— Кажется, да… Да, сэр.
— Вы с окружным прокурором много раз повторили свою историю?
— Да, мы много говорили о том, что я видел и слышал. Он все время уговаривал меня напрячь память и посмотреть, не смогу ли я несколько расширить мои показания?
— Ах, вот даже как! — воскликнул Мейсон. — Окружной прокурор хотел, чтобы вы расширили ваши показания?
— Ну он… не совсем так… но…
— Подождите, секунду назад вы изволили сказать, что он все время уговаривал расширить ваши показания?
— Понимаете, слово «расширить» было моей интерпретацией того, что он говорил.
— Ясно… На основании того, что говорил вам окружной прокурор, у вас сложилось мнение, что он желает, чтобы вы расширили свои показания, так?
— Скорее, усилил бы их.
— Усилил?
— Да.
— И он дал вам деньги, чтобы вы это сделали?
Маршалл даже подскочил на месте.
— Ваша Честь, это чисто личное дело… Я протестую, это неправильный перекрестный допрос. Это инсинуация. Это — ложь!
Но судья уже насторожился.
— Вы возражаете против данного вопроса?
— Да, самым решительным образом!
— Возражение не принимается. Садитесь!
— Отвечайте на вопрос, — сказал Мейсон. — Давал ли вам Маршалл деньги?
— Но не за то, чтобы я усилил показания.
— Давал ли окружной прокурор вам деньги?
— Да.
— Вы целиком зависели от Линды Кэлхаун в отношении ваших средств?
— У меня имелись небольшие сбережения.
— Сбережения?
— Да, на счету в банке.
— За счет чего?
— Я сэкономил их из моего содержания… из моих карманных денег, и я кое-что смог отложить.
— Из какого содержания?
— Из тех денег, что мне давала Линда Кэлхаун.
— А Линда знала, что вы откладываете деньги на счет?
— Нет.
— Линда работала?
— Да.
— Понимаете ли вы, что она лишала себя многих удовольствий, всех тех мелочей, которые так много значат для любой женщины, чтобы постоянно давать вам деньги на учебу в юридическом колледже?
— Наверное.
— А вы еще и присваивали часть денег?
— Что значит присваивал? — закричал Летти. — Эти деньги давались мне!
— Но они вам давались со специальной целью, правда?
— Возможно.
— А вы тайком от вашей невесты часть этих денег относили в банк, где завели себе счет с тем, чтобы у вас имелись свободные деньги для других целей?!
— Вовсе не для других, нет! — возразил Летти.
— Но ведь деньги вам давались на то, чтобы вы могли учиться и закончить образование?
— Да.
— А вы их полностью не тратили?
— Я получал больше, чем мне в действительности требовалось.
— Но ведь избыток вы ей не возвращали?
— Нет. Я отказывал себе во всем, мистер Мейсон, жил экономно, чтобы иметь возможность помогать…
— Кому?
— Линде.
— Тогда вам следовало сказать ей, что она дает вам слишком много денег, и вернуть все излишки.
— Я же объяснил, что излишки относил в банк.
— Счет был открыт на ваше имя?
— Да.
— Так… Теперь скажите, вы видели меня девятого числа в Юме, штат Аризона?
— Видел.
— И вы сказали мне, что вы совсем без денег?
— Да.
— И я дал вам двадцать долларов?
— Да.
— После этого вы немедленно вернулись в Эль-Сентро, позвонили Линде и сказали, что израсходовали решительно все, и попросили телеграфом перевести вам еще двадцать долларов, так это или нет?
— Я попросил субсидию, чтобы вернуться домой.
— Вы велели ей перевести вам телеграфом двадцать долларов, не так ли?
— Да.
— И сказали ей, что все потратили?
— Да.
— Но в это время у вас еще были те двадцать долларов, которые вы получили от меня?
— Но ведь это был заем?
— Вы намеревались вернуть мне деньги?
— Конечно.
— Но они у вас были?
— Да.
— И вы знали, что я вам их дал, чтобы взять на себя ваши расходы?
— Нет, вы их мне дали вовсе не с такой целью.
— С какой же?
— Вы их мне дали, чтобы я поехал в отель в Юме.
— А вы деньги взяли, но в отель решили не ехать?
— Я передумал.
— Но деньги-то находились у вас?
— Я посчитал, что эти деньги мне были даны для совершенно определенной цели, мистер Мейсон. Вы же сами велели мне ехать в отель в Юме, а я решил этого не делать. Поэтому и не желал использовать ваши деньги. Я позвонил Линде и попросил перевести мне телеграфом деньги на обратный проезд.
— В таком случае, что же вы сделали с теми двадцатью долларами, которые я вам дал? Отправили их мне почтой на адрес конторы, прибавив, что крайне сожалеете и что…
— Нет, конечно. Они были у меня.
— И как долго вы их хранили?
— Я могу расплатиться сейчас.
— Я не прошу вас сейчас со мной расплачиваться. Меня интересует, как долго вы их хранили?
— Они все еще у меня.
— Вы их не потратили?
— Нет, — после некоторого колебания ответил Летти.
— В Тихуане вы проживали в лучшем отеле?
— Да.
— Ваши расходы были оплачены?
— Я сам заплатил.
— Из денег, что вам перевела Линда?
— Нет, те ушли.
— Какими же деньгами вы расплачивались?
— Теми, что мне дал мистер Маршалл.
— Вы в Тихуане заходили в разные увеселительные заведения?
— Да.
— Играли на скачках?
— Да, — ответил Летти, немного подумав.
— И не один раз?
— Да.
— И окружной прокурор вас снабдил даже деньгами для игры на скачках?
— Он не сказал мне, что с ними делать.
— Он вручил вам крупную сумму, и все?
— Да. В первый раз он дал сто пятьдесят долларов.
— В первый раз?
— Да.
— Значит, был еще и второй раз?
— Да.
— Сколько вы получили еще?
— Еще сто пятьдесят долларов.
— Таким образом, вы получили от окружного прокурора триста долларов?
— Да.
— А еще что?
— Он дал мне добро на расходы в отеле в Мексикале, сказал владельцу отеля, чтобы тот ни в чем мне не отказывал, а счет переслал в округ. Округ оплатит по этому счету.
— И вы жили в отеле в кредит?
— Да.
— А те деньги, что я вам дал, истратили на скачках?
— Ничего подобного я не делал!
— Значит, вы потратили деньги, данные вам прокурором, на скачках?
— Ну… да.
— А окружной прокурор дал вам эти триста долларов для того, чтобы вы играли на скачках?
— Нет, конечно.
— Тогда почему же вы их истратили на игру на скачках?
— Это были мои деньги, и я мог их тратить на все, что мне заблагорассудится.
— Разве деньги не были вам даны на жизнь и необходимые расходы?
— Ну, полагаю, что да.
— Что было сказано, когда вам вручали деньги?
— Он вообще ничего не сказал. Просто отдал их мне и сказал, что они мне, наверное, потребуются.
— Вы оплатили из них свои расходы?
— Ну… да.
— А потом принялись играть на скачках?
— Я… Должен же я был чем-то заняться? Я был отрезан от друзей, мне запретили общаться с кем бы то ни было.
— Хорошо, теперь вернемся к тому моменту, когда окружной прокурор упомянул мое имя. Что именно он говорил?
— Возражаю, Ваша Честь! — закричал Маршалл. — Так не производят перекрестный допрос! Вопрос не относится к делу и несущественен.
— Протест отводится! — сразу же заявил судья Мейнли, крайне заинтересованный допросом Летти.
— Он сказал, что вы известный адвокат, но что он не боится вас, что он… ну, короче, намеревается положить вас на обе лопатки здесь, в этом округе, где все газеты настроены к нему дружески…
— Он хотел, чтобы вы ему помогли?
— Он сказал, что мои показания будут иметь решающее значение.
— Поэтому он так и стремился не дать мне узнать суть ваших показаний?
— Он сказал, чтобы я вообще об этом не говорил.
— Находясь в Мексикале, вы заходили в антикварные магазины, не так ли? — усмехнувшись, спросил Мейсон.
— Да.
— Вы приобрели там несколько вещей?
— Обычные сувениры.
— Для друзей?
— Да.
— И для себя?
— Да.
— Вы купили дорогой фотоаппарат, верно?
— Ну… да.
— Где он теперь?
— У меня.
— Где?
— В моем чемодане.
— Сказали ли вы окружному прокурору о приобретении фотоаппарата?
— Нет.
— Сколько вы заплатили за него?
— Двести пятьдесят долларов.
— По такой цене это было выгодной покупкой.
— Безусловно. Такой аппарат в этом округе стоил бы по меньшей мере в два раза дороже.
— Объявили ли вы о приобретении фотоаппарата на таможне, когда переезжали границу?
— Мне не надо было этого делать, ведь я им не пользовался.
— Я спросил, заявили ли вы о его покупке на таможне?
— Нет.
— А у вас спрашивали, что вы приобрели в Мексикале?
— Да.
— Значит, вы им ничего не сказали?
— Ну… не сказал. Я им не отвечал.
— А кто отвечал?
— Мистер Маршалл.
— Итак, все это время вы находились в Мексикале, а мистер Маршалл приехал за вами, чтобы доставить сюда сегодня утром?
