волосатую грудь, направляется к дверям.
— Ну же, — прошептал Мертвяк.
Щелканье замков. Скрип щеколды.
— Пора! — Мертвяк рванулся к двери.
— Как вам вино? — спросил Менгель, отставляя тонкий хрустальный бокал.
— Чувствуется небольшая горечь, — ответил Кутепов.
Столовая — это святая святых. Менгелю нужно было от жизни не много, но трапеза для него являлась священнодействием в основном из-за дегустации вин. Вина доставляли по его заказам со всего мира, и на них уходили бешеные деньги. Столовая была самым уютным местом на «Даче». Стол, покрытый белоснежной скатертью, прекрасный фарфор и хрусталь, серебряные приборы — все как в приличных домах.
— Горечь? — Менгель легонько ударил серебряной ложкой по пустому бокалу, и послышался нежный хрустальный звон. — Это вино называется «Лакрима Кристи», что переводится как «слезы Христа». В вине ощущается горечь слез Спасителя. Так что ничего удивительного.
— Вкус несколько специфический.
— Его делают из винограда, произрастающего на склонах Везувия. Так что эта горечь, возможно, еще и горечь страданий тысяч людей, погребенных под лавой этого вулкана.
— Интересная мысль.
— Что ж, пора возвращаться к делам, коллега. Как с вашими перерасчетами?
— Мне, кажется, удается повысить устойчивость на пятнадцать процентов.
— Ну-ка.
Они перешли в лабораторию и углубились в работу.
— Получается автокаталитическая реакция, — говорил Менгель, покрывая листок схемами.
— А если сместить условия — изменение режима на ноль пять процента, — получается… — Ручка Кутепова забегала еще быстрее, чем у его шефа.
— Но тогда функция меняется…
— Если только сохраняются исходные условия.
— Исходные?
— Да. Но возможен такой вариант. Вот. — Кутепов ткнул кнопку на клавиатуре компьютера, и на дисплее возникла пространственная схема.
— Вы молодец, Парфентий Васильевич. Устойчивость процесса повышается действительно на пятнадцать процентов. Так что, возможно, скоро главная наша головная боль — трудная повторяемость реакции — уйдет в прошлое.
Два увлеченных человека. В этот момент трудно было представить, какие на самом деле отношения между ними. Тюремщик и пленник. Но в этот момент сие не так важно. Это были два ученых, отодвинувших еще на немножко границу наших знаний о природе.
— Я был прав, что спас вас тогда, в девяносто первом.
Улыбка сползла с лица Кутепова. Его будто окатили ушатом холодной воды. Он вспомнил, кто он и что здесь делает. Вспомнил, что жив милостью этого похожего на ящерицу жуткого человека, который, несмотря ни на что, вызывал у него восхищение.
— Наметили проверочную серию? — спросил Менгель.
— Да.
— Надо приступать. Не век же третьей линии простаивать.
— Не век, — кивнул Кутепов, с содроганием вспоминая, что значит проверочная серия.
— Ладно, вернемся к делам насущным. — Он нажал кнопку на селекторе. — Егор Вадимович, зайдите.
Через минуту в кабинете появилась слоноподобная фигура Кувалды.
— У вас нездоровый цвет лица, — сказал Менгель.
— Да печень замучила. Кувалда, поморщившись, помассировал бок.
— Здоровье надо было беречь. Исправлять труднее, чем хранить.
— Молодость. Употреблял одно время… Только ваши лекарства и помогают.
— Пустим третью линию — подлечим, — пообещал Менгель. — Что там за нарушение режима было?
— У охранника не выдержали нервы.
— У кого?
— У охранника… В восьмом секторе. Пытался бежать. Ранил заместителя начальника караула. С «большой земли» приехали. Расследуют. — Кувалда пожал плечами. — А чего тут расследовать?
— Нас режим не касается. Но такие инциденты могут сказаться на ритме деятельности лаборатории — строго произнес Менгель.
— Все улажено. Парня в расход уже вывели. Как по контракту положено.
«Контракт» — от этого слова Кутепова передернуло. Это в нормальном мире «контракт» обозначает договоренность между работником и работодателем. Здесь же оно — выбранная судьба. Перешагнувший порог объекта «Дача» попадает в ловушку, из которой не выбраться.
Не многие имеют пропуск в два конца.
— Как в «запаснике»? — спросил Менгель.
— Да ничего. Только маловато материала осталось. Всего десять единиц. Совсем пополнять перестали.
— Не вашего ума дело. Материала ровно столько, сколько необходимо.
— Раньше как-то веселее было. Заказы приходили. Работа была, — вздохнул Кувадда. — А так… Как на острове. Недаром охранники бесятся.
Никак устал, Егор Вадимович? — прищурился Менгель..
— Нет, конечно. Но…
— Вот вам заказ. Срочный. — Менгель протянул компьютерную распечатку.
Кувадда пробежал по ней глазами.
— Так… Консервация… Сердце… Почки… Вытяжки… Кому поручить?
— Самарикяну. А то совсем хирург от безделья квалификацию потеряет.
— Кого на обработку? — спросил Кувалда.
Менгель щелкнул кнопкой на пульте, на экране возник пятый уровень.
— Двести пятнадцатую. Ее. — Менгель ткнул авторучкой в Настю.
— Ах, голубушка, наконец-то, — потер Кувалда вспотевшие ладони.
— Что вы так побледнели, коллега? — Менгель насмешливо посмотрел на Кутепова.
Кутепов не ответил.
— За столько лет уже пора привыкнуть к тому, где вы находитесь и чем мы занимаемся.
— Не могу привыкнуть.
— В этом ваша слабость, коллега. А за слабости приходится платить. Дорого платить… Готовьте материал, Егор Вадимович.
— Бу сде, — с готовностью кивнул Кувадда…
— Але, я говорю, — послышалось в трубке.
— Муравьед, — отозвался Глеб, сжимая радиотелефон. — Ну как?
— Все в поряде. Сделка состоится.
— Встретимся обговорим?
— Нет, встречаться не будем. Я тебе дам сейчас все инструкции и на время умотаю из Москвы.
— Так нельзя.
— Иначе не выйдет… В общем…
Муравьед сбивчиво изложил суть проблемы.
— Все.
— Подожди, Муравьед…
— А чего ждать?
— Информации недостаточно.
— Хватит.
Глеб понимал, что хватит, но старался подольше потянуть разговор. Обменялся еще несколькими ничего не значащими фразами. Наконец Муравьед окончательно сказал «все» и повесил трубку.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
У Муравьеда дрожали руки. Сейчас ему казалось, что все-таки идея была не такая уж и удачная. Многовато непонятного в Глебе. Из какой этот Брюс Ли шатии-братии, Муравьед определил сразу. Из тех, для кого обтяпать такое дельце — раз плюнуть. Из вояк-наемников. Они сколачиваются в стаи, возвращаясь с многочисленных войн. Для них не существует правил. Самых крутых авторитетов они ни в грош не ставят. С ними мало кто связывается — себе дороже… Ну а если все же ошибся в нем? Не должен. Муравьед в людях разбирается.
— Заснул там? — постучала пожилая женщина в стекло телефонной будки.
— В морг опаздываешь, кочерга гнутая? — Муравьед вышел из будки.
Он успел сделать всего несколько шагов. С двух сторон от него возникли аккуратные молодые ребята. Муравьед примерно представлял, в каких питомниках водятся такие барбосы.
— Э, братцы, вам чего?
— Пошли. И тихо…
Муравьед уже понял, что шуметь не стоит. Действовали профессионально. Две машины — «Волга» и «СААБ» — дороговатая тачка для ментов. Но не братва. Менты, точно — решил он и с вызовом осведомился:
— За что замели?
— За дело, — последовал ответ…
Муравьеда засекли по звонку. Зевс решил дать «добро» на проведение
