Времени оставалось минуты две-три. «Линкольн» миновал дорожный знак, предупреждающий о крутом повороте, но водитель и не подумал сбавить скорость. Эти итальянцы гоняют как сумасшедшие, подумал Сержант, все равно что наши «братки». Скорость у него километров восемьдесят — значит, ровно через девяносто секунд тяжелая бронированная машина вынырнет из-за вон того уступа и сразу же напорется широкими шинами на острые стальные зубья…
— Давай! — рявкнул Сержант.
Лесоповал и Сизый энергичным слаженным движением развернули стальной рулончик, который точно железный язык с лязгом размотался по асфальту.
Лимузин, не снижая скорости и визжа шинами на виражах, вынырнул из-за поворота, напоролся на хищно торчащие вверх острые шипы и тут же спазматически завилял багажником и быстро завертелся вокруг своей оси, продолжая по инерции стремительно нестись вперед. Через мгновение «линкольн» с грохотом ударился передним бампером о стальную балку дорожного ограждения, снес ее и, крутанувшись, завис над обрывом… На какую-то секунду четверым наблюдателям этого далеко не циркового аттракциона показалось, что лимузин удержится на самом краешке, но машина, тяжело перевалившись через каменный гребень, исчезла. Потом во внезапно воцарившейся тишине раздался далекий взрыв.
Парни молча взглянули на Сержанта. У Сизого на верхней губе блестели капельки пота. Командир довольно улыбнулся и подмигнул:
— Финита ля комедия! По коням, ребята! Полиция здесь будет быстрее, чем вы думаете.
Уже совсем рассвело.
— Вот что придется сделать. — Варяг наклонился с Зарецкому, сидящему к нему вполоборота. — Теперь наш джипан уже вычислили и по марке, и по номерам, так что прорваться в Питер нам вряд ли удастся. Придется бросить его где-то. А вместо этого джипа надо раздобыть другую тачку или рейсовым автобусом добираться до ближайшего городка и оттуда… не знаю, хоть на такси до Питера доехать.
— Дело говоришь, — согласился Зарецкий. — Джип жалко бросать, восемьдесят штук за него отдал весной, еще новая совсем тачка, да ты и сам видишь: прет, как кабан. Слышь, Жур, ты посматривай по сторонам, — может, укромное местечко заметишь…
Водила закивал, всматриваясь в дорогу, и вдруг встрепенулся:
— А может, там спрячем — вон сарайчик у леса. И что-то виднеется о четырех колесах…
И действительно, слева от шоссе, в километре или что-то около того, тянулась стена леса, а перед ней стояли, точно забытые, три темных сарая с высокими двускатными крышами. Возле одного сарая темнел вытянутый силуэт то ли автобуса, то ли грузовика с крытым кузовом. Журбин крутанул руль влево, и стальной зверь тяжело пошел вприпрыжку по бугристой целине.
У сарайчика стоял автобус «ПАЗ», раздолбанный, но вполне годный к употреблению. Журбин поковырялся под водительским сиденьем, выудил стальной Г-образный прут и по старинке завел мотор, вставив этот прут в ему одному известную дырку в радиаторе. «ПАЗ» недовольно закашлял, но потом заурчал ровно и добродушно. Джип загнали в сарай, завалили листами толя и на всякий случай навесили на скрипучую дощатую дверь ржавый амбарный замок.
— Да никто его не угонит, — уверенно заявил Журбин. — Во-первых, побоится местная деревенщина к нему прикасаться. А во-вторых, у него же блокировка электронная. Движок если даже и заведут, уж не знаю как, он через тридцать секунд вырубится… А я через недельку сюда вернусь и заберу его, родного. Сейчас надо молиться, чтобы этот хренов автобус не сдох на втором километре пути.
Рассевшись по продавленным сиденьям в пазике, беглецы некоторое время молчали, прислушиваясь к клекоту мотора. Журик благополучно выехал на шоссе, и уж тут древний автобус почувствовал себя куда лучше.
— Автоматы?! — вдруг воскликнул Варяг, вспомнив о добытых Сержантом трофеях. — Они в джипе остались?
Степан успокоительно махнул рукой:
— Остались — и ладно, Владик. Не фига нам с ними тут разъезжать. Если остановят — а рано или поздно нас остановят обязательно, — так лучше нам оказаться без этих «калашей». И так еще непонятно, как будем отбрехиваться.
Саня Зарецкий хитро улыбнулся:
— Так ведь у Владика какая-то особая ксивка имеется. Прям как волшебное слово «сезам». Что за книжечка, а, Влад?
— В такой развалюхе моя ксива нам не поможет. Только внимание привлечет, — озабоченно ответил Варяг, роясь под сиденьями заднего ряда. Через минуту он вытащил оттуда ворох какого-то тряпья и сбросил его в проходе. Это были замызганные бушлаты, видимо, оставленные в автобусе рабочими-строителями.
— Вот, надо бы для отвода глаз переодеться, пацаны. Хотя бы сверху на себя накинуть. А то уж больно у нас у всех вид неподходящий для здешних мест… И для этой колхозной развалюхи.
Зарецкий оглядел себя с сомнением: на нем были светло-голубые джинсы «Levi’s», голубая рубашка «Lacoste» и белая куртка-ветровка «Columbia». Потом перевел взгляд на московских гостей — они тоже были в клевом прикиде — оба в импортных костюмах из дорогой ткани, дико смотревшихся на фоне вонючих сидений и обтерханных стенок тряского автобуса.
— А ты, Владик, действительно ведь прав. Нужно переодеться нам и прическу подмарафетить с мордами.
Варяг кивнул, добавив:
— А что касается ксивы, то посмотри сам. — Усмехнувшись, Варяг достал удостоверение и протянул его Зарецкому. Тот пробежал глазами по золотому двуглавому орлу, потом по строчкам и присвистнул, невольно подобравшись.
— Э… Владислав Геннадьевич… Не знал… — обескураженно замотав головой, пробормотал питерский авторитет, сразу переходя на «вы», — …что у Филата такие высокие друзья. Извините, если что не так… Значит, считаете, лучше переодеться… Что ж, это можно…
Потом он снова заглянул в книжечку и опять присвистнул, неожиданно осознав, с кем имеет дело:
— Владислав Геннадьевич Игнатов… Так это… Выходит, вы — Варяг?
При этих словах водитель Шурик Журбин крякнул, точно проглотил стопку дрянной водки, и ошалело выпучил глаза.
— А я-то гляжу, — смущенно заулыбался Зарецкий, — лицо ваше больно знакомое. Но как-то не связал две ниточки. Мне Филат-то ни словом не обмолвился, кого мне встречать тут надо. Значит, вот какие дела… Самого Варяга везу. Эхма!
И Зарецкий, все еще не веря в свое счастье, стал натягивать на себя засаленный бушлат, с сожалением поглядывая на небесно-голубую рубашку, которой теперь предстояло потерять парадный вид. Варяг и Сержант облачились в такие же перепачканные бушлаты. А Журбин как был в адидасовской футболке, так в ней и остался.
— Не хватает нам только сизых носов и трехдневной щетины, — критически оглядев всех, подытожил Степан и добавил: — А так ни дать ни взять — выпитые колхозники.
Зарецкий заметно засуетился. Он достал мобильный телефон и уже собрался было нажать на кнопки, но Варяг его остановил решительным жестом:
— Нет, Саша, не надо звонить. Я уже однажды назвонился на свою голову. Потом еле ноги унес от ментов. И вообще лучше выруби свою мобилу, пока мы не доедем до Питера.
— Да ведь я хотел подмогу вызвать, — стал оправдываться Зарецкий. — А то мы тут можем проплутать черт знает сколько, да и если ОМОН уже выставил блокпосты на дорогах, точно не прорвемся!
— Посмотрим… — неопределенно махнув рукой, заметил Варяг.
Автобус проехал километров десять, когда вдалеке показались ажурные штанги линии электропередачи.
— Вот, кажись, и железная дорога, — радостно сообщил Журбин. — Там вроде и станция рядом. Может, на электричке дальше рванем?..
Он не договорил, так как со стороны железной дороги навстречу автобусу показалась серая «Газель»-фургон. Когда расстояние между машинами сократилось, «Газель» остановилась и из установленного на крыше фургона матюгальника раздался хриплый голос:
— Водитель автобуса, примите вправо и остановитесь! Повторяю, примите вправо и остановитесь. Повторяю, примите вправо и остановитесь.
Сержант ткнул Варяга в плечо:
— Ну, приготовьтесь, товарищ председатель комитета…
— Нет, брат, я уже сказал, что о моей красной книжечке надо забыть, — стиснув зубы, процедил Владислав. — Эта крыша уже дала течь. Тот майоришка наверняка по всей трассе просигналил, кто мы и что мы… Так что сейчас придется сыграть в другую игру. Запомнили легенду: мы строители-шабашники, едем с ночной смены в… какой тут ближайший райцентр?
