— А кто отвечал?
— Мистер Маршалл.
— Итак, все это время вы находились в Мексикале, а мистер Маршалл приехал за вами, чтобы доставить сюда сегодня утром?
— Да.
— И в вашем присутствии он заявил на таможне, что вы ничего не покупали в Мексикале?
— Да.
— Сказали ли вы, что он ошибается? Вы же должны были прервать его и сказать, что приобрели фотоаппарат?
— Я этого не сделал.
— Где вы взяли деньги на приобретение фотоаппарата?
— Я выиграл на скачках.
— Выиграли?
— Да… и порядочно.
— Сколько же?
— Сразу трудно сказать.
— Сотню долларов?
— Больше.
— Двести?
— Больше.
— Пятьсот?
— Еще больше.
— Знаете ли вы, что вы обязаны об этом заявить в департамент государственных сборов и заплатить соответствующий подоходный налог?
— Нет, я выиграл деньги в зарубежном государстве.
— Это ничего не меняет. Вы выиграли деньги и привезли всю сумму сюда. И где сейчас находятся деньги?
— Ну… здесь и там.
— Как прикажете вас понимать?
— Некоторая часть при мне.
— В вашем бумажнике?
— Да.
— Допустим, что мы их пересчитаем и выясним, чем вы располагаете?
— Вас совершенно не касается, сколько у меня денег! — закричал Джордж Летти. — Это мои деньги, и я перед вами не обязан отчитываться!
— Я считаю, что защитник имеет право выяснить, откуда у вас эти деньги, — заявил судья Мейнли, — и обеспечил ли вас обвинитель средствами для игры на скачках.
— Он мне просто посоветовал хорошо провести время, повеселиться и познакомиться с городом.
— И дал вам для этого деньги?
— Он не указывал, на что именно он мне их дает. Он просто сказал, что мне они не помешают.
— Господа, уже первый час, — сказал, поднявшись, судья Мейнли. — Суд намерен объявить двухчасовой перерыв… Слушание дела возобновится в четырнадцать часов.
— Могу ли я задать еще всего один вопрос? — спросил Мейсон.
— Пожалуйста, только быстро.
— На каких лошадях вы играли и выиграли?
— Вообще-то… там несколько.
— Назовите лошадь, давшую вам наибольший выигрыш.
— Там была такая лошадь, Эстер Боннет…
— На этой лошади вы выиграли достаточно, чтобы купить фотоаппарат?
— Да.
— Господа, сейчас четверть первого, — сказал судья Мейнли. — Суд не хотел бы прерывать перекрестного допроса, но совершенно ясно, что он не будет закончен за несколько минут, поэтому, как я уже говорил, заседание откладывается до четырнадцати часов.
Судья первым покинул зал.
Линда Кэлхаун побежала к возвышению, чтобы поговорить с Джорджем Летти, но Маршалл решительно взял молодого человека за руку и буквально силой увел ею через боковую дверь во внутренние помещения. Линда осталась стоять с растерянным видом, не веря собственным глазам.
Кто-то из фоторепортеров щелкнул фотоаппаратом, настолько были выразительны ее поза и глаза.
Мейсон быстро повернулся к миссис Лоррейн Элмор.
— Живо скажите мне, говорит ли он правду? Сидели вы с Монтрозом Девиттом на кровати, обсуждали ли с ним свой телефонный разговор с Линдой?
Она кивнула головой, ее глаза были полны слез.
— Потом вы вернулись с Девиттом в его номер?
— Мистер Мейсон, как перед Богом, я сказала вам чистую правду… ну как я бы смогла вернуться назад? Моя машина увязла в песке!
— О чем вы еще говорили с Девиттом?
Она задумалась, стараясь припомнить события того вечера. Мейсон отвел взгляд и заметил как Дункан Краудер подошел к Линде Кэлхаун, чтобы защитить ее от нескромных взглядов и помочь ей справиться со смущением и растерянностью.
— Помнится, что-то я сказала в отношении денег, мистер Мейсон, — наконец ответила Лоррейн Элмор.
— Что именно?
— Когда он захотел поехать со мной покататься… Понимаете, мне не хотелось брать их с собой в машину, да еще такую большую сумму, в ночное время, мне это показалось опасным. Он поднял меня на смех, но я все же настояла на своем, что оставлю деньги в мотеле, только спрячу их получше. Он все еще смеялся и сказал, что я не найду такого места в комнате, куда бы не догадался заглянуть умный вор. Тогда я пояснила, что засуну их под сиденье мягкого кресла, потому что вряд ли кто-то додумается заглянуть ночью в мотель, зная, что в комнате спят люди, но вот обобрать ночью автомобиль нетрудно!
— Ну, и что он ответил?
— Он подумал и согласился.
— О чем вы еще тогда говорили?
— Не могу вспомнить.
— Но вы считаете, что Летти говорил правду, что он…
— Да, да, несомненно. Ох, мистер Мейсон, до чего же удивительно было слушать его слова, о том, как… Мне так стыдно, что я готова провалиться сквозь землю. Мне все время хотелось закрыть лицо руками и зареветь…
— Хорошо, — сказал Мейсон. — На время перерыва вас опять отведут в камеру предварительного заключения.
— Мистер Мейсон, Монтроз не мог туда вернуться! Я сама видела, как его убили! Видела собственными глазами!
— Пока еще вопрос о наркотиках не возникал, — сказал Мейсон, — но мне кажется, что вам придется признать то, что ваши воспоминания могут быть ошибочными и вы неверно представляете себе, что случилось в действительности. Не сомневайтесь, мы проверим решительно все, не оставив без внимания ни одного факта. Только не волнуйтесь! Множество детективов в настоящее время занято поисками, да и с Джорджем Летти мы еще не закончили.
— Мальчишка! — презрительно сказала. — Ну, что Линда нашла в нем хорошего?
— Я не знаю, — ответил Мейсон. — Лично мне кажется, что Летти произвел отвратительное впечатление на судью, но, конечно, приведенные им факты говорят сами за себя, и нам придется с ними считаться. Но, повторяю вам не следует тревожиться, это не ваша забота… Увидимся после перерыва.
За ленчем в небольшом ресторанчике в мексиканском стиле, где им никто не мешал, Пол Дрейк познакомил Мейсона со всеми подробностями, которые ему удалось выяснить, пока длилось заседание Суда.
— Мы действовали под видом финансовых агентов, проверяющих правильность уплаты подоходного налога, — сказал Дрейк. — Мои оперативники совали нос решительно во все, побывали в тех же местах, что и Джордж Летти, не пропустили ни одной его покупки. Пока мы можем документально подтвердить, что он истратил восемьсот шестьдесят два доллара семьдесят пять центов. Но я могу тебе сказать нечто интересное. Маршалл намерен возбудить против тебя дело за подрыв его авторитета, если только ты заикнешься о подкупе свидетеля!
— Пусть себе возбуждает! Я непременно доведу дело до конца, чтобы другим неповадно было! Когда оплачивают расходы свидетеля, пока тот живет в заключении, никто ему и снова не скажет. Но совсем иное дело, когда ему вручают крупную сумму и говорят, что «это ему может понадобиться»! Маршалл рвется к славе, он весьма предприимчив и энергичен, но малоопытен. Ему еще многое предстоит узнать по части обвинений на процессах об убийствах!
— И тем не менее, он — любимец округа, не забывай этого! — сказал Дрейк. — Он убежденный холостяк, умеет создать себе рекламу, здесь все на его стороне. Тебе нечего терять. Твоя репутация не пострадает, если ты проиграешь это дело, тем более — в чужом округе. А вот если он выиграет дело против самого Перри Мейсона, тогда его слава распространится за пределами округа.
— Я понимаю, — ответил Мейсон. — Он держится умно в области общественных отношений. Чего стоит одна газетная обработка сограждан, подготовка судебной атмосферы!
— Что ты намерен делать? — поинтересовался Дрейк.
— Не знаю, — сказал Мейсон. — Но я буду бороться. Уступать я не собираюсь.
— И в конце концов возьмешь верх! — поддержала его Делла Стрит.
— Посмотрим на происходящее совершенно беспристрастно, — сказал Мейсон. — Вернее, глазами посторонних людей. Миссис Лоррейн Элмор, несколько неуравновешенная, взвинченная, уставшая от одиночества женщина, находит себе, как ей кажется, идеального спутника. И она его убивает ради каких-то пятнадцати тысяч долларов, которые были при нем? Она исключительно порядочная женщина, имеет собственные средства и…
— Но обвинение вовсе не собирается выдвигать такой мотив! — перебил его Дрейк.
— Какой?
— Деньги.
— А что же?
— Ревность, разочарование, возмущение…
— Продолжай, — попросил Мейсон.
— Кое-что я слышал сегодня утром, а остальное домыслил сам, — ответил Дрейк. — Мне кажется, я нашел ответ, хотя окончательная истина открылась мне только сейчас. Мне следовало бы тебе об этом раньше сказать.
— Об истине?
— Нет, о Белл Фраймэн.
— Что именно?
— Она звонила в отель «Палм Корт» и попросила соединить ее с миссис Лоррейн Элмор. По всей вероятности, разговор состоялся. Она, конечно, кое-что поведала о бывшем сердечном друге, ну, и та, в припадке ревности или негодования, я не знаю, сперва опоила его снотворным, а потом нанесла несколько ударов ледоколом.
