Я подошла, посмотрела на нее, убедилась, что она действительно спит, и вышла.
Я ушла. Я провела в комнате не больше трех минут. Вот и все. Все, что я могу вам рассказать.
– Как она лежала?
– На боку, лицом к стене.
– Когда доктор Шрамм нашел ее, она лежала на спине.
– Я знаю. И это лишнее доказательство. Разве не так? Разве не так?!
– Вы выключили телевизор?
– Нет. Да! Я не помню. Наверное. Не знаю.
– Телевизор продолжал работать, когда доктор Шрамм нашел ее.
– Ну, значит, я его не выключила. Я его не выключила.
– А почему, интересно?
– Меня бесполезно спрашивать об этом. Вскоре я испытала шок. Не помню подробностей.
Она стукнула рукой по столу, перчатка треснула у нее по шву. Влюбленные отпрянули друг от друга, один из игроков бросил взгляд через плечо.
– Может, продолжим разговор где-нибудь в другом месте? – предложил Аллейн.
– Нет. Простите.
С жалким подобием кокетства сестра Джексон склонилась над столом и постаралась изобразить улыбку.
– Со мной все в порядке, – сказала она.
Подошел официант и вопросительно посмотрел на их пустые бокалы.
– Хотите еще? – спросил у нее Аллейн.
– Нет, наверное. Ну, разве что немного.
Официант быстро принес заказ.
– Хорошо. А теперь скажите: как выглядела комната? Что было на прикроватном столике? Вы заметили флакон с барбитуратами?
– Не заметила, я уже говорила. Я только увидела, что она спит, и ушла.
– В ванной горел свет?
Этот вопрос, судя по всему, ужаснул ее.
– Вы хотите сказать… Что он был там? Кто бы он ни был. Прятался? Наблюдал? Нет, дверь была закрыта, то есть… я думаю, что она была закрыта.
– Вы видели кого-нибудь в коридоре? До или после того как вошли в комнату?
– Нет.
– Уверены?
– Да.
– Там есть чулан, знаете? Где хранятся швабры и пылесос.
Она кивнула. Влюбленная пара поднялась, собираясь уходить. Мужчина подал девушке пальто. Оба посмотрели на Аллейна и сестру Джексон. Та пошарила в сумке и вынула пачку сигарет.
– Простите, я бросил курить и не держу при себе сигарет. Но могу по крайней мере дать вам прикурить, – сказал Аллейн и протянул ей зажигалку. Она неловко прикурила. Дверь закрылась за влюбленной парой. Игроки закончили партию и шумно решили перейти в бар. Когда они ушли, Аллейн сказал:
– Вы ведь отдаете себе отчет – ну, разумеется, отдаете – в том, что автор этой угрозы должен был вас видеть?
Она уставилась на него и сказала, стараясь изобразить ироническую, как ему показалось, усмешку:
– Естественно.
– Да, это очевидно, не так ли? И вы помните, что я вам показывал цветок, который мы с инспектором Фоксом нашли в чулане?
– Конечно.
– И что такие же лилии лежали в умывальнике ванной комнаты миссис Фостер?
– Естественно. То есть… я видела их потом. Когда мы пользовались желудочным зондом. Мы прочищали его под краном в ванне. Так было быстрее, чем потом выгребать все из умывальника.
– Из этого безоговорочно следует, что человек, обронивший цветки в чулане, это тот же человек, который положил лилии в умывальник. Следует ли из этого также то, что именно он и вас шантажирует?
– Я… да. Может быть.
– А как вы думаете, следует ли из этого, что шантажист и есть убийца миссис Фостер?
– Но вы же не знаете. Вы не знаете наверняка, что она была… ну это самое.
– Полагаю, что знаем.
Ей бы – роскошная плоть, никаких мыслей, счастливая, как дитя, – резвиться подобно «рубенсовской женщине» в какой-нибудь идиллической декорации вместо того, чтобы дрожать, как желе, здесь, в пабе.
– Сестра Джексон, – сказал он, – почему вы не сказали ни коронеру, ни полиции, ни вообще кому бы то ни было, что в тот вечер заходили в двадцатый номер около девяти часов и видели миссис Фостер спящей в своей постели?
Она несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыба, выброшенная из воды.
– А меня никто не спрашивал, – ответила она наконец. – С какой стати я должна была это говорить?
– Вы уверены, что миссис Фостер спала?
И снова ее губы зашевелились беззвучно, прежде чем она произнесла:
– Конечно, уверена.
– Она не спала, не так ли? Она была мертва.
Распашная дверь открылась, и в паб вошел Бейзил Шрамм.
– Я так и думал, что найду вас здесь, – сказал он. – Добрый вечер.
– Вы позволите присоединиться к вам? – спросил доктор Шрамм. Складки, пролегавшие у него от ноздрей к уголкам рта, стали еще глубже. Ухмылка получилась почти мефистофельская.
– Прошу вас, – сказал Аллейн и, повернувшись к медсестре, добавил: – Если сестра Джексон не возражает.
Та сидела, поджав губы, смотрела в пустоту перед собой и молчала.
– Молчание – знак согласия, – пошутил доктор Шрамм. – Я надеюсь. – И сел за стол.
– Что будете пить? – спросил он.
– Я – больше ничего, благодарю вас, – ответил Аллейн.
– На службе?
– Увы.
– Точно?
Сестра Джексон встала.
– Боюсь, мне надо идти, – обратилась она к Аллейну, с сомнительным успехом стараясь сохранять светскость манер. – Я и не думала, что уже так поздно.
– Еще не поздно, – сказал Шрамм. – Сядьте.
Она села. Первый раунд – за доктором, подумал Аллейн.
– Звонок возле вас, Аллейн, – продолжил Шрамм. – Будьте любезны.
Аллейн нажал кнопку на стене у себя над головой. Шрамм наклонился вперед, на Аллейна сильно пахнуло виски, он заметил, что глаза у доктора налиты кровью и взгляд не вполне сфокусирован.
– Я случайно проезжал мимо, – небрежно пояснил тот и, склонив голову к сестре Джексон, добавил: – И заметил вашу машину. И вашу, суперинтендант.
– Сестра Джексон оказала нам любезность прояснить кое-какие детали.
– Это, кажется, называется «оказать помощь следствию»? Как правило, в нехорошем смысле.
– Вы начитались желтой прессы, – пошутил Аллейн.
Подошел официант. Шрамм заказал большой скотч.
– Уверены, что ничего не хотите? – уточнил он, обращаясь к соседям по столу, потом снова к официанту: – Поправка: принесите два больших скотча.
– Только не для меня. Это точно, – сказал Аллейн.
– Два больших скотча, – повторил Шрамм, повысив голос. Официант с сомнением взглянул на Аллейна.
– Вы слышали, что я сказал, – упорствовал Шрамм, – два больших скотча.
Аллейн решил, что это тот случай, когда следует стерпеть лишнюю каплю сумасбродства. Одно неверное движение с его стороны – и он все испортит.
За столом воцарилась полная тишина. Официант ушел и вернулся. Громко тикали настенные часы. Доктор Шрамм очень быстро прикончил первый из двух стаканов и, продолжая улыбаться, принялся за второй. Его он пил медленно, сосредоточенно, смакуя, покачивая содержимое. Сестра Джексон сидела абсолютно неподвижно.
– Что она вам тут рассказывала? – вдруг требовательно поинтересовался Шрамм. – У этой
