бы сам по себе наркоман продолжил свое движение по направлению взмаха ружья, ноги его подкосились. Он ткнулся лицом в пол. Получил удар каблуком под ухо.
У Глеба не было времени разбираться с ним. Второй налетчик уже поворачивался к нему. Его палец жал на спуск. Не успел. Глеб ушел в сторону, приклеился к противнику и плавно развернул его. Ошарашенный бандит дожал спуск, но ствол его ружья смотрел уже в другую сторону. Заряд врезал по ногам третьего налетчика, судорожно дергавшего затвор пистолета у двери.
Глеб вырвал ружье и отбросил в сторону, оттолкнул от себя бандита.
— Что же ты хулиганишь? — улыбнулся он. А? — налетчик вдруг взревел и бросился на Глеба. Видать, считал себя крутым каратистом, удар носком ноги был направлен Глебу в ухо.
Глеб уклонился, «проводил ногу», захлестнул другую на сгибе. «Каратист» упал.
— Отдохни.
Кувалдообразный удар обрушился сверху на налетчика. Как раз такой, чтобы на четверть часа вывести из обращения.
Потом Глеб занялся наркоманом. Тот скулил, съежившись в углу, мотал головой. Глеб ударил его пальцем под ухо и тоже отправил отдохнуть. Их оружие Глеб сгреб в кучу и подвинул к малость оклемавшемуся-охраннику обменного пункта.
— Позвонили бы в милицию, товарищи, — буркнул Глеб, вытащил из кармана наркомана свою купюру и вышел. Встреча с милицией не входила в его планы.
Быстрым шагом Глеб направился в сторону метро. Несколько вдохов — серединное, самое здоровое, неглубокое дыхание. Выгнать возбуждение боя. Успокоиться. Все в порядке. Теперь никто не скажет, глядя на Глеба, что он только что положил трех вооруженных бандитов.
Сто долларов он все-таки обменял. Затоварился продуктами. Прикупил настоящего шампанского, а не какого-нибудь шипучего суррогата.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
— Никто не отозвался, — крикнул он, распахивая дверь, с трудом удерживая в руках пакеты.
Насти не было. Припозднилась. А он расстраивался, что опаздывает.
Глеб разложил продукты. Сервировал столик. Потом вытащил из серванта коробочку с золотыми кольцами — вот она, зарплата за первый месяц работы на «комсомольца». Сегодня он наденет это кольцо на палец Насти. И будет еще счастливее, чем сейчас…
Но Настя все не появлялась. Не пришла она и через час. Не появилась и когда на улице стемнело. Сердце заныло от нехорошего предчувствия. Он дозвонился до ее тети.
— А она к тебе собиралась. Не звонила, ничего… Где же она, Глеб?
— Не знаю, — произнес он, чувствуя боль, словно в грудь кто-то вогнал занозу…
Ворота с лязганьем затворились. Вице-премьер правительства России Анатолий Чекалин, как всегда, заслышав этот лязг, зябко поежился. Порой ему казалось, что когда-нибудь эти двери закроются за ним навсегда, и если он и покинет это место, так только в виде развеянного по ветру пепла. В подвале он как-то видел высокотемпературную печь, вполне подходящую для сжигания трупов. А возможно, не раз и использовавшуюся для подобных процедур.
Тяжелая дверь длинного представительского «Мерседеса» распахнулась. Чекалин прищурил глаза, выходя из машины. После сумрака салона весеннее солнце больно било по глазам. Шофер услужливо склонился, придерживая дверь. Чекалин, как и положено деятелям его уровня, снисходительно, по-барски кивнул, умело скрывая свои истинные чувства. Сопровождавшие его сейчас люди не входили в личную охрану вице-премьера. Приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы уходить от бдительного ока телохранителей из УПО — Управления правительственной охраны. Не тащить же их сюда, в «Летний дворец».
Чекалин хмыкнул, представив, как бы вытянулись лица у его соратников (или как их там — сообщников?), заявись он сюда в сопровождении сотрудников УПО… Впрочем, куда сюда? Координаты этого места известны только отставному генералу Кунцевичу. Остальных доставляют сюда в машинах с затемненными окнами. И эти остальные — не больше чем марионетки в руках генерала… А он? Может, и Кунцевич тоже марионетка?..
Чекалин вдохнул прохладный ароматный воздух.
— Прошу, — вежливо пригласил его охранник.
Чекалин бодрой походкой направился к дверям, ощущая-как в затылок ему дышат трое с ничего не выражающими пустыми глазами и с литыми каменными телами, туго натянутыми дорогими строгими костюмами… Конечно, в затылок они ему не дышали — эти люди умели оставаться незаметными. Но от них исходила такая недвусмысленная угроза, что Чекалин вновь ощущал себя не вице-премьером огромного государства, вершащим судьбы миллионов людей, владеющим банковскими счетами на Западе, вращающимся в высших эшелонах власти нынешней России, а также мировых государственных и надгосударственных элит. Он снова был Толькой Жилой, которого за жлобство и фарцовщичество часто били одноклассники и дворовая шпана в его родном Челябинске.
Генерал и Чумной уже сидели за столом в круглом зале. Начиналось очередное «производственное» совещание.
Первым докладывал Чекалин.
— Удалось через «фирмы-призраки» приобрести контрольный пакет акций фармакологического завода «Большевик», — сообщил он. Когда упомянул о затратах, брови Кунцевича поползли вверх.
— Почему так дорого?
— Приближаемся к мировым ценам. Первоначальная приватизация в прошлом, — пожал плечами Чекалин. — А без этого завода мы не наладим производство «синего льда».
— А с ним наладим?
— Попытаемся. Покупать на Западе — очень дорого.
— Да и источник иссяк, — вставил Чумной. — Грохнули барыгу.
— Скоро сядем на голодный паек, — вздохнул Чекалин.
Чумной сообщил, что в странах Бенилюкса удалось вытеснить конкурентов.
— Прорываемся к французам. Но сильно портят кровь полиция и контрразведка… Кстати, почему бы не подкормить «порошком» Германию и Италию? — предложил Чумной.
— Таджикский транзит? — спросил Кунцевич.
— Он, родимый.
— Расширять героиновое присутствие нельзя, — возразил генерал. — Схлестнемся с кавказскими кланами. После победы в Чечне они на коне и начинают заявлять о себе.
— Все равно когда-нибудь схлестнемся… — пожал плечами Чумной. — Вон, Султан совсем от рук отбился. Считает, что в Чечне его никто не достанет. Поучить бы.
— Увидим… Теперь — поступление материала. Вы знаете, что директор «Гейши» сидит в бутырском изоляторе?
— Конечно, — кивнул Чумной. — На нарах Артист.
— Что он знает?
— Что Земля круглая, — хмыкнул Чумной. — Ничего практически.
— Практически? — нахмурился генерал. — Все равно эту проблему надо решить.
— Считайте, решена.
Вице-премьер поморщился. Ох, не любил он подобных разговоров. Ведь в один из прекрасных дней, на таком же совещании, только в более узком кругу, может быть решена и его судьба. Он провел руками по шраму, пересекавшему его лицо. Шрам наводил на мысли о походах, боях и победах и даже красил мужественное лицо вице-премьера. Вот только мало кто знал, что это его порезала шпана бритвой, когда он скупал и перепродавал билеты на особенно популярные фильмы в челябинском кинотеатре…
— Еще один вопрос на повестке дня, — буднично произнес Кунцевич. — Сейчас особенно остро мы стали ощущать некое неидентифицированное давление.
— А если по-русски? — кашлянул Чумной. — Менты
