— Боишься выпачкать руки кровью?
Поезд неожиданно резко тормозит, отрывая Бюиссона от печальных воспоминаний. Он встает, моргает глазами, потягивается, затем берет куртку, чтобы достать из кармана расческу.
Однако жест оказался слишком порывистым. Из кармана выпала одна пуля, затем две, затем еще три, все девятимиллиметрового калибра. Пули сыпятся на скамейку, затем скатываются на пол. Бюиссон быстро соображает, что если немцы обыщут его, то тотчас же найдут оружие, которое он спрятал на животе, в специально сшитом для этого кармане. Окно в купе открыто. Решительным жестом Бюиссон вынимает маузер и выбрасывает его, в то время как скорый поезд на всех парах мчится дальше по равнине.
Трое офицеров СС колеблются лишь долю секунды. Затем один из них поворачивает ручку сигнала тревоги. Поезд грохочет тормозами и останавливается. Офицеры выталкивают Бюиссона на платформу и заставляют искать брошенное им оружие. На его руках нет наручников, и он мечтает лишь о том, чтобы, найдя маузер, выстрелить в толпу и быстро скрыться в соседнем березняке. Однако его мечте не суждено было сбыться. Два часа спустя Бюиссона приводят в здание гестапо в Орлеане.
Странно, что такие организованные и скрупулезные люди, как гестаповцы, проводят свое расследование самым халатным образом. В день слушания дела Бюиссон предстает перед немецкими судьями под вымышленным именем Метадье, и после скучного и утомительного процесса его приговаривают к одному году лишения свободы в тюрьме строгого режима.
Бюиссон не подает кассационной жалобы, зная, что очень легко отделался. После ареста в поезде он жил в постоянном страхе, что немцы обратятся за помощью к своим французским коллегам, и тогда он неминуемо будет опознан. Его передадут французским властям, а после совершенного им убийства на улице Виктуар в Париже он мог рассчитывать только на смертную казнь.
В камеру Орлеанской тюрьмы из суда возвращается успокоенный и даже довольный своей участью заключенный. Однако радость его была преждевременной. Однажды утром к нему приходит с визитом комиссар Белен.
— Очень рад снова видеть вас, — искренне говорит комиссар.
Несмотря на небрежно проведенное расследование, гестапо все-таки передало во французскую полицию фотоснимок и отпечатки пальцев арестованного. Судебная полиция тотчас же опознала разыскиваемого на протяжении пяти месяцев Бюиссона.
Эмиля водворили в тюрьму города Труа, но на этот раз в одиночную камеру.
* * *
Поведение Бюиссона в тюрьме безупречно. Луи Венсан, его охранник, говорит о нем как о послушном и почтительном заключенном, немногословном, не вступающем в контакт с другими обитателями тюрьмы. Эти мелкие мошенники без размаха его не интересуют. Он предпочитает одиночество. На дверях его камеры висит табличка: «Особо опасный преступник».
Венсан не спускает с него глаз. Он знает прошлое своего подопечного и считает, что Бюиссон только симулирует послушание, чтобы усыпить его бдительность.
Между охранником и заключенным начинается долгая игра в «кто кого», требующая большого терпения, в которой каждый пытается угадать намерения другого. Достаточно малейшего пустяка, косого взгляда или ироничной улыбки, чтобы увидеть под маской безобидной овечки волка.
Венсан терпеливо ждет. Это его работа, за которую ему платят жалованье. Однако он ничего не замечает за Бюиссоном и начинает верить в его искренность.
Он настолько в ней убежден, что однажды в столовой делится с другими охранниками:
— Мне жаль беднягу Бюиссона, хоть он и преступник. С ним очень легко: он всем доволен, никогда не ворчит, не спорит, ни одного грубого слова или жеста. Не понимаю, зачем они обыскивают его камеру каждый день; по-моему, это напрасные хлопоты.
* * *
Утром 5 июля 1942 года Эмиль чувствует себя очень плохо и непрерывно стонет, корчась от боли на своей лежанке. С искаженным от страданий лицом он жалуется одному из дневных охранников на нестерпимую боль в желудке.
— Что я могу для тебя сделать, бедняга? Может, отправить тебя в санчасть? — участливо спрашивает охранник.
— Не стоит, господин охранник, я немного потерплю, и все пройдет… Принесите мне только немного воды, господин охранник.
Надзиратель приносит ему воды. Бюиссон отказывается от еды и снова начинает стонать от все усиливающейся боли. Охранник приносит ему еще воды.
— Можешь лежать, я разрешаю, — говорит он.
Когда Венсан делает первый ночной обход, стоны Бюиссона становятся невыносимыми. Венсан открывает смотровое окошко и видит, как Бюиссон корчится на кровати. На его губах выступила пена.
Часы на площади бьют полночь. Бюиссон громко и непрерывно стонет уже в течение нескольких минут. Заключенные из других камер, которым стоны мешают спать, требуют тишины и выкрикивают ругательства. Луи Венсан направляется к камере Бюиссона. Он открывает окошко, включает свет и видит Эмиля, скрюченного на постели, с руками, зажатыми на животе, с лихорадочным взглядом.
— Эмиль, хочешь, я попрошу главного надзирателя, чтобы он отправил тебя в больницу?
Бюиссон отрицательно качает головой:
— Не стоит беспокоить его, господин охранник, пусть он спит.
Венсан задумчиво чешет затылок.
— Что я могу сделать для тебя, Эмиль?
— Воды, — стонет Бюиссон, — принесите мне воды. У меня внутри все горит.
— Хорошо, — соглашается Венсан. — Я принесу тебе кружку.
— Принесите мне кувшин, господин охранник. Я умираю от жажды. Кружки мне мало…
Венсан выглядит озадаченным.
— Не могу, Эмиль, — говорит он. — Кувшин не проходит в окошко, а ты прекрасно знаешь, что ночью я не имею права входить один в камеру.
— Умоляю вас, — стонет Бюиссон, — сжальтесь надо мною. Я никогда не доставлял вам неприятностей, разве не так?
Венсан колеблется. Он смотрит на несчастного страдальца, и жалость одерживает верх над предписанием. Как бы оправдывая себя, он думает, что ему нечего опасаться этого маленького и хрупкого человека, ему, такому сильному и большому.
Он отодвигает щеколду, поворачивает ключ, открывает дверь и подходит к стоящему возле кровати кувшину.
Вытянув руку, он наклоняется, чтобы взять сосуд. В этот момент Эмиль с молниеносной быстротой ударяет его по голове пустой поллитровой бутылкой, которую он получил накануне от одного заключенного в обмен на пачку табака. В следующую секунду он отбивает горлышко бутылки о железную кровать и вонзает в горло оглушенного охранника стеклянные зубья. Из горла потоком хлещет кровь. Удар нанесен с такой силой и с такой свирепостью, что два стеклянных зуба ломаются о нижнюю челюстную кость. Именно это спасает Венсану жизнь. Стекла не проходят внутрь и останавливаются в пяти миллиметрах от сонной артерии.
Бюиссон, спокойно перешагнув через лужу крови, склоняется над несчастным, чтобы взять ключи. Венсан хрипит, пуская изо рта розовые пузыри, но не теряет сознания. Собрав последние силы, он кричит…
Его крик слышит другой охранник, находящийся в противоположном конце коридора. Он тотчас же дает сигнал тревоги. На лестнице, ведущей в канцелярию, где Бюиссон рассчитывает найти ключи от тюремной двери, он сталкивается с охранником, взявшим его под прицел своего оружия.
Эмиль понимает, что игра проиграна, и поднимает руки вверх. Он медленно возвращается в камеру, едва взглянув на почти бездыханное тело Венсана.
Бюиссон подходит к стене, опирается о нее и с отсутствующим видом, словно все происходящее не имеет к нему никакого отношения, смотрит на охранников, направивших на него свои винтовки.
* * *
13 мая 1943 года Эмиль Бюиссон приговаривается к пожизненным каторжным работам. Его переводят в тюрьму Клерво, где он совершает новую попытку к бегству, окончившуюся неудачей. В ноябре 1946 года его переводят в тюрьму Санте в Париже. Судебный следователь, ведущий расследование по делу о вооруженном нападении на инкассаторов на улице Виктуар, обвиняет его в убийстве Герена.
Следствие продвигалось очень медленно, так как послевоенное судебное ведомство занято в основном делами по коллаборационализму, доносам и чисткам. Тем не менее Бюиссона каждую неделю возят на допросы во Дворец правосудия. Он знает, что рискует головой, но только в том случае, если следователь сможет доказать, что Герена убил он. Бюиссон, как обычно, все отрицает.
Напрасные старания! Абель Дано, арестованный в июле 1941 года, вскоре бежит из тюрьмы и, чтобы уйти от правосудия, поступает на службу во французское гестапо, к своим друзьям Бони и Лафону. После освобождения он находится в розыске: Жан-Батист Шав, тоже работавший в гестапо, был арестован и казнен в декабре 1944 года. Рокка-Серра, бежавший на Корсику, был убит бандитами при сведении счетов.
