– Что вы сделали с самими патронами?
– Я поместил их в специальное хранилище под номерами в соответствии с теми позициями, которые они занимали в барабане.
– Вношу предложение относительно того, что патроны, равно как и фотографии, должны фигурировать в деле под соответствующими номерами и в любое время могут быть затребованы судом в качестве вещественных доказательств, – заявил Гамильтон Бергер.
– Не возражаю, – кивнул Мейсон.
– Это все, – сказал Бергер.
– У защиты нет вопросов, – сказал адвокат.
Судья Хойт прочистил горло.
– Мистер Мейсон!
– Да, ваша честь.
– Суду известны факты, что порой адвокаты пытаются получить преимущество над судом.
– Да, ваша честь.
– Я не обвиняю вас в этом.
– Спасибо, ваша честь.
– Но я знаю, что временами находчивые, но находящиеся в безнадежном положении адвокаты воздерживаются от допроса свидетелей, чтобы потом выдвинуть обвинение, что на них было оказано давление со стороны судей и прокурора и поэтому они не смогли провести допрос. Мистер Мейсон, заверяю, что суд не препятствует вам проводить опрос свидетелей в должном порядке. Суд также считает, что таковой опрос является долгом защитника по отношению к своей клиентке.
– Да, ваша честь.
– А теперь, в свете всего вышеизложенного, не желаете ли вы подвергнуть перекрестному опросу любого из выступивших здесь свидетелей?
– Нет, ваша честь.
Судья Хойт сказал:
– Прошу занести в протокол, что суд в очередной раз предоставил защите возможность опросить свидетелей, но защита отказалась воспользоваться этой возможностью.
– Всегда полезно подстраховаться, – приветливо заметил Мейсон.
Гамильтон Бергер сверкнул глазами в его сторону.
– Вызывается Гарольд Оглсби, – сказал он.
К стойке подошел Оглсби, произнес слова присяги и представился как полицейский детектив.
– Вы допрашивали подозреваемую утром четвертого числа текущего месяца?
– Да, сэр.
– Это было на следующий день после того, как было найдено тело Джорджа Латтса?
– Да, сэр.
– Вы настаивали на том, чтобы она давала показания?
– Я ознакомил подозреваемую с ее правами. Я сказал, что любое ее высказывание может быть использовано против нее. Я сказал, что если она может представить какое-нибудь объяснение, почему она оказалась у места преступления во время, близкое к его совершению, то есть любое объяснение, которое может быть признано удовлетворительным, то мы ее отпустим.
– Делала ли подозреваемая какие-нибудь заявления?
– Нет.
– Объяснила ли она свое пребывание на месте преступления?
– Нет.
– Минутку, – сказал судья Хойт. – У вас есть какие-нибудь возражения, мистер Мейсон?
– Нет, ваша честь.
– Что ж, тогда вместо вас такое возражение выдвинет суд, – заявил судья Хойт. – Миссис Харлан не обязана давать объяснения. Я обращаю ваше внимание, что перед нами не тот случай, когда подозреваемый конкретно обвиняется в совершении преступления и не может опровергнуть обвинения. В данном случае миссис Харлан призвали дать объяснения, а она отказалась это сделать. Суд возражает против занесения этой части показаний в протокол.
– Хорошо, ваша честь, – согласился Гамильтон Бергер. – Этот момент был лишь предварительным.
– Тогда переходите к главному, – отрезал судья Хойт раздраженно: он был уже на взводе.
– Да, ваша честь!
Гамильтон Бергер улыбнулся снисходительно-триумфально, готовясь поставить в деле финальную точку. Он уже представлял себе газетные заголовки и статьи, в которых будет рассказываться о том, как оказалась бессильной изощренная юридическая пиротехника Перри Мейсона, когда предварительное слушание взялся вести лично он, Гамильтон Бергер. А то репортеры привыкли, что Перри Мейсон постоянно превращает судебный процесс в потрясающий спектакль, в котором ведется трехсторонний поединок между защитой, судом и обвинением.
– Итак, вопрос, – сказал Гамильтон Бергер. – Предоставилась ли вам возможность осмотреть содержимое сумочки миссис Харлан?
– Я попросил подозреваемую разрешить мне осмотреть ее сумочку.
– Она возражала?
– Нет.
– Вы осмотрели сумочку?
– Да.
– А теперь следующее: я не собираюсь спрашивать вас обо всех вещах, обнаруженных вами в сумочке, ибо большая часть их к делу отношения не имеет. Я намерен спросить только одно: нашли ли вы в сумочке некий клочок бумаги?
– Да, нашел.
– Что это была за бумажка?
– Квитанция такси компании «Красная линия». На квитанции выбита информация, из которой следует, что это была машина номер 663, рейс номер 984, плата за проезд составила два доллара девяносто пять центов.
– Вы сказали, номер машины 663?
– Да, сэр.
– Квитанция при вас?
– Да.
– Вы обнаружили ее в сумочке подозреваемой?
– Да.
– Я прошу присовокупить квитанцию к делу как улику, – заявил Гамильтон Бергер, – и, если суд позволит, разъясню ее значение.
– Не возражаю, – благосклонно сказал Мейсон. – При условии, конечно, что эта бумажка может служить уликой.
– Защита желает опросить свидетеля? – спросил Гамильтон Бергер.
– У защиты нет вопросов.
Судья Хойт снова открыл было рот и снова воздержался.
– Прошу вызвать свидетеля Джерома Кидди, – заявил Гамильтон Бергер.
К стойке подошел Джером Кидди, присягнул говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды, назвал свое имя, адрес и род занятий, а именно – водитель такси компании «Красная линия».
– Находились ли вы в рейсе на такси «Красной линии» третьего числа сего месяца?
– Да.
– Каков номер вашей машины?
– Номер 663.
– Где находилась ваша машина в тот день, примерно в четыре тридцать пять пополудни?
– Я доставил пассажира в загородный клуб как раз в половине пятого и пустой возвращался в город.
– Вы следовали по дороге, проходящей мимо пункта, указанного на карте и фигурирующего в деле как «вещественное доказательство № 1»?
– Именно так, сэр.
– Случилось ли что-нибудь, и если да, то что именно, когда вы достигли пересечения шоссе и этой дороги?
– Когда я доехал до перекрестка, я увидел красивую женщину, одетую в белую юбку, белые туфли и что-то вроде спортивного жакета с красной окантовкой. Она бежала от этой дороги к шоссе…
– Минутку. Покажите на карте, что вы понимаете под словами «от этой дороги».
Свидетель прошел к карте и указал.
– Прошу занести в протокол, что свидетель указал на дорогу, фактически единственную, которая ведет от участка, где было обнаружено тело, к основному шоссе, – заявил Гамильтон Бергер. – А теперь вернитесь к стойке, мистер Кидди, и расскажите, что произошло.
– Эта женщина казалась очень возбужденной, взволнованной. Она жестом показала мне, чтобы я остановился, а я, конечно, был заинтересован в пассажире и остановился. Вообще-то я начал тормозить, как только ее увидел. Подумал: может, ей машина нужна? Она была очень взволнована, очень нервничала. Она не сразу сказала, куда ей надо. Просто велела ехать к городу. Я видел, что она о чем-то лихорадочно размышляет. Ну, а потом она сказала, чтобы я отвез ее на вокзал. Я понял, что это она только для отвода глаз, потому что…
– Достаточно, – прервал его судья Хойт. – На суд возложена задача следить за соблюдением прав подзащитных, и суд эту задачу будет неукоснительно выполнять. Свидетель не должен делать никаких заключений и предположений. Он должен излагать факты и только факты.
– Да-да, – сказал Гамильтон Бергер кротко. – Только факты.
– Ну, – продолжил Кидди, – она велела мне отвезти ее на вокзал, и я ее туда отвез.
– Говорили ли вы с пассажиркой о чем-нибудь?
– Я спросил: может, с ней что-нибудь случилось и не могу ли я чем-нибудь помочь?
– Что она ответила?
– Что с ней все в порядке.
– Вы запомнили эту женщину?
– Да уж, конечно.
– Кто эта женщина?
– Подозреваемая.
– Покажите нам ее, пожалуйста.
Свидетель указал на Сибил Харлан.
– Прошу занести в протокол, что свидетель указал на подозреваемую Сибил Харлан, – заявил Гамильтон Бергер.
– Очень предусмотрительно, – добродушно заметил Мейсон.
Судья Хойт бросил на него хмурый взгляд.
– Что вы сделали дальше? – спросил Бергер.
– Высадил ее у вокзала и поехал дальше.
– Вы не помните, сколько она вам заплатила?
– Отлично помню. На счетчике было два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной, так что мои чаевые составили пятьдесят пять центов.
– Вы видели, куда она направилась?
– Она пошла в здание вокзала, а потом повернула к стоянке такси с той стороны здания. Я так и думал, что она хотела…
– Нам не нужны ваши домыслы, – прервал судья Хойт. – Не вынуждайте суд выносить второе предупреждение, мистер Кидди.
– Да, сэр.
– И обращайтесь ко мне «ваша честь».
– Да, ваша честь.
