайте. Мы едем в Париж, — сообщает ему комиссар.
Под молчаливым взглядом Ивонны Бюиссон медленно одевается и безропотно подставляет Белену руки, который надевает на них наручники. Он совершенно спокоен, так как ему ничего не известно о признании Деграншана, и он рассчитывает, что дело будет закрыто за недостатком доказательств. Посасывая сигарету, он иронично наблюдает за инспектором, обыскивающим комнату.
— Кроме моей зубной щетки и трусиков Ивонны, вы не найдете ничего для вас интересного, — говорит он с улыбкой.
Белен почти в этом не сомневается. Откровенно говоря, он обыскивает комнату для проформы, так как уверен в том, что такой опытный преступник, как Бюиссон, не оставит против себя никаких улик и вряд ли в его вещах найдется хоть что-нибудь, что могло бы скомпрометировать его. Белен, почти развлекаясь, делает несколько резких движений, перехватывая взгляды Ивонны, устремленные на стоящий в углу комнаты зонт. Белен берет в руки зонт и открывает его. Оба мужчины удивлены в равной степени: из зонта выпадает пачка банковских билетов достоинством в тысячу франков.
Обычно сдержанный и отличающийся вежливым поведением, Эмиль не выдерживает и кричит:
— Дура! Дрянь!
Он абсолютно прав, так как Белен быстро обнаруживает, что все эти новехонькие купюры, относящиеся к серии X 50500, были похищены у банковских инкассаторов в Труа.
Ивонна забилась в угол кровати и, спрятав лицо в колени, громко рыдает:
— Прости меня, Мимиль, прости!
Но потрясенный, бледный, Бюиссон не намерен прощать.
— Когда ты это сделала? — вопит он.
— Ночью, Эмиль, когда ты храпел, — всхлипывает она. — Я вывернула твои карманы…
Таким образом благодаря ненасытной алчности Ивонны Пенделе, которой Бюиссон купил, между прочим, кафе на улице Сен-Николя в Лилле, комиссар Белен получил неопровержимые доказательства виновности маленького человека с черными проницательными глазами.
Это был горький урок для Бюиссона, научивший его никогда и никому не доверять: ни женщинам, ни мужчинам.
Сидя в камере предварительного заключения, Бюиссон ожидал суда, не обольщаясь в отношении своего будущего. В те годы правосудие не церемонилось с мошенниками, и Бюиссона ждала пожизненная каторга.
Но началась война, оказавшаяся спасительной для Мсье Эмиля. Именно в эти годы он достиг большого мастерства в своей профессии.
Когда в июне 1940 года немцы оккупировали Францию, было решено перевести наиболее опасных преступников в тюрьму Невера. Их оказалось семьдесят человек, но только двенадцати из них были надеты на ноги кандалы, так как в тюрьме кандалов больше не оказалось. Бюиссон был в числе этих двенадцати. В сопровождении эскорта из пятнадцати охранников и семи мотоциклистов группа отправилась пешком по этапу. Им предстояло пройти двести километров.
Когда процессия, звеня цепями и кандалами, начала свое долгое шествие, главный надзиратель прекрасно понимал, что ему не удастся довести всех злодеев до места назначения. Это был великий исход: вся Франция двигалась на юг. Все дороги были загромождены гражданскими и военными лицами, бегущими от армии третьего рейха.
При входе в городок Брейли группу настигли немецкие бомбардировщики и истребители. Когда вновь воцарилась тишина, тревожная тишина, в которой каждый с удивлением констатировал, что остался в живых, главный надзиратель выстроил всех в шеренгу, чтобы пересчитать людей. Из семидесяти заключенных, осужденных за уголовные преступления, осталось пятьдесят восемь. Семеро сопровождавших их мотоциклистов, получивших приказ стрелять в каждого, кто решится бежать, исчезли. Из двенадцати заключенных, на которых были надеты кандалы, на месте остались лишь четверо, двое из которых были ранены. Одним из них был Эмиль Бюиссон.
Прошло восемь месяцев.
Один из инкассаторов, Герен, сует руку в карман пальто. Этот жест стоит ему жизни. Тотчас же раздаются два выстрела, и Герен, схватившись руками за живот, падает на тротуар. Его товарищ убегает, скрывшись в первой подворотне.
Маленький человек подходит к тележке, поднимает брезент и проверяет в сумке наличие денег. Затем с флегматичной улыбкой наблюдает, как двое его сообщников загружают тележку в «ситроен».
Так Эмиль Бюиссон заявляет о своем присутствии в Париже.
Скорый поезд Тулуза — Париж покидает вокзал Вьерзон и мчится к Орлеану. В одном из купе первого класса, задыхаясь от июльской жары, едут трое офицеров СС. Время от времени они бросают косые взгляды на маленького человека, спящего в углу, возле двери.
Бюиссон храпит. Он сознательно выбрал своих спутников, зная, что их присутствие спасет его от полицейского контроля. Некоторое время он провел в Марселе, скрываясь у своих корсиканских друзей, затем отправился в Тулузу, где раздобыл фальшивые документы, и сейчас он едет в Париж, чтобы разыскать там своих сообщников, участвовавших в нападении на инкассаторов на улице Виктуар: Абеля Дано, Жана-Батиста Шава и Жана Рокка-Серра.
Неожиданно на Бюиссона находит грусть. Он предается мрачным воспоминаниям о бурной ссоре с Эмилем Куржибе, сообщником по делу в Труа. Куржибе сказал ему тогда:
— Мне с тобой не по пути, Эмиль. Там, где ты, льется кровь. Я не хочу кончить жизнь на гильотине. Я беру свою долю и отправляюсь в Америку. Чао!
Бюиссон с горечью сказал ему:
— Мило, никто еще и никогда не говорил со мной таким тоном, и мне ничего не стоит пристрелить тебя…
Куржибе спокойно спросил его:
— Что же останавливает тебя, Эмиль?
— Ты был моим другом, и я любил тебя как брата. Теперь уходи, и лучше нам с тобой никогда больше не встречаться.
— Боишься выпачкать руки кровью?
Поезд неожиданно резко тормозит, отрывая Бюиссона от печальных воспоминаний. Он встает, моргает глазами, потягивается, затем берет куртку, чтобы достать из кармана расческу.
Однако жест оказался слишком порывистым. Из кармана выпала одна пуля, затем две, затем еще три, все девятимиллиметрового калибра. Пули сыпятся на скамейку, затем скатываются на пол. Бюиссон быстро соображает, что если немцы обыщут его, то тотчас же найдут оружие, которое он спрятал на животе, в специально сшитом для этого кармане. Окно в купе открыто. Решительным жестом Бюиссон вынимает маузер и выбрасывает его, в то время как скорый поезд на всех парах мчится дальше по равнине.
