Она стояла передо мной, терпеливо наблюдая, как я прихожу в себя. Вероятно, так случалось всякий раз, когда она первый раз встречалась с мужчиной. Она сначала покорно ждала, пока парень выйдет из шокового состояния, а потом, надо думать, размахивалась, как в бейсболе, чтобы удержать его на расстоянии.
Я чувствовал, как кровь пульсирует в венах, и спрашивал себя, удавалось ли мертвецам оставаться бесчувственными в ее обществе.
— Вы хотели поговорить со мной о Лейле? — напомнила она.
— Э… да, — заблеял я, с трудом обретая голос. — От мистера Родинова я узнал, что вы работали вместе?
— Да.
Ее голос был горячим дыханием пассатов. Такие модуляции, наверное, соблазнили нашего прародителя Адама, когда наша прародительница Ева шепнула: «Откуси!»— протягивая яблоко.
Мне было трудно сосредоточиться. Я бросил окурок в вазу и зажег новую сигарету.
— Вы, конечно, знаете, что случилось? — промямлил я.
Она кивнула.
— Мистер Родинов ввел меня в курс дела. Конечно, я ее мало знала, но такие вещи всегда сильно действуют, с кем бы это ни случилось… Правда?
— Да, конечно.
Форма ее рабочей блузы заметно менялась, когда она вдыхала или выдыхала. Прямо сказать, зрелище не для слабонервных.
— Она болтала с вами? — продолжал я.
Друзилла тихо покачала головой.
— Почти никогда. Она была приветлива, но замкнута.
— И не говорила вам, где жила до того, как устроилась в Пайн-Сити? Не рассказывала о своей прежней работе или о чем-нибудь в таком роде?
— Боюсь, что нет.
— О своей семье? О родителях? Может быть, о муже, о братьях или сестрах?
— Нет.
Я глубоко затянулся.
— Ну, в конце концов, за три недели должна же она была говорить о чем-нибудь?
— Наша работа требует постоянного внимания, — объяснила Друзилла с сострадательной улыбкой. — Мы почти не разговариваем за работой. Поверьте, мне очень жаль, что я не могу вам помочь.
— Все-таки она должна была обмолвиться хотя бы о погоде? Вы не можете вспомнить хоть самую дурацкую фразу, которую она могла произнести?
Девушка долго думала.
— Я вспомнила… Она однажды сказала, что страшно боится холода и что ей гораздо больше нравится калифорнийский климат.
— Это уже что-то. Больше ничего не помните?
— Еще одну вещь, — задумчиво произнесла она. — Дня три-четыре назад Лейла сказала, что у нее неприятное свидание, но ей вряд ли удастся избежать его, потому что тот тип будет ждать ее у выхода после работы.
— Она не называла имени этого типа?
— Называла. Дуглас. Она даже сказала, что это имя совершенно ему не подходит. Мы вышли с работы одновременно, и я присутствовала при этой встрече. — Она слегка улыбнулась. — Признаюсь, лейтенант, мне просто любопытно было взглянуть на этого Дугласа.
— Какой он из себя?
— Среднего роста. Где-то за тридцать. Худощавый, светлые волосы, большие очки в роговой оправе.
— Как одет?
— Не обратила внимания. В общем, обычно. С виду служащий. Одним словом, не блеск.
— На следующий день она говорила о нем?
— Нет, ни слова. Она весь день вообще не раскрывала рта, только «здравствуй»и «прощай».
— Это все?
— Это все, что я могла вспомнить, лейтенант.
— Спасибо и на этом, — кивнул я. — Если вы еще что-нибудь вспомните, дайте мне знать. — Я протянул ей свою карточку. — Вы всегда можете меня найти по этому номеру.
— Договорились, лейтенант.
Меня вдруг осенило.
— Вас сегодня не допрашивал некий лейтенант Хаммонд?
— Ну да, — улыбнулась она. — И ваш подход мне больше по душе, лейтенант. Он более… человеческий, если можно так сказать.
— Можно. И, если вы вспомните что-нибудь, окажите мне предпочтение, ладно?
— С удовольствием, лейтенант, — засмеялась она.
Я подумал, что не возражал бы быть внесенным в «Тихую гавань» ногами вперед, при условии, что Друзилла занялась бы мной.
Когда она повернулась к двери, ее униформа была настоящей поэмой в движении. Задний фасад стоил переднего.
Я подумал, что пора сменить декорации. Вышел в коридор, спустился вниз, прошел мимо приемной, где бескровная блондинка послала мне синеватую улыбку, и вышел на улицу, к живым.
Шериф улучшил внешний вид своего офиса. Улучшение имело конкретное имя — Аннабел Джексон. Она была с Юга, и это что-то значило.
Она сидела и нежно стучала по клавишам машинки, когда я вошел. Я взглянул на нее. Всякий раз, когда ее вижу, ощущаю во рту вкус мятного пунша, а в теле — блаженную истому, которую вызывают мягкие виражи тележки с сеном, где ты дремлешь при лунном свете…
Особенно остро я ощущаю себя в тележке с сеном…
Она подняла глаза и рассеянно улыбнулась.
— Знаете, лейтенант, — произнесла она со своим тягучим южным акцентом, — вы меня беспокоите.
— Каким образом? Вы даже еще не назначили мне свидания. Вы ни разу не позволили мне повезти вас полюбоваться звездами, вы ни разу не пришли ко мне послушать диски из моей коллекции. А говорите о беспокойстве.
— Я не об этом… Я имела в виду… Что вы делаете в офисе? Почему вы всегда слоняетесь по углам? Разве у вас нет постоянной работы?
— Что вы такое говорите, моя сладкая! — вскричал я с негодованием. — Разве шериф не просветил вас на мой счет? Разве он не сказал вам, что лейтенант Уилер его правая рука? А также и левая?
Она покачала головой.
— Он мне сказал: «Если этот шут гороховый Уилер переломает ноги, я буду счастлив!»
— Он так сказал?
— Вот вам святой крест, мой дорогой! — засмеялась она и забарабанила двумя пальцами по клавишам.
Пронзительно заверещал интерком. Аннабел нажал кнопку. Металлический голос шерифа произнес:
— Это не Уилер с вами болтает?
— Да, сэр, — ответила Аннабел.
— Пошлите его ко мне!
Она выключила интерком и улыбнулась.
— Вы слышали, что сказал шериф, лейтенант? Я подозреваю, что он там тихонько закипает, потому что вы опоздали на два часа.
— Сегодня, — уточнил я, — в остальные дни я буду приходить рано.
Она заморгала своими кукольными глазами, а я прошел в кабинет шерифа, предварительно постучав.
— Садитесь, Уилер, — предложил Лейверс.
Я повиновался. Он набивал свою трубку так методично и неторопливо, что я начал думать, не хочет ли он и меня заодно растереть в табак.
— Ну, что вы думаете об этих преступлениях? — спросил он наконец.
— Ничего не думаю, сэр. По крайней мере, сейчас.
— Никаких гениальных озарений?
— Я был сегодня утром в «Тихой гавани». Если вы еще не сделали распоряжений насчет вашего самого отдаленного будущего, сэр, то я рад буду заказать вам гроб в любое время и…
— Что вы разузнали?
— Мало что, — должен был я признаться и рассказал то немногое, что знал.
Он молча пососал трубку, потом сказал:
— Надо приналечь, Уилер. Нас одолевает пресса, наши дружки из муниципалитета тоже начинают шипеть… Везде политика! — Он скорчил гримасу. — Я взял вас к себе, потому что мне нужен смышленый человек, способный меня выручить, если понадобится.
Вы полицейский… скажем так, неортодоксальный, и, по правилам, вас давно следовало бы выгнать. Но вы выплываете с результатом — я не хочу знать, как и почему — там, где другие тонут. Я рассчитываю, что и в этом деле вы покажете скорость и эффективность, иначе…
— Шериф, ваши слова столь же лестны, сколь и жестоки.
Он не удостоил меня вниманием.
— Пресса готова сорваться с цепи, — продолжал он. — Две девушки! Молодые, красивые! С одинаковой татуировкой! Надо действовать быстро! Давайте посмотрим, что взять за основу… Тип, имевший свидание с Лейлой Кросс, — это уже кое-что. Вы сказали, что его зовут Дуглас?
— Да, среднего роста, средне одет, очки в роговой оправе. Этому описанию будет соответствовать едва ли не миллион граждан.
— Все-таки отправная точка!
— Хаммонд открыл что-нибудь?
— Спросите его.
Я улыбнулся.
— Не думаю, что я очень нравлюсь ему, шериф.
— Понятно, — сказал он. — Законное расследование продолжается. Разосланы фото, снятые в морге. Ни одна из девушек в полиции не значится, и их отпечатков пальцев там нет. Хаммонд ходил в банк, куда первая девушка — Анжела Маркой — вкладывала деньги.
Вы помните?
— Дважды по двести долларов, — уточнил я.
— Один из кассиров хорошо ее помнит. Но она ничего особенного ему не говорила.
— Великолепно! Я чувствую, что мы сделали гигантский шаг вперед! Ай да Хаммонд!
— В данном случае его ни в чем нельзя упрекнуть.
— Нет, конечно, — согласился я. — Сколько времени они пролежали в переулке, прежде чем их нашли?
— Маркой — четыре часа, а Кросс — около пяти.
А что?
— Интересно… Рисунки на руках — это настоящая татуировка?
— Да, если верить медэксперту. Ее можно снять только вместе с кожей. По его мнению, другого средства нет.
