Официанты подали закуску, и все четверо с удовольствием, с прихлюпыванием принялись поглощать устриц. Морской язык, сваренный в винном соусе с чесноком, помидорами, грибами, луком и ямайским перцем привел Клаудиу в восхищение. Не меньший восторг вызвал у Пьера омар в сырно-горчичном соусе. Разговор пошел о ресторанах и национальных кушаниях, о путешествиях. В центре беседы оказался Пьер. Лондон был одним из последних пунктов его путешествия вокруг света, оплачиваемого его родителями. Это была премия родителей — известного торговца автомобилями Чарльза Таннера и его жены, Дениз, владелицы сети косметических салонов, за успешную сдачу экзаменов на диплом зубного врача. Вернувшись в Европу, Пьер, прежде чем приступить к работе в клинике Рене Декарт в Париже, решил навестить своих многочисленных друзей. Полгода еще в запасе, так что, когда брат Роберт и сестра Жанетт закончат учебу в Базеле, они еще успеют напоследок повеселиться в Париже, как в добрые старые времена.
Со стола убрали. Пьер и Винсент заказали себе на десерт салат из свежих фруктов, а Клаудиа и Эдвард — сыр, точнее «Стилтон», и в завершение всем по чашке кофе. Когда принесли «Стилтон», Клаудиа в восхищении захлопала в ладоши. Довольные произведенным эффектом, обходительные официанты поставили на стол огромный круг сыра и, улыбаясь, удалились. Клаудиа и Эдвард могли, не стесняясь, орудовать ложками всласть. Когда Эдвард заметил, что Клаудиа полностью поглощена восхитительным голубоватым мерцанием сыра, а Пьер, в свою очередь, захвачен поеданием глазами Клаудии, он с улыбкой повернулся к брату.
— Ты вчера упомянул одну акварель, что висит у тебя в библиотеке. Но у тебя в библиотеке много чего висит — да и не только там — я что-то не могу припомнить, какую картину ты имел в виду?
— Ты бы лучше стал разбираться в живописи, если бы прислушивался к моему мнению. Две недели назад мы с тобой говорили об этом пейзаже, и не первый раз, кстати. Ты еще выпытывал, откуда он у меня, тебе захотелось получить нечто подобное. Я тебе не сказал, потому что никогда не рассказывал об отпуске, проведенном с сестрой… — он смущенно кивнул в сторону Пьера. — И если бы не вчерашнее внезапное появление Ханнеса… Ну, в общем, что бы ты хотел узнать?
— Насколько хорошо ты знаешь этого Хофманна?
Винсент наморщил лоб.
— Хм? Ты думаешь, я общаюсь с людьми этого круга потому, что не остался в университете? Я сказал уже тебе, что я познакомился с ним шесть лет назад в Бретани. Там проходил какой-то конгресс по биологии моря, и он был одним из приглашенных. Потом, если ты помнишь, четыре года назад я был в ГДР и заезжал к нему в Лейпциг. А последний раз я повидался с ним в прошлом году в Брайтоне. Он мне предварительно сообщил, что приглашен как участник тоже какого-то конгресса. Я тогда на уикенд съездил на побережье. Он чрезвычайно интересный собеседник, с ним можно говорить на любую тему. Я никогда не встречал такого приятного в общении и высокообразованного человека.
— Извини, я не хотел тебя обидеть. Скажи, а в этот раз, в этот приезд он не предупредил тебя, что будет в Англии?
Винсент ответил не сразу. Он глубокомысленно воззрился в глубину пустой чашки, будто хотел прочитать ответ на ее дне, в кофейной гуще.
— Нет… не предупредил. Непонятно почему. Да и выглядел он в театре как-то скованно. Не могу подобрать слово. Как-то по-другому.
— Брат, где твое красноречие? Так напиши своему приятелю и поинтересуйся, почему он не предупредил тебя заранее?!
— А почему ты вчера в театре так странно подчеркнул его звание — «профессор»?
— А ты помнишь наш предыдущий разговор в ресторане «Королевский вяз»? Я тебе рассказал о двух людях, прибывших к нам с «визитом» и о которых я должен побеспокоиться? Помнишь имя одного из них, я его упомянул?
— Разговор помню. А вот имя — нет. Извини.
— Хофманн! Ханнес Хофманн. Винсент озадаченно уставился на брата.
— Не может быть, — прошептал он почти беззвучно.
— Его не только зовут также, как и твоего приятеля, он и на фотографии похож на него как две капли воды. А? Каково? Короче: наш «визитер» и есть твой приятель.
— Но… — Мысли Винсента путались, и он растерянно замолчал, взглядывая попеременно то на брата, то в пустую чашку.
Принесли счет, и Эдвард расплатился. Винсент взял его под руку и хотел что-то ему сказать, но тот перебил его:
— Не сейчас. Давай увидимся в понедельник. До этого я просто не смогу выкроить ни минуты. В 12.30 в ресторане «Музейная таверна», возле Британского музея. Потерпи.
И компания покинула ресторан.
* * *
Пресса информирована не была, и потому Георгиос Бартелос вышел из дома номер 10 на Даунинг-Стрит почти незамеченным, если не считать кучки туристов, остановившихся у огромного «Роллс-Ройса». И действительно — это темно-коричневое, с бежевым верхом чудище, «Фантом VI», длиной более шести метров и высотой в человеческий рост, не могло не вызвать удивления и почтительного восхищения. Может быть, поэтому зеваки не заметили, как на пороге своей резиденции премьер-министр пожимала руку маленькому полному греку, и более внимательный наблюдатель не преминул бы отметить, что та сердечность, с которой она прощалась, явно имела оттенок облегчения.
* * *
Когда Хофманн вышел из гостиницы, прекрасная солнечная погода явно располагала насладиться этим чудесным днем, и он решил предоставить эту возможность и себе, и своему «телохранителю». Он поймал такси и поехал на вокзал Сент-Панкрас. Еще накануне он выяснил, куда лондонцы предпочитают выезжать на загородные прогулки, и решил провести четверг за городом, расслабиться и, не торопясь, обдумать план, вызревающий у него в голове.
Недолго проехав на поезде, он вышел на станции Сент-Элбанс. Он давно собирался осмотреть местный собор, но каждый раз, в свои короткие наезды в Англию, не успевал осуществить это давнее желание. Спустившись вниз от станции по Виктория-Стрит он добрался до старинного центра города. Слева, над городом, нависла нормандская башня собора. Хофманну не было нужды ни оборачиваться, ни использовать как зеркало витрину, чтобы убедиться, что «хвост» следует за ним по пятам. Этот Мартоковский, видимо, решил, что у Хофманна здесь назначена встреча. Хофманн улыбнулся — после долгих размышлений он вычислил своего преследователя. Сементов выбрал Мартоковского скорее всего потому, что считал — Хофманн его не знает. Если бы Сементов знал!
Войдя в собор, Хофманн сразу погрузился в прохладную тишину, обычную для старых английских церквей. Казалось, что время остановилось в этих стенах, что здесь не действуют современные законы. Прошлое здесь казалось таким же реальным, как настоящее. А может быть, время не коснулось этого памятника глубокой религиозной веры? Ну, нет, это просто покойное величие собора и прохлада в нем вызвали такие чувства и мысли. Он-то знал, сколько стоит охрана памятников, сколько кропотливого, постоянного труда требуют такие реликвии прошлого. Осматривая самый большой церковный придел Англии, 88 метров, он не переставал поражаться величию западного портала, где смешались разновременные стили — романский, раннеанглийский, готический. Особенно ему понравилась аркада в нормандском стиле на северной стороне придела. Четыре колонны в южной части сохранили роспись. На первой фреске был изображен Св. Христофор, покровитель странствующих. «Весьма символично», — подумал Хофманн, ведь он тоже в некотором роде странник. И ноша становится все тяжелее и тяжелее. Суждено ли ему добраться до спасительного берега?
После сумрака собора яркий солнечный свет так ослепил Хофманна, что он зажмурился. С юго-запада к собору примыкал парк, принадлежавший с 793 по 1539 год бенедектинскому аббатству Св. Элбанса. Сейчас он гостеприимно манил под свой тенистый кров отдыхающих. Во время прогулки Хофманн набрел на огражденный археологами раскоп, где самозабвенно трудились молодые энтузиасты науки, пытающиеся извлечь каменные свидетельства прошлых веков. Он постоял, наблюдая работу археологов. Лично он никогда не понимал — что можно найти вдохновляющего в раскапывании старых гвоздей и черепков? Лично ему, опять же, все эти археологические находки мало что говорили. Но не оценить научный энтузиазм этих молодых людей, работавших на самом солнцепеке, он не мог. Ну да, уже полдень. Да и желудок подсказал, что это так. Прогулка, прекрасная погода — все это помогло разыграться аппетиту. Хофманн спросил у одного из молодых археологов, где здесь можно перекусить. Ему посоветовали пройти еще немного вниз по Эбби-Милл-Лейн, потом повернуть налево, а там всего несколько шагов до небольшого ресторанчика. Все оказалось действительно так, и вскоре он уже подходил к ресторану «Старые дерущиеся петухи»… Этот старинный дом живописно вписывался в подножие холма Холмхерст всего в нескольких шагах от извилистой речки Вер. Этот небольшой, фахверковой конструкции дом с красной черепичной кровлей манил его к себе, как когда-то притягивал он под свой кров Оливера Кромвеля.
