Кремер хотел было что-то сказать, но Вульф поднял руку:
– Пожалуйста. Как я сказал, все это прекрасно продумано, особенно полная невозможность моего разоблачения. Но настоящим шедевром эту операцию делает ограничение дани. Все шантажисты обещают, что этот раз будет последним, но я не только обещаю – я выполняю обещание. Я придерживаюсь нерушимого правила: никогда не просить возобновления подписки.
– Вы не можете этого доказать.
– Да, не могу. Но предполагаю с уверенностью, потому что в этом заключается сама суть, великая красота плана. Человек может мириться с болью – а ведь эти поборы даже не боль, а просто дискомфорт для людей с хорошим доходом, – если полагает, что ему известно, когда она прекратится. Но если я заставлю его платить год за годом и конца этому не видно, то непременно нарвусь на неприятности. Я слишком хороший бизнесмен, чтобы допустить подобное. Гораздо дешевле и безопаснее заполучить четырех новых подписчиков в неделю для каждого подразделения. Этого достаточно, чтобы поддерживать постоянную клиентуру в двести подписчиков.
Вульф сделал паузу.
– Значит, если я хочу бесконечно оставаться в бизнесе – а я рассчитываю на это, – то должен обязательно придерживаться данного правила. Конечно, тут, как и в любом предприятии, возникает много мелких трудностей, и я должен быть готов к неожиданностям. Например, мистера Орчарда убивают. В таком случае я должен немедленно об этом узнать и иметь под рукой человека, который удалит из офиса убитого все бумаги, даже если в них нет ничего, что могло бы привести ко мне. Я бы предпочел, чтобы никакие намеки на характер и объем моих операций не дошли до враждебных мне сил. Но я не паникую – с какой стати мне паниковать? В течение двух недель один из моих подручных – тот, что обзванивает клиентов подразделений, управляемых женщинами, – начинает звонить подписчикам «Бегов» и сообщает, что оставшуюся сумму они должны переслать в другую газету, под названием «Чего ожидать». Было бы лучше оставить в покое подписчиков «Бегов» и смириться с убытками, но я этого еще не знаю. Это выясняется, только когда мисс Пул также убивают. К счастью, контроль у меня поставлен превосходно. Офис снова нужно вычистить, на этот раз быстро и не без риска. Вполне вероятно, что мой человек видел убийцу и даже может назвать его имя. Но меня интересует не поимка убийцы. Чего я хочу, так это спасти мой бизнес от проклятых сбоев. Я сжигаю оба чертовых списка и приступаю к созданию двух совершенно новых подразделений. Как насчет еженедельной газеты, печатающей последнюю информацию о положении дел в торговле? Или языковых курсах – любые языки на выбор? Возможностей существует без счета. – Вульф откинулся в кресле. – Вот вам эта связь, мистер Кремер.
– Ничего подобного, – пробурчал Кремер, потер нос указательным пальцем, размышляя, и через минуту продолжил: – Я думал, вы закончите тем, что сами убьете обоих. Это тоже было бы связью, не так ли?
– Не очень-то это правдоподобно. С какой стати мне выбирать такое странное время, место и способ для убийства мистера Орчарда? Или мисс Пул. Почему в ее офисе? Это на меня не похоже. Если бы мне понадобилось от них избавиться, я бы организовал все гораздо лучше.
– Значит, вы считаете, что это был подписчик?
– Я делаю такое предположение. Не обязательно подписчик, но тот, кто смотрел на вещи с точки зрения подписчика.
– Таким образом, яд все-таки предназначался Орчарду.
– Черт побери, полагаю, что так. Признаю, это трудно проглотить. Это застревает у меня в горле.
– У меня тоже. – Тон Кремера был скептическим. – Вы опустили одну деталь. Так вошли в роль, что не упомянули, что это за безжалостный и терпеливый тип, срубающий свыше полумиллиона в год. Могу я узнать имя и адрес?
– Не от меня, – категорически заявил Вульф. – Сильно сомневаюсь, что вы бы с ним справились. А если бы попытались, он бы понял, кто назвал его имя. Тогда за дело пришлось бы приняться мне, а я бы не хотел с ним сталкиваться. Я работаю за деньги, чтобы вести достойную жизнь, а не просто выживать. Не хочу, чтобы меня довели до такой примитивной крайности.
– Чушь. Вам что-то пригрезилось, и вы пытаетесь втолковать это мне. Вам невыносима мысль, что кто-то может подумать, будто вы не всеведущи, и вы имеете наглость заявлять мне прямо в лицо, что знаете его имя. Вам даже не известно, существует ли он. Как было не известно Орчарду.
– О, я знаю. Я гораздо умнее мистера Орчарда.
– Будь по-вашему, – великодушно уступил Кремер. – Вы обмениваетесь с ним орхидеями. Ну и что? Он не по моей части. Если этот человек не стоял за убийствами, он мне не нужен. Мое дело – убийства. Допустим, вам ничего не пригрезилось и все так, как вы сказали. Что дальше? Продвинулся ли я хоть на дюйм, да и вы тоже? Вы позвали меня сюда для того, чтобы рассказать об этих проклятых подразделениях в двенадцати разных городах?
– Отчасти. Я же не знал, что ваш сержант что-то вспомнил. Но это не все. Не хотите ли вы сказать мне, почему мисс Коппел пыталась сесть на самолет?
– Конечно хочу, но не могу, поскольку не знаю. Она утверждает, что решила повидать свою приболевшую матушку. Мы пытались отыскать другую причину, которая понравилась бы нам больше, но безуспешно. Она лишена права покидать штат.
Вульф кивнул:
– Все без толку, не правда ли? Что я действительно хотел, так это сделать предложение. А вы бы этого хотели?
– Сначала я должен услышать, о чем речь.
– Надеюсь, оно вам понравится. Вы сказали, что ваши люди работают с окружением подписчиков Орчарда и что эта работа не дала никаких результатов в случае с профессором Саварезе и мисс Фрейзер. Вы могли бы этого ожидать и, вероятно, ожидали, так как эти двое привели вполне правдоподобные причины, по которым подписались. Почему бы вам не сменить мишень? Сколько у вас имеется людей для такого рода работы?
– Столько, сколько потребуется.
– Тогда пусть дюжина или больше займутся мисс Вэнс – или, скорее, ее знакомыми. И займутся вплотную. Скажите своим людям, что их цель состоит не в том, чтобы узнать, рассылались ли анонимки, порочащие мисс Вэнс, так как это не подлежит сомнению. Их дело – выяснить, что именно говорилось в клеветнических письмах, кто их получил и когда. Для этого потребуется крайняя настойчивость, на грани того, что позволительно для полиции. Раздобывший одно из писем немедленно получит повышение по службе.
Кремер сидел нахмурившись. Вероятно, он занимался тем же, что и я: перебирал в уме все, что видела и делала Элинор Вэнс в нашем присутствии либо по нашим сведениям. Наконец он осведомился:
– Почему она?
Вульф покачал головой:
– Если бы я объяснил, вы бы сказали, будто мне опять что-то пригрезилось. Уверяю вас, что, по моему мнению, причина веская.
– Сколько писем и скольким людям?
Вульф поднял брови:
– Мой дорогой! Если бы я это знал, то разве позволил бы вам вмешиваться? Я бы сдал ее вам готовенькую, вместе с уликами. Какого черта? Что не так? Я просто предлагаю конкретную линию расследования в отношении конкретного лица, которое вы уже терзали более трех недель.
– Но сейчас вы вмешиваете в это меня. Какой в этом смысл? Почему вы не нанимаете людей на деньги ваших клиентов и не даете это задание им?
Вульф фыркнул. Он был в негодовании.
– Очень хорошо, – объявил он. – Я так и поступлю. Можете ни о чем не беспокоиться. Несомненно, ваши идеи гораздо лучше. Авось еще один сержант вспомнит что-нибудь, что случилось в начале века.
Кремер поднялся. Я подумал, что он собирается уйти, не произнеся ни слова, но он заговорил:
– Это недостойно, Вульф. Вы бы никогда не узнали об этом сержанте, если бы я не рассказал вам о нем. Причем по собственной воле.
Он повернулся и вышел. Я сделал скидку на то, что у обоих сдавали нервы. Кремер занимался этим делом три недели, а Вульф – более двух, и оба были так же далеки от раскрытия убийства Сирила Орчарда, как в самом начале.
Должен признать, что прозевал бросок в сторону Элинор Вэнс. Мяч пролетел мимо меня. Я ожидал, что мы наконец-то наймем помощников, но когда спросил Вульфа, не связаться ли мне с Солом, Фредом и Орри, он только хмыкнул.
Это не особенно меня удивило, так как согласовалось с нашей новой политикой – предоставлять копам работать за нас. Можно было не сомневаться, что, вернувшись в свою штаб-квартиру, Кремер первым делом спустил с поводка всю свору вынюхивать анонимки, чернящие Элинор Вэнс.
После обеда я решил небольшую личную проблему, получив разрешение Вульфа заплатить долг. Правда, ему я представил это дело иначе. Сказал, что хотел бы позвонить Лону Коэну и слить информацию о том, каким образом обеспечивалась подписка на «Бега» и «Чего ожидать». Конечно, я дал слово не упоминать терпеливого и безжалостного субъекта, который всем заправляет, но как бы не существует, и не называть имен.
