из этого лабиринта…
В глазах следователя Александр прочел отчаяние и беспомощность.
– Давно ли это случилось? – наконец спросил Бовин.
– Примерно четыре года назад.
– Объясни мне, черт возьми, что здесь произошло.
Горюнов присел на кровать рядом с обессилившим шефом.
– Мне было поручено осуществить сделку по покупке большой партии опиума, которая сегодня прибудет из Турции. Это очень ответственная сделка, которая много для меня значила бы. Но все же три неприятных обстоятельства немного подпортили мне жизнь. Во-первых, вы напросились со мной в эту поездку, хотя, конечно, я никак не думал, что вы сможете хоть как-то мне здесь помешать. Во-вторых, прибыв в гостиницу, мне сообщили, что один назойливый капитан из одесского угрозыска что-то пронюхал об этой операции и даже имел сведения о том, что курьер из Москвы остановится в этой гостинице. Он слишком много знал, и его пришлось убрать, а сделать это было проще всего мне. И все бы хорошо, если бы не случилась третья неприятность: ваше профессиональное чутье подсказало вам, что дело об убийстве капитана милиции собираются замять. И вы стали копать и выяснять причины. Господи, ну зачем вам это было нужно? К сожалению, вы зашли слишком далеко, просто слишком. Так что у меня не оставалось выбора. Наверное, сейчас это нелепо будет сказано, но вы всегда были и навсегда останетесь для меня эталоном сыщика. – Александр помолчал, с сожалением глядя на следователя. Яд делал свое дело. Он уже почти полностью был парализован.
– Но как ты объяснишь мою смерть?
Горюнов посмотрел на часы.
– Через десять минут у вас остановится сердце, что вполне естественно в вашем возрасте. Вернувшись из порта, я обнаружу это и полный отчаяния побегу вызывать скорую. – Горюнов спрятал пистолет и встал с койки. – Простите, Дмитрий Андреевич, но такова жизнь. – Он еще раз взглянул на часы и вышел из номера, закрыв дверь на ключ.
В одном из безлюдных уголков одесского порта стояло три машины: две «Волги» с московскими номерами и одни «Жигули» с местным. Рядом с машинами стояли люди, внимательно наблюдавшие за ближайшим пирсом. Через некоторое время в их сторону направились двое мужчин в форме моряков, каждый из них нес по огромному чемодану. Люди возле машин засуетились, и, когда турецкие моряки подошли поближе, их жестом пригласили в белую «Волгу». Они молча сели в машину, захватив с собой чемоданы, один на заднее сиденье, другой – спереди. Прошло около пяти минут, и моряки вышли из «Волги», но уже без чемоданов, вместе с ними из машины вышел молодой человек в черном костюме и черных очках. Судя по тому, как с ним обходились, это был главный из присутствующих. Все трое направились к багажнику той же машины.
В это время раздались звуки милицейских сирен, и к собравшимся со всех сторон направилось более десятка машин. После нескольких секунд замешательства моряки бросились бежать, главарь в черном с двумя телохранителями мигом заскочили в машину и попытались скрыться, остальные достали оружие. Раздались выстрелы, но тщетно: в мгновение ока люди были окружены, положены на землю и на каждого из них надеты наручники. Белой «Волге» преградил путь милицейский УАЗ, все трое были выдворены из машины, и их постигла та же участь. Спустя еще несколько секунд на место происшествия верзилами в штатском под руки были доставлены двое моряков.
– Что здесь, черт возьми, происходит? – произнес мужчина в черном костюме. – Посмотрите мои документы, я капитан Московского уголовного розыска. Вы срываете давно запланированную операцию. Кто здесь главный, в конце концов?
В это время из ближайшей машины вышел немолодой человек и, обращаясь к стоявшим рядом парням с автоматами, произнес:
– Поднимите его.
Назвавший себя капитаном МУРа не заставил долго ждать и сам встал с земли. Он поднял глаза на подошедшего и в ужасе отпрянул к машине. Это был полковник Бовин. Молчание длилось достаточно долго. Наконец, Горюнов выдавил:
– Этого не может быть.
– Может, Саша.
– Но как?
– Как я выжил? – уточнил следователь. – Пожалуй, важнее то, когда я догадался о происходящем.
Горюнов вопросительно смотрел на Бовина.
– Первое подозрение у меня зародилось перед встречей с Хомутовым. Я вдруг вспомнил, что человек, которого я видел в поезде, несколько лет назад проходил в Москве по контрабанде антиквариатом. Дело тогда ничем не кончилось. А ведь именно ты вел тогда это следствие. Вроде бы ничего не значащая мелочь, совпадение. Но почему-то этот факт очень обеспокоил меня.
– Я помню, вы не верите в совпадения, – заметил капитан.
– А сразу после беседы с пенсионером меня вдруг осенило: «ГОСТ» – это никакой не «государственный стандарт», это «гостиница», а 429 – это номер. Так ведь это мы с тобой остановились в 429-м номере. И под подозрение автоматически попадал один из нас, то есть ты, Саша. – Бовин помолчал. – Я все никак не мог в это поверить, но когда я попробовал кофе с каким-то неестественным привкусом, сомнений не оставалось. Я ведь большой ценитель и знаток этого напитка и сразу почувствовал неестественность вкуса. Поэтому-то я и попросил тебя выйти. Пока ты бегал по этажам, я отправился в ванну и искусственно вызвал рвоту. Слава богу, все обошлось, только вот голова до сих пор немного болит. Видно, часть яда все же попала в кровь.
– Я всегда знал, вы – лучший сыщик на этом свете, – тихо произнес Горюнов.
– И у меня есть все, что мне нужно, – сказал Бовин. – Дом, машина, работа. И море, – Бовин указал рукой в сторону, – которого ты теперь уже никогда больше не увидишь.
Полковник грустно вздохнул и, отойдя в сторону, посмотрел на море. Он не испытывал чувства радости несмотря на то, что совсем недавно чудом избежал смерти и вышел победителем из страшной переделки. И он знал почему. Следователь только что соврал Александру. У него действительно было все, за исключением одного. Теперь ему не хватало самого главного – дружбы, их дружбы. И что хуже всего, он потерял веру в человеческую преданность, а значит в ту же дружбу и любовь.
– Три дня назад была убита четвертая женщина, – говорил начальник ГУВД, занимавшийся расследованием особо тяжких преступлений. – Четыре трупа за последние два месяца – это слишком много, майор. Надеюсь, у вас имеется какой-нибудь сдвиг в этом деле, я уже не говорю о догадках или гипотезах.
– Должен вас огорчить, полковник, но сложилась какая-то абсурдная ситуация. Мы чересчур много знаем об убийце по его следам, но, пытаясь раскрутить ту или иную версию, мы непременно оказываемся в тупике. – Майор встал со стула и прошелся вдоль кабинета. – Знаете, полковник, нас учили, что в таких случаях надо отказаться от стандартных приемов и поглядеть на все несколько с иной стороны… – тут он остановился и приложил ко лбу левую ладонь – … не знаю, как точнее выразить свою мысль… Вообще, мне кажется, что ответ должен быть где-то близко. Только от конкретного надо перейти к абстрактному.
Полковник устало вздохнул и слегка улыбнулся, облокотившись на спинку стула.
– Послушай, Зенин, ты не вычисляешь замысловатый интеграл, – сказал он, зная, что тот три с половиной года учился в МИФИ, – ты ведешь следствие. Так что давай. Рассуждать можешь как угодно, но только маньяк должен быть у нас. Я не устанавливаю сроки, но жертв больше не должно быть. Иначе твоя карьера следователя пойдет коту под хвост. – Полковник выдержал паузу. – У меня есть отчет одного из психологов, привлеченных к этому делу, но, зная, что ты лучше воспринимаешь информацию на слух, я бы посоветовал тебе лично встретиться с ним. Он сейчас в 246-ом кабинете.
Майор кивнул головой и направился к двери.
– Константин, – сказал ему вслед полковник, – это, по-моему, отличный специалист, так что прислушайся повнимательнее к тому, что он скажет.
Зенин постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет психолога. Майор никогда раньше не видел этого
