Питер, разумеется, понятия не имел, в каком году был издан томик Джеймса Брюса. Но он с готовностью кивнул и нарочито похлопал себя по карману пиджака.
– Издано в Эдинбурге? – продолжал набивать себе цену хозяин.
– Именно. – Питер посмотрел на собеседника столь доброжелательно, как если бы перед ним снова оказался Саддам Хуссейн.
– Может быть… осталась… одна книга, – сказал хозяин и поспешил добавить. – Оставил для себя.
– Я с первого взгляда распознал в вас заядлого читателя. Настоящего знатока и ценителя редкой книги, – как ни старался Питер сдерживать себя, его слова прозвучали весьма ядовито. – Постарайтесь разыскать книгу Брюса. Мы спешим.
– Привезли месяц назад, – сообщил хозяин, уходя в комнату, служившую, очевидно, складским помещением. Через несколько минут он вернулся с огромным фолиантом страниц на девятьсот. – Редкое, редкое по ценности издание знаменитого Брюса. Превосходный подарок! Когда я жил в Москве, то мечтал о подобных книгах.
– Вы из Советского Союза? – спросил я.
– Увы, пришлось эмигрировать, – ответил хозяин. – Я был вынужден уехать семь лет назад. Но я не жалею. Видите, у меня уже свой магазинчик. – С этими словами он гордо обвел рукой книжные стеллажи.
Питер Арнетт вздохнул, понимая, что вознаграждение алчному владельцу книжного магазина составит не меньше двадцати фунтов стерлингов.
«Прекрасно изданная книга со множеством иллюстраций, подробных карт и схем, – подумал я. – Надо будет уступить место за рулем Питеру, а самому попытаться быстро просмотреть, о чем писал Брюс».
– Вы очень нас выручили, сэр, – проинформировал Питер хозяина и достал кредитную карточку.
Владелец магазина взял протянутую «кредитку» с видом золотоискателя, увидевшего золотую жилу. Из бумажника Питер достал несколько банкнот на общую сумму в двадцать пять фунтов и положил их на прилавок. Книга уже была завернута в бумагу и украшена красными ленточками. Я спокойно взял заботливо упакованный том, на глазах изумленного хозяина сорвал слой бумаги с лентами и, уронив упаковку на пол, произнес:
– Всегда приятно иметь дело с профессионалом. Даже
если он книжный гангстер.
Хозяин, уже предчувствуя недоброе, нахмурился.
Я подошел к ближайшему стеллажу с книгами, возвышавшемуся словно Эверест и протянувшемуся на десяток футов по стене. Затем я выбрал наиболее слабо закрепленную, как мне показалось, полку, и с силой рванул ее в сторону.
Я вряд ли могу похвастаться такой физической мощью, как Шварценеггер или Сигал. Но в этот день я явно находился на физическом и эмоциональном пике. Книги, как маленькие горошины, запрыгали вниз, образовывая внушительную бесформенную кучу.
– Какой у вас беспорядок, – сокрушенно закачал головой я. – Просто необходимо увеличить штат уборщиц. Минимум на одну единицу. А если я подойду к книжному шкафу на другой стороне, то и одной новой уборщицы окажется маловато.
«Гангстер» протестующе замахал руками, лепеча при этом слова извинений. Но мы уже не слышали их. Сев в машину, мы позволили нашему «опелю» влиться в общий поток автомобилей, перед тем, как вырваться на интересовавшую нас автостраду.
Еще в пределах города, пока Питер раздраженно сигналил «всем этим олухам, которые совершенно не умеют ездить и создают пробки», я стал просматривать труд Джеймса Брюса.
Оказывается, шотландский путешественник проявил интерес не только к Абиссинии. Он проводил тщательные раскопки в скромном египетском ущелье Бибан-эль-Молук. Ему сопутствовала удача – Брюсу удалось раскопать вход в гробницу Рамсеса III. Работал он настолько чисто и аккуратно, что потомки отплатили ему благодарностью. И до сих пор склеп Рамсеса III называется попросту «гробница Брюса».
В восемнадцатом веке Африку, на географической карте которой оставалось много «белых пятен», открывали, по сути дела, заново. В этих исследованиях Брюс сыграл весьма значительную роль.
Он был потомком состоятельных родителей, мечтавших об адвокатской карьере сына. По их настоянию, Брюс поступил на адвокатский факультет университета в Эдинбурге, закончив его с отличием. Проявив блестящие способности, Брюс мог рассчитывать на солидную клиентуру, постоянный доход и спокойную жизнь. Но ее сидячий образ расходился с мечтами молодого человека, проявившего особые способности к языкам и страсть к путешествиям.
Вначале Джеймс Брюс решил заняться коммерческой деятельностью, которая шла с переменным успехом. Относительные неудачи в бизнесе компенсировались удивительной любовью, которую он обрел в липе прелестной и умной девушки – Адриэн Аллан. Женившись на ней в возрасте двадцати трех лет, Джеймс стал партнером отца по винодельческому бизнесу.
Внезапно Адриэн умирает – врачи даже затруднялись поставить диагноз, от которого угасла возлюбленная Брюса. Он затем еще раз свяжет себя узами брака, у него появятся дети. Но от того удара – смерти Адриэн Брюс так и не оправится до конца жизни.
Чтобы избежать тягостных дум, Брюс становится неутомимым путешественником и приступает к изучению эфиопского языка – малораспространенного в те времена. Он покидает туманную Англию.
Его видели дерущимся на яростной дуэли в Бельгии… Он был замечен в Италии, исследующим римские античные руины.
Брюса знали в лицо владельцы букинистических магазинов, у которых он скупал манускрипты на арабском и испанском языках…
Иногда ему казалось, что он постепенно освобождается от тяжелого бремени воспоминаний и забывает Адриэн. Прослышав о его удивительных лингвистических способностях, правительство посылает Брюса во главе британской дипломатической миссии в Алжир.
Помимо исследований в Египте, он интересуется библейскими местами в Иерусалиме и становится заядлым астрономом, всегда имея под рукой соответствующие вычислительные приборы.
Ему еще не исполнилось и тридцати лет, а как много он успел сделать! И сколько еще было впереди…
Брюс загорается идеей о путешествии с целью открытия истоков Нила. Прибыв в Абиссинию, он в ребяческом восторге описывает развалины Аксума – ее бывшей древней столицы '.
«На большой площади, когда-то бывшей, как мне кажется, центром города, сохранилось сорок обелисков; ни на одном из них нет иероглифов. Из трех самых красивых два лежали опрокинутые; третий, несколько меньше, но превосходящий по величине остальные, еще стоит. Все они представляют собой гранитные монолиты, а наверху стоящего обелиска видна великолепно изваянная жертвенная чаша в греческом стиле… Попадаются также пьедесталы, на которых когда-то стояли сфинксы. Два ряда великолепных, тянущихся на несколько сот футов гранитных ступеней, превосходной работы и совершенно не тронутых временем, представляют собой все, что осталось от величественного храма. В углу площади, где возвышался этот храм, теперь видна маленькая церковь. Тесная, невзрачная, содержащаяся в плохом состоянии, она полна голубиного помета». Я пролистал книгу Брюса и сделал в ней несколько закладок.
– Гм-м. Любопытненько, – протянул я и, закончив свою работу, вернулся к первой из заложенных страниц.
– Что там у тебя? – попытался заглянуть через мое плечо Питер, уже выбравшийся из потока автомобилей, скопившихся на улицах в утренний «час пик».
– Он был симпатичным малым. Ему нравились почему-то именно библейские места, а не другие археологические загадки. Он прекрасно знал эфиопский язык, и что интересно – «мертвые» языки.
Питер следил за дорогой, но я отметил, что он внимательно слушает меня.
– Древнееврейский, арамейский и сирийский.
– Ну и что? – спросил Питер.
– Просто это те языки, которые есть смысл изучать только в одном случае. Если ты собираешься штудировать древние библейские тексты.
– Стив Маклин, разумеется, предпочел бы отправиться на дискотеку, чтобы познакомиться с новой девчонкой, – пошутил Питер. – Или считать мух, просиживая штаны в баре со стаканом виски. А Брюс был серьезным человеком, отправившимся на открытие истоков Голубого Нила.
– В том-то и дело. Истоки Голубого Нила были открыты и уже хорошо исследованы задолго до поездки Джеймса Брюса. Другими людьми – португальскими священниками. И, судя по комментариям к этой книге, – я тряхнул мемуарами Брюса, – он тщательно изучил
все работы, связанные с путешествиями по Эфиопии.
– Интересно.
– Более того, Брюс просто лжет. Посмотри, что он пишет вот в этом месте: «Никто из португальцев не видел ранее и не пытался исследовать истоков Нила».
– А зачем он специально врет? – спросил Питер. Я не сомневался в ответе.
– Только, чтобы скрыть свои истинные намерения.
– Намекаешь, что его мало интересовали истоки Нила?
