– Да, конечно. Мне ли не узнать эту сучку. Интересно, как она сейчас себя чувствует? Сообразила уже, что раскрылась перед Энни и тем самым потеряла его?..
– Вполне возможно, – сказал Мейсон, – что чувствует она себя превосходно. Она знает, что вы задержаны в связи с убийством Джорджа Латтса, и ей в голову вполне может прийти идея помочь следствию в этом запутанном деле. И тогда вы будете выведены из игры на длительный срок, а ваш супруг останется в одиночестве, и она снова сможет запустить в него свои коготки.
– Его она уже никогда не сможет окрутить, – ответила миссис Харлан. – Энни не дурак. Он осознал, с кем имеет дело.
– Когда миссис Клаффин и ваш муж были у адвоката? Уточните.
– Думаю, что-то около пяти часов.
– Я просто пытаюсь выяснить, почему, если в деле замешан револьвер вашего мужа, полиция оставила мистера Харлана в покое.
– Потому что у него железное алиби. Он был в своей конторе до четырех с небольшим. Затем помчался за Рокси и повез ее к адвокату. У адвоката они пробыли до половины седьмого. Очевидно, мистер Мейсон, вы нагнали на них страха. Эта ваша придумка с иском за причинение косвенного ущерба просто восхитительна. Я так поняла, адвокат Рокси очень озабочен. Ну, а Рокси, та вообще впала в панику – ее взгляды на любовь очень либеральны, но этим ее вольнодумство и ограничивается. Когда речь идет о деньгах, эта стерва превращается в кремень.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Что вы сказали полицейским?
– Ничего.
– Ничего?
– Ровным счетом ничего.
– Не ответили даже на предварительные вопросы?
– Нет, почему же. Я сказала им, что была в салоне красоты – все равно они это установят. Тем более, что прислуга знала, где я нахожусь. Но, кроме этого, я им ничего не сказала. Я заявила, что была занята одним личным делом, про которое ничего не могу рассказать.
– Значит, даже о том, что…
– Мистер Мейсон, я не сказала им ничего!
– Правильно, – одобрил Мейсон. – И не говорите ничего, пока мы не выясним, где находимся и что за почва у нас под ногами… Хотя это может оказаться весьма неприятным делом.
– Ничего, – улыбнулась она. – Я переживу. Я теперь все переживу.
– Ладно, по-прежнему держите язык за зубами, а я сделаю все, что в моих силах.
Адвокат дал знак надзирательнице, что собеседование закончено, посмотрел, как уводили Сибил Харлан, прошел к телефону и позвонил в контору Дрейка Гарри Блантону.
– Я хочу знать, где были определенные личности в половине пятого вечера третьего числа. Сможете установить?
– Конечно. Это будет стоить денег, но я могу получить информацию, если это вообще возможно. Конечно, временами приходится полагаться на ничем не подкрепленное честное слово субъекта, отвечающего на вопрос, где он был.
– В этом случае я желаю точно знать, что нет никого, кто бы мог подтвердить его слова, – сказал Мейсон.
– Понял, – сказал Блантон. – Давайте имена, мистер Мейсон. Сделаем все, что в наших силах.
Мейсон извлек из кармана список.
– Герберт Докси, зять Джорджа С. Латтса, Рокси Клаффин, Энрайт Харлан, Езекия Элкинс, директор «Силван Глэйд Девелопмент Компани», Реджерсон Неффс, тоже директор, Клайв Ректор, еще один директор.
– Хорошо. Что-нибудь еще, мистер Мейсон?
– Пока хватит. Займитесь этим. Да, вот еще что: из револьвера, из которого был убит Латтс, стреляли трижды. Одна из пуль поразила Латтса в грудь. Постарайтесь выяснить, где были произведены два других выстрела.
– Вот по этому пункту, боюсь, мы пока ничего не сможем выяснить, – сказал Блантон. – У нас есть контакты и связи, но над этой задачкой бьется вся полиция.
– Что ж, постарайтесь натянуть полицейским нос, – сказал Мейсон и повесил трубку.
Гамильтон Бергер, окружной прокурор, тяжело поднял свое грузное тело, услышав, как судья Хойт провозгласил:
– Слушается дело «Народ штата Калифорния против Сибил Харлан»!
– Ваша честь, – сказал Бергер, – это предварительное слушание. Целью его является установление факта совершения преступления и, если таковой факт имел место, есть ли вероятность, что в совершении его замешана подзащитная. Обычно предварительные слушания проходят быстро, без излишних бюрократических проволочек и ненужной казуистики. Но в тех случаях, когда интересы другой стороны представляет адвокат Перри Мейсон, мы обречены на представление с использованием юридической пиротехники, фарсовых перекрестных опросов, драматических откровений и целой серии процедурных оттяжек и задержек – всего того, что, по глубокому убеждению прокуратуры, не должно иметь место на предварительном слушании. Поэтому я решил лично провести эти слушания, дабы избежать подобной театральщины.
Судья Хойт бросил суровый взгляд на Мейсона.
– Суд не намерен ни в коей мере лишать подзащитную ее законных прав, но признает, что в некоторых случаях предварительным слушанием действительно ловко и искусно манипулируют, так что дело выводится далеко за рамки закона. Вы хотите что-то сказать, мистер Мейсон?
– О нет, ровным счетом ничего, – ответил Мейсон, сохраняя на лице выражение ангельской невинности. – Но я надеюсь, суд не желает сказать, что защита лишается права задавать вопросы?
– Конечно, нет, – отрезал судья Хойт. – Однако допросы должны вестись с соблюдением правил приличия, а также строго в рамках закона и принятых процедурных правил.
– Благодарю вас, ваша честь, – ответил Мейсон с таким видом, будто в жизни не слышал ничего более радостного.
– Начинайте, – бросил судья Хойт окружному прокурору.
Поведение Мейсона его явно разозлило, но у него не было ни малейшей зацепки, чтобы придраться хоть к чему-нибудь.
– Вызываю доктора Джулиуса Оберона.
Доктор Оберон занял место свидетеля и представился суду как врач, хирург, коронер и специалист в области патологии. Он подтвердил, что производил вскрытие тела Джорджа С. Латтса.
– Какова установленная вами причина смерти?
– Смерть наступила вследствие того, что выпущенная из револьвера тридцать восьмого калибра пуля пробила грудную клетку и частично рассекла сонную артерию.
– Именно это и явилось причиной смерти?
– Да, сэр.
– Где находилась пуля?
– Я нашел ее в теле убитого, когда выполнял вскрытие.
Доктор Оберон извлек из кармана небольшую склянку и сказал:
– В этот фиал я лично положил извлеченную из тела пулю вместе с запиской за моей подписью, после чего пузырек был запечатан. Пуля из фиала извлекалась только раз, чтобы дать возможность эксперту в области баллистики осмотреть ее. После чего она была возвращена на место, и фиал снова запечатали.
– Была ли смерть жертвы мгновенной?
– Думаю, покойный мог сделать еще несколько шагов.
– Принимая во внимание, что тело было найдено лежащим вниз головой на ступенях лестничного пролета, можно ли из характера ранения вывести, что раненый двигался в сторону лестницы до того, как его настигла смерть?
– Да, покойный вполне мог пройти несколько верхних ступеней пролета, потом упал.
– Какова была траектория пули?
– Она была направлена вверх. Покойный стоял лицом к лицу со своим убийцей, который, вероятнее всего, держал револьвер на уровне бедра.
– Вы установили время смерти?
– Да, сэр. Мистер Латтс умер между четырьмя двадцатью и четырьмя сорока пополудни.
– Как вы это определили?
– По температуре тела и состоянию пищи в желудке.
– Ваши профессиональные приемы в состоянии подсказать, когда была поглощена пища?
– Нет, время приема пищи было установлено по показаниям свидетелей.
– Тогда мы не будем обсуждать с вами этот вопрос, – сказал Бергер. – Можно приступать к перекрестному опросу.
Судья Хойт сказал:
– Теперь, мистер Мейсон, защите предоставляются все ее законные права, но я должен предостеречь вас, что суд не потерпит никаких не относящихся к делу вопросов. Вопросы защиты должны касаться тем, затронутых в вопросах обвинения.
– Вопросов нет, – ответил Мейсон.
Судья Хойт нахмурился.
– Вызовите Герберта Докси, – сказал Гамильтон Бергер.
В зал вошел Докси и занял свидетельское место. Он назвал себя, указал степень своего родства с покойным Джорджем Латтсом, засвидетельствовал тот факт, что встречался с покойным в день убийства, что его последний контакт с усопшим состоялся, когда они оба покинули здание корпорации и направились в ресторан, где мистер Латтс съел тарелку овощного супа, гамбургер с луком и кусок тыквенного пирога, а также выпил чашку кофе.
– В какое время это происходило?
– В три двадцать пополудни.
– Что было после?
– Мистер Латтс сказал, что у него еще есть дела, и я отправился домой один.
– Вы уверены, что точно назвали время?
– Да, сэр.
– Почему?
– Я смотрел на часы.
– Где?
– В ресторане.
– При каких обстоятельствах?
– Я сверил свои часы по электрическим часам на стене.
