Он мог запустить руку под кровать, да и все. Насколько я могу судить, он ценил наши отношения и боялся нарушить условия игры, эта игра казалась ему решительной мерой, предпринятой им для того, чтобы удержаться на краю бездны. Сколько мы этим занимались? Да года полтора, а то и два. За это время было всего лишь три или четыре истории, которые сразу прошли «цензуру», из них, кстати, он потом сварганил рассказы. Большая часть водки в конце концов отпускалась «в виде исключения». Забавно, что одну из лучших историй он рассказал мне дня четыре назад. Он ввалился ко мне вечером и сам выхватил бутылку из ящика — так он был уверен, что мне понравится его рассказ. Он в молодости служил на флоте, история касалась того времени. Я вам тоже расскажу, она короткая, но вы лучше поймете человека. Я не слишком вас задерживаю? Так вот, он был дежурным по части, по военно-морской базе, на базу вернулась подлодка, на которой служил его товарищ по мореходке, или как это у них там называется. Товарищ этот очень соскучился по молодой жене и хотел ее видеть в тот же вечер, но не желал ждать завтрашнего дня, как требовал устав. Он уговорил лейтенанта Платона Сергеича арестовать его и вывезти с территории базы, как будто он конвоирует сто в комендатуру. Приезжают, а девушка не одна. Тогда Платон Сергеич, будучи человеком импульсивным, при виде такой картины выхватывает пистолет и трижды стреляет в потолок от полноты чувств. Наверху ii кресле-качалке лежит парализованная старуха, одна из пуль попадает ей в низ спины и вследствие неожиданности производит лечебное действие. Немного похоже на анекдот, правда? Не судили Платона Сергеича только благодаря вмешательству этой старухи и дикого комизма этого эпизода. «После этого я решил податься в литературу», — сказал он мне, из флота его, конечно, турнули. Так вот, четыре дня назад он случайно встретил на улице эту бабульку, она, понимаете, до сих пор жива. Не мог же он не отметить такую встречу. Нет-нет, на самом деле я нисколько не отклонился, суть в том, что я стал выражать сомнение по этому поводу, ну по поводу встречи его со старушкой. Он страшно оскорбился, но доказательств у него не было, кроме… пистолета. (О, замерли мои хорошие, сделали стойку!) Единственное, что мне запомнилось в этой истории, так это его утверждение, что это тот самый пистолет. Ну тот, из которого он вылечил параличную старушку. Нет, пистолета самого он мне не показывал. Как его могли уволить с пистолетом? Я тогда и сам подумал, что этого вроде бы не должно было быть, даже я, лежа здесь, знаю, как у нас насчет оружия. Это вы у него спросите. Больше я ничего не знаю. Так я вам и сказал. А ведь если бы у них имелись хоть какие-то мозги, они бы почувствовали, что я отнюдь не облегчаю им жизнь, а, наоборот, запутываю. (Строчат, мои хорошие, строчат.) Да, а теперь, так сказать, обещанное. Из чего я заключаю, что Платон Сергеич вполне мог убить Брюханова? Лет восемь назад произошла между ними одна история. Короче говоря, Платон Сергеич был большой охотник до всякой запрещенной литературы, а времена, сами знаете, стояли какие. Детали мне неизвестны, пусть детали вам расскажет сам литератор, но суть в том, что Матвей Иваныч «заложил» его. Произошел скандал, довольно неприятный скандал, Платон Сергеич попал даже под следствие, ему грозил срок, каким-то образом ему удалось отвертеться. Платон Сергеич сумел доказать, что распространением не занимался или что-то в этом роде, большую часть его ксероксов конфисковали. У него было два обыска на квартире. Нюанс тут был в том, что Матвей Иваныч в своем доносе никогда не раскаивался. Больше того, частенько в последнее время, когда вы знаете, объявлены различные послабления и в журналах свободно печатают то, что раньше конфисковывали, Матвей Иваныч, обычно в пьяном виде, на всю квартиру громогласно объявлял, что «гнилую интеллигенцию он давил и давить будет и впредь, и пусть Платон не думает, что все позади». Причем в последний раз это было совсем недавно. Позавчера.
Записывали они жадно, на голом скелете их безнадежного дела стремительно нарастало мясо. Интересно, что они думают обо мне. Хотя, честно говоря, это интерес праздный. Все произойдет, скорее всего, без них. К тому моменту, когда они начнут выписывать повестки, все уже будет кончено. Они как-то не похожи на сыщиков, способных что-то раскрыть «по горячим следам». А обо мне они думают, что я просто сплетник. Лежит себе голова, примечает и сдыхает от скуки, а мы, такие умные, догадались его использовать. Инвалид помогает следствию. Инвалид, оказавшийся в гуще событий, — это совершенно неожиданная точка зрения.
Что я могу сказать о семье Хайруллиных? Прежде всего — это татарская семья. Семья татар. Равиль — дворник в РЭУ, что в Москве не редкость, татары издавна славились стремлением подметать столицу. Ассирийцы чистят обувь, индусы — на Западе — торгуют в киосках… Жену его зовут Фира, да-да, это у вас записано. Она овладела смежной, так сказать, специальностью, чистит мусоропроводы в нашем доме. Двое детей.
Хайруллины — люди тихие, скромные, так и хочется добавить — интеллигентные. Живут совершенно отдельной жизнью от всего нашего коммунального сообщества. Фира, по-моему, даже плоховато знает по-русски. За этими их занавесочками неведомый мир, думаю, вряд ли кто-нибудь из жильцов нашей квартиры бывал за этими занавесками. Государство в государстве. Отчего такая замкнутость? А кто его знает. Правильно, бывают очень общительные дворники. И большинство татар отлично говорят по-русски. Оба приезжие, детали мне неведомы, но, кажется, у Равиля здесь родственники, они помогли. Но все это так, несущественно, а любопытно вот что. Матвей Иваныч Брюханов ненавидел семью Равиля лютой, постоянной и совершенно неспровоцированной на первый взгляд ненавистью. И на второй взгляд тоже. Я нередко размышлял на эту тему. Нет-нет, я ничего здесь не выдумываю. Времени у меня достаточно, но никакого рационального зерна я здесь обнаружить не смог. Как напьется Брюханов, — так и орет. В основном невероятные, неостроумные скабрезности. Знаете, у него, у Матвея Иваныча, была такая неприятная черта: если ему кто-нибудь рассказывал анекдот, то он втемяшивался ему в голову, и он все рассматривал, так сказать, сквозь призму этого анекдота. Последний анекдот про объявление знаете, наверное: «Участники Куликовской битвы обслуживаются вне очереди». Да-да, я согласен, средний анекдот. А Брюханов в него прямо влюбился, я раз двадцать слышал, как он схватит где-нибудь Равиля на кухне или там
