Они не станут рисковать судном, зная, что быстро отсюда не выйти.
– Вот ты и отправишься наблюдать за подлодкой метров на сто западнее, – приказал Максим. – Прикроешь нас, если что, но учти, что огонь открывать надо как можно позднее, чтобы лодка вошла в бухту.
Машины пошли вниз, осторожно съезжая по осыпи. Игнатов, а за ним и Буторин вели полуторки очень осторожно. Нельзя на виду у немцев опрокинуть машину. Пусть те думают, что все в полном порядке. И уверенности у них будет больше, если бочки окажутся как можно ближе к воде. Фашисты должны их видеть. Вожделенное дизельное топливо. Буквально – это жизнь для подлодки и залог выполнения задачи.
Наконец машины достигли максимально нижней точки склона. Дальше просто не проехать. Шелестов подошел к склону, пошевелил мелкие камни ногой, спустился на несколько метров вниз и снова поднялся. Да, на машине не было и смысла рисковать.
– Начали! – крикнул он и стал первым открывать задний борт полуторки.
– Лодка! – крикнул Белецкий. – Вижу ее.
– Черт, Виктор! – Шелестов схватил за рукав Буторина, катившего к борту кузова бочку. – Давай на скалы, возможно, их группа уже близко, если они ее высадили. Мы тут сами управимся. Белецкий!
– Да, Максим Андреевич! – кивнул бывший морской офицер. – Если вы сами здесь управитесь, то мне лучше поспешить. Если они меня с лодки увидят, тогда может не получиться.
Он схватил брезентовую сумку от противогаза и побежал в сторону скал, туда, где можно было незаметно спуститься к воде. Через минуту Белецкий исчез. Шелестов вытер со лба пот и снова покатил бочку. Они падали одна за другой. Игнатов сталкивал их вниз, и они катились к берегу, то скатываясь к самому берегу, то застревая на осыпи метрах в десяти выше, чем хотелось бы. Но это было уже не важно. Если с ходовой рубки командир осматривал берег, то он видел и машины, и людей, скатывавших бочки. Разглядеть лица он вряд ли мог, но понять, что здесь только трое вместо десяти, мог вполне. А значит, встревожился. Хотя он мог подумать, что остальные держат оборону, чтобы команда успела заправить лодку. «Не важно, все нормально», – говорил сам себе Шелестов и катил бочку за бочкой.
Подлодка еще медленно шла к берегу, а наверху немцы уже собрали надувной катер и стали спускать его на воду. Шелестов облегченно вздохнул, когда последняя бочка упала на камни и покатилась вниз. Эта докатилась почти до самой воды, едва не задев тела убитых немецких моряков. Теперь наверх. Максим махнул рукой, и они втроем, задыхаясь и хрипя, полезли по камням вверх, на самую вершину. Пусть гадает немецкий капитан, пусть ищет объяснения их действиям. Он видел, как от подлодки к берегу пошел катер с четырьмя матросами и офицером. Где-то готовится к атаке Белецкий. И Буторин справа укрылся за камнями, но пока там тихо. Неужели немцы так неосторожно решились войти в бухту и высадиться без подстраховки? Подлодка та, Шелестов хорошо видел на борту номер U‐288. «Та лодка, сам Дресслер пожаловал! – мысленно ликовал он. От такой удачи засосало под ложечкой. – Только бы получилось, только не дать ей уйти! Они ведь видят, что нас трое, неужели приняли за своих? Такое везение бывает раз в жизни!»
Буторин увидел восьмерых немцев. Они осторожно карабкались по скалам, озираясь по сторонам. Они сильно задержались из-за осыпи, которую пришлось обходить поверху. Двоих снесло вниз метров на пятнадцать, и они снова полезли вверх. Оглянувшись на своих товарищей, Буторин решил, что можно пока подождать. Пусть работают. А потом он увидел, что с подводной лодки отошла надувная шлюпка с мотором и двинулась к берегу. «В шлюпке было пятеро, – стал мысленно рассуждать он. – Что они увидят на берегу? Тела убитых в прошлый раз и бочки с соляром? Они, конечно, начнут готовиться к заправке, но командир захочет поговорить со своими людьми, которые привезли топливо, и узнать судьбу остальных и обстановку на берегу. И эти лезут, и эти восемь уже близко. Ах, черт, ребята закончили и полезли наверх изображать, что они охраняют зону высадки. Не поверит немец. Я бы не поверил. И что сможет сделать Белецкий? Он, конечно, грамотный моряк, но что он сможет один против этой «дуры» на воде? Ему и подплыть не дадут. Вон возле двадцатимиллиметровой пушки топчется моряк. Готов стрелять по берегу. Ага, шланги насосные разматывают, торопятся!»
Буторин бросал настороженные взгляды на приближающихся восьмерых немцев. Он видел, как на берегу на шлюпку поставили бочку с соляром и она пошла назад к субмарине. Офицер и двое матросов стали осматривать тела, заглянули в пещеру. Хорошо, что Белецкий оставил на месте пулемет. Хотя сейчас его огонь не помешал бы. Офицер задрал голову, посмотрев туда, где видел Шелестова с двумя бойцами, и, принимая их за своих, видя только спины, стал что-то призывно кричать. Еще бы только пару минут, еще бы немножко! Буторин прикусил губу и поднял ствол «дегтяря».
К его огромному изумлению, восемь гитлеровцев резко забрали вправо и обошли позицию Буторина, не заметив русского с ручным пулеметом. Они поднялись на гребень, и старший группы что-то прокричал офицеру внизу. Тот махнул рукой и показал в сторону Шелестова. Ну, все! Последний взгляд на подводную лодку. Там легким краном подняли бочку на палубу и уже стали качать топливо. Лодка пошла к берегу за другой бочкой.
Палец лег на спусковой крючок в тот самый момент, когда один из немцев заметил Буторина. Глаза моряка округлились от ужаса, когда он увидел русского, целившегося в них из ручного пулемета. И на расстоянии всего метров в пятьдесят. Он что-то закричал, но тут же захлебнулся кровью. Первой же очередью Виктор свалил двоих, а третий упал и стал отползать за камни, держась за окровавленное бедро. Немцы довольно шустро попрятались и открыли ответный шквальный огонь из «шмайсеров». Буторин пригнулся и под градом осколков камней, сыпавшихся на него, пополз менять позицию.
Что там происходило внизу и на склоне, где засел Шелестов с Коганом и Игнатовым, Буторин уже не видел. Теперь для него самым главным была эта группа немцев. Он должен сдерживать фашистов как можно дольше. До каких пор? По идее, до того, как Белецкий что-то сделает с лодкой. С пятью дисками и автоматом с шестью магазинами он мог продержаться довольно долго. Все-таки не рота против него, а… уже пятеро немцев. Если с лодки еще не высадятся шустрые ребята. Или по берегу не прибудет к немцам подкрепление. Но сейчас о плохом думать не хотелось. Буторин прислушался и снова поставил пулемет на камни. Вовремя…
Шелестов видел немцев, с которыми завязал бой Буторин. Сейчас эта группа противника была для них самой большой опасностью. Трое внизу вряд ли полезут атаковать. Пулемет они нашли, но патроны забрал Белецкий. И лодку начали заправлять. Где же Белецкий? И тут с палубы подводной лодки ударила пушка. Снаряд разорвался в нескольких метрах от Буторина. Виктор скатился по камням, теряя пулемет. Но нет, собрался, подхватил оружие и пополз в какое-то укрытие. Пора подключаться к бою.
– Огонь, ребята!
И три автомата застрекотали над камнями. Пятеро немцев, ринувшихся было в атаку, тут же залегли, потеряв еще одного товарища. Теперь они поняли, что сил для атаки у них маловато. Или нет? А, черт! Обходя Буторина, по камням бежали еще враги. И это уже не моряки, это десантники в касках и клеенчатых непромокаемых куртках. И сейчас Виктора зажали с двух сторон. Да его просто забросают гранатами – и все. Сколько их, человек десять?
– Прикройте! – крикнул Шелестов и перевалился через кромку скалы.
Пока десантники не разобрались в истинных силах противника, надо рассредоточиться. Игнатов и Коган стали расползаться в разные стороны, стреляя короткими точными очередями то по десантникам, то по морякам. Шелестов полз, не поднимая головы. Ему надо преодолеть метров шестьдесят, и тогда он окажется у немцев если не за спиной, то хотя бы с фланга. Вот снова заговорил ручной пулемет. Замолчал, снова заговорил. Немецкие автоматы стрекотали, почти не умолкая. Справа им отвечали автоматы Игнатова и Когана. «Давайте, ребята, помогите Виктору! Вся надежда теперь на него. – Грохнул взрыв гранаты, еще один.
