– Это... – выдохнул я. – Это дико!
– Конечно, – согласился Рэнд. – Но не забудьте, что мы это проделали в маленьком городке Сан-Диего двадцать лет назад. Вы же не будете отрицать, что тогда все было гораздо проще.
– Нет, – возразил я. – Все равно не могу поверить в это!
– Тогда вы, наверно, поверите, что это я взял тело Дженни из морга, так как больше некому было о ней позаботиться, – кивнул он.
Он, конечно, был прав. Я вспомнил служащего морга, читавшего в регистрационной книге: «Труп увезен отцом, Вильямом Холтом из Сан-Диего». Это доказывало правдивость рассказа Рэнда.
– Мистер Холман, – сказал он внезапно серьезным тоном, – если это было нарушением закона, я могу иметь серьезные неприятности.
– Понимаю это, мистер Рэнд, – сказал я. – Наше соглашение останется в силе. Это не связано с интересом моего клиента в последние годы жизни Дженни.
– Спасибо, – тепло сказал он. – Если у вас есть еще вопросы ко мне...
– Да, – кивнул я. – Была Дженни...
Дверь библиотеки резко распахнулась, и высокий, атлетического сложения парень вошел в комнату. На мой взгляд, ему было около тридцати.
– Привет, папа! Как дела?
– Отлично, – ответил Рэнд. – Как там Лас-Вегас?
– Я полагаю, хорошо. – Парень пожал плечами.
– Познакомься с Риком Холманом. Мистер Холман, это мой сын, Эдгар, – представил он.
Когда мы пожимали друг другу руки, память услужливо подсказала мне, что сопровождающим Дженнифер Монтегю в десятилетнем возрасте действительно был Рэнд, но только, конечно, его сын, Эдгар.
Дворецкий принес поднос со свежими напитками и вышел. Отец и сын внезапно начали разговор о плохой игре актеров в последних фильмах. Мне это показалось не настолько важным вопросом, чтобы обсуждать его в моем присутствии.
Незаметно оба Рэнда перешли к другой теме, скоро я услышал недоверчивый голос Эдгара.
– Значит, вы уточняете последние два года жизни Дженни Холман. Как вы это делаете?
Я пожал плечами.
– Не знаю, ведь я еще не довел дело до конца.
– Большое дело! – Его тон был насмешливым. – Всегда держите рот на замке, да? Вы слышали, как папа надул их, чтобы взять труп Дженни?
– Считайте, что я этого не слышал, Эдгар, – холодно сказал я. – Потому что когда-нибудь этот вопрос мне может задать офицер полиции.
– О да! Я даже не подумал об этом. Но вы ведь всегда сможете солгать, не правда ли?
– О, братец! – воскликнул я. – Итак, вернемся к вопросам, мистер Рэнд?
– Конечно. Но просто для уточнения, мистер Холман. Мариен сделала запись в своем завещании, что Дженни должна проводить, по крайней мере, две недели в год со мной, пока ей не исполнится восемнадцать. Монтегю уважал это требование до тех пор, пока она не сбежала к нам из частной школы. Это положило конец ее визитам – официально!
– Мистер Рэнд, – хмыкнул я, – ценю ваше доверие. Но это все не касается моего клиента. Если не возражаете, лучше поговорим конкретно о том, что является его проклятым делом!
Он секунду смотрел на меня, потом кивнул.
– Дженни вышла замуж за Федаро в Неваде, – сказал я, – и поэтому отец отказался от нее. Их совместная жизнь продлилась восемнадцать месяцев, и в течение этого срока они жили на тысячу долларов в месяц, которые вы давали Дженни, когда она навещала вас в начале каждого месяца, верно?
– Верно, мистер Холман.
– Она ушла от Федаро к Питу Блиссу, – продолжал я. – Это длилось, по крайней мере, пять месяцев и два дня, как он говорит! Примерно месяц назад она ушла от Блисса. Вопрос – куда?
– Понятия не имею, – ответил Рэнд. – Последний раз мы с ней виделись шесть, может быть, семь недель назад, когда она приезжала в обычное время. Тогда она еще была с Блиссом. С тех пор мы больше не виделись.
Я внимательно смотрел на него, и через несколько секунд на его лице выступила краска.
– Это правда! – выкрикнул он.
– Верю вам, – сказал я, пожимая плечами. – Просто не понимаю вас. Вы сильно рисковали, забирая труп, чтобы достойно похоронить. Но пока она была жива, вы никогда не интересовались тем, что она делает. Какую жизнь она вела? Выйти замуж за негодяя, вроде Джонни, жившего на деньги, которые вы ей давали! Когда она бросила мужа и сказала, что ушла к другому мужчине, вы даже бровью не повели, мистер Рэнд!
– Вот уж это не ваше проклятое дело, Холман! – сердито сказал Эдгар.
– Может, вы и правы, – согласился я. – Но мне кажется, что Джонни должна была быть чьим-то делом, пока она была жива. Мне все еще непонятен полный отказ Акселя Монтегю от своей дочери – ребенка женщины, которую он любил всю жизнь.
– Никто не понимал Акселя Монтегю, – заметил Рэнд холодно, – и не мог понять. В нем не было ничего человеческого.
– А как понимать вас, мистер Рэнд? Вы любили ее мать и, возможно, в лучшую свою ночь стали отцом Дженни. По крайней мере, пятьдесят процентов вероятности того, что вы ее отец, верно?
– Конечно!
– Но вы не чувствовали ответственности за нее?
– Вы так говорите, Холман, словно мой старик перед судом, – сердито произнес Эдгар. – Мне это не нравится. Так что прекратите это.
Я некоторое время молча смотрел на него.
– Вы не видели каких-нибудь хороших картин в Лас-Вегасе, Эдгар? – спросил я наконец.
– Слушайте! – вспыхнул он. – Вы не имеете права говорить со мной подобным образом, Холман! Хотите, чтобы я врезал вам?
– Вы где-нибудь работаете, Эдгар? – спросил я.
– Зачем вам это?
– Вам уже тридцать, на мой взгляд. Вероятно, кончили колледж. Чем же вы занимаетесь? Может быть, работаете в области общественных отношений?
Он резко сделал шаг ко мне, сжав кулаки.
– Не нападайте на меня, – посоветовал я мягко. – Вам будет больно.
Эдгар колебался несколько секунд, потом медленно повернулся к отцу.
– Папа! Ты не собираешься выкинуть этого мерзавца? Слишком много он себе позволяет!
– Ты сам напросился на это, – холодно ответил Рэнд. – Теперь немножко помолчи! – Он повернулся ко мне. – Я попытаюсь ответить относительно Дженни, мистер Холман, но это будет нелегко.
– Время – это то, чего у меня предостаточно, – сказал я.
– Дженни было четыре года, когда Мариен погибла, – задумчиво продолжал он. – Потерять мать в раннем возрасте ужасно для любого ребенка, но для Дженни это было еще хуже при таком отце, как Аксель. Совершенно хладнокровный человек, видевший ее, наверное, час в неделю. Мы старались, чтобы она чувствовала себя здесь, как дома. Эдгар был на шесть лет старше нее, но к пятнадцати годам эта разница уже не имела большого значения.
– Поймите, мистер Холман, мы мало видели ее в тот период, пока она подрастала. К тому времени, когда она смогла свободно нас навещать, она стала почти женщиной, причем очень привлекательной. Я знал, что не увижу ее больше, если начну поучать и навязывать ей свои взгляды на жизнь. Она была совершенно независима. Какой же она еще могла быть, проведя детство с Монтегю? Ее отношение к жизни было сверхэгоистичным. Что хотела, то брала. И к людям относилась, как к вещам: когда становились не нужны, бросала.
Он смотрел на меня некоторое время отсутствующим взглядом.
– Думаю, она вышла замуж за Джонни Федаро из чистого упрямства. Она считала, что Монтегю примет их, и не могла ждать, пока он даст согласие. Потом, вы знаете, Монтегю напрочь выбросил ее из своей жизни, словно она никогда не рождалась. Дженни была растеряна, ее план провалился, но это ее никогда сильно не ранило. Нет больше Акселя, так давай повидаем дядюшку Ли. Он обеспечен, так что тысчонка в месяц его не разорит.
– Дженни была сукой! – с горечью сказал Эдгар.
– Вот почти точные ее слова, которые она произнесла, когда попросила у меня денег, – продолжал Рэнд. – Она усмехнулась и сказала: «Мне нужна тысяча долларов на жизнь. Тогда мой муж будет счастлив, иначе он начнет бегать за другими девками. Ты так богат, что не заметишь потери!» Вся эта болтовня была для Дженни своеобразным механизмом защиты. Невозможно было пытаться что-то сделать для Дженни, кроме того, чтобы просто дать ей денег. Поверьте мне, мистер Холман!
– Она была сукой! – с удовлетворением повторил Эдгар.
– Ей было всего двадцать два года, и теперь она мертва, – заметил я.
– Жизнь всегда жестока! – хмыкнул Эдгар.
– Думаю, она была по-настоящему жестока к Дженни, – сказал я. – Может, кто-нибудь объяснит мне, как может утонуть первоклассный пловец, да еще одетый?
– Не понимаю, мистер Холман. – Рэнд вопросительно смотрел на меня.
– Мне в голову приходят лишь две возможности, – и обе меня не устраивают, – кивнул я. – Я думал, может, у вас обоих есть какие-нибудь идеи.
– О каких двух возможностях вы говорите? – спросил Эдгар.
– Одна – самоубийство, но я склонен отбросить ее. Дженни не была похожа на человека, способного на самоубийство. Но даже если бы она была такой, не могу представить, чтобы первоклассная пловчиха пошла в воду одетой. Дженни для этого случая скорее всего надела бы белое бикини. Остается предположить другое: кто-то держал ее под водой, пока она не захлебнулась.
