Я кивнул портье, проводившему меня задумчивым взглядом. Кроссворд, видно, разгадывал. Даже знаю, какое слово его в тупик поставило: глупый человек из пяти букв, первая «С». А можно и «Д». Одинаково правильно.
Что и подтвердилось в дальнейшем. Нет, в ближайшем.
В холле номера меня приняли все трое сатрапов. Двое из них резались в карты на шахматной доске, видимо, в «очко» на интерес, потому что у одного из них был красный распухший нос и слезились глаза. Этот особо в мой адрес усердствовать будет, если дело до силовых методов дойдет.
Третий опять обыскал меня, и мы вчетвером ввалились в комнату.
И распределились в ней так: прямо передо мной Боксер в стойке, по бокам – двое и сзади еще один. Уважают Серого. А что ж, он того стоит.
Правда, вина ему нынче не выставили, не поднесли. На столике, где мы в тот раз хорошую водку пили, магнитофон стоял. Что-то другое, стало быть, поднесут. Половецкие пляски с саблями скорее всего.
– Я обдумал ваше предложение. Имею встречное. В обмен на информацию вы получите не Мещерского, а вашего человека. – Добавил, чтобы не было сомнений: – Мы его взяли.
В голове защелкало: Анчар, Вита, Светка… Все не то. Не то!..
– Ну что вам Мещерский? – продолжал издеваться Боксер. – Чужой человек. Ну деньги вам платит. Ну столуетесь у него. Вино с его джигитом пьете. На его машинах ездите по его делам. Не стоит это многого, верно? А вот это – стоит. Убедитесь!
Он дал знак, и тот, что стоял сзади, включил магнитофон.
– Серый! – ударил по нервам Женькин голос. – Не казни себя! Я знаю, ты страшно за меня отомстишь!
Боксер был готов к моему прыжку. Но у меня подкосились ноги.
Хорошо, что я без оружия, – пронеслось в голове, – ну, троих бы я успел уложить, а четвертый – меня. А Женька моя золотая, с ее дурацкой мечтой о тостере?
– Давайте сядем, – постарался я скрыть свое состояние, – и обсудим вопрос спокойно. – И прикидывал: подойти к окну, упасть у стены – две гранаты здесь мяса наделают. Но опять же для Женьки – никаких новостей.
– Обсуждать нечего, – он был прав. – Я жду ответа ровно минуту. Если «да» – я жду еще сутки, и мы производим обмен нашими интересами. Если «нет» – мы вместе едем за город. Развлекаться. А потом ты мне страшно отомстишь. Я думаю, у тебя получится.
Я тоже так думаю. И кое-что еще.
– Минута…
– Да! – прервал я его. – Гарантии?
– Честное слово, – усмехнулся Боксер. – Можете отказаться. Я даю вам дополнительные тридцать секунд.
– Как мы произведем обмен?
– Классически, – показал эрудицию. – Утром – стулья, вечером – деньги.
– Не пойдет! – возразил я решительно. – Только одновременно. Причем, не скрою, если мне что-то не глянется, я тут же, на ваших глазах, уничтожу информацию. Помешать вы мне не сможете.
А что? Положу в пакет с кассетой гранату – и всего делов-то, мало не покажется.
– Тридцать секунд…
– На все согласен. Безоговорочно. Завтра утром я буду здесь.
– Проводите его.
– Да, – я вспомнил, – а Мещерский?
– А зачем он вам теперь? – усмехнулся.
И правильно. Но не совсем…
В холле, возле кадки с пальмой, из-за которой я собирался отстреливаться, сидел Монах-расстрига в цивильном платье и чисто выбритый.
– Где Женька? – шепнул я, проходя мимо. – Очень быстро.
Он едва заметно кивнул.
Я сел в машину, положил голову на руль.
– Что ты такой, да? – тревожно спросил Анчар.
– Они Женьку взяли…
Я едва успел схватить его за руку, почувствовав, что никакой силой не удержу его.
Левой рукой я вцепился в ручку своей дверцы – сейчас я порвусь между ними. Обошлось – ручка оторвалась. Анчар выпал на асфальт. Покатились от него в разные стороны круглые гранаты – будто большой индюк снесся.
– Где твое сердце? – рычал Анчар, лежа на земле. – У тебя есть кровь? Или холодная вода?
Прохожие с интересом приглядывались и прислушивались. Здесь чужие скандалы любили. Особенно с гранатами.
– Собери яйца и сядь в машину, – тихо сказал я.
– Какие яйца? – смутился Анчар, вспомнил, видимо, испорченную «молнию», скосил глаза на ширинку.
– Женька – моя женщина, – сказал я. – И я за нее отвечаю.
– И я. Отвечаю.
– Вот вместе давай думать.
– Зачем думать? Стрелять надо.
– Это потом, – и я рассказал ему о нашем разговоре с Боксером.
– Может, он врет, да?
– Сейчас проверим.
Не доезжая до автовокзала, я вышел из машины и пошел дальше пешком. Раза два проверялся – все чисто. Да и зачем им слежка?
Через диспетчерскую я без труда разыскал водителя того автобуса, в котором уехала Женька. Он неподалеку пил кофе под полосатым тентом и улыбнулся, узнал меня.
– Привет, – сказал он. – Это ты – который сверху и снизу?
– Это был пароль, – разочаровал я его. – Это была моя сотрудница. Я – директор частного охранного агентства.
– Значит, это твои ребята ее увели? – с интересом спросил он.
– На двадцатом километре?
– Нет, почти на выезде.
– Дисциплинка, – поморщился я. – Ничего нельзя поручить.
– Я еще удивился: остановил меня гаишник, а уехали они в частной машине.
– Да, это наш «мерс».
– «Вольво», правда, была, – осторожно поправил он меня, начиная что-то соображать.
– Да хрен с ней, с «Вольвой». Главное, что ее в город отвезли. Как приказывал…
– Ну… наверное, не сразу. Сначала на дачу, верно? – Он посмотрел на меня и опустил чашку на блюдце: – Говори, что надо, не темни.
– Сколько их было, как выглядели, куда пошла машина?
– В салон вошли двое, не особо приметные, в белых пиджаках. Что-то ей сказали, она сразу встала и пошла на выход. Да же сумку было свою оставила, да один из них напомнил. А куда машина пошла, где мне знать? Видел я только – на Медвежье свернули. – И прямо спросил: – Плохо?
– Номер машины, конечно, не запомнил?
– Да к чему мне? Так, глазом скользнул – местный.
– Ладно, спасибо тебе. Помалкивай в дальнейшем.
– Себе не враг, – правильно рассудил он. И тут же сам себя опроверг: – Может, помочь чем?
– Помоги. Если что еще вспомнишь или машина эта мелькнет, в горотделе Володе Стрельцову сообщи, скажи, для Серого. Нет, для Алекса.
– Добро. Кофе хочешь? Алекс…
– Водку впору пить.
Он понял буквально:
– Нет, у меня рейс еще сегодня.
– Ну счастливо тебе. Спасибо.
– Бывай, не отчаивайся. Девка-то стоящая.
– Других у меня нет.
Вот именно.
– Что узнал? – Анчар топтался у машины, бросился мне навстречу.
– Из автобуса ее взяли. Увезли в сторону Медвежьего.
– Знаю, да. Там глухое место. Несколько дач в горах. Очень богатые люди живут. Туда не приедешь. Не пустят.
– Щаз-з! – вырвалось у меня, и я чуть не застонал. – Если надо будет, от этих дач даже пепельниц не останется.
– Как мужчина сказал! – похвалил Анчар. – Как мужчина сделай. Поехали за Максимовым.
– Нет, Арчи. Все по-другому будет. Гони на виллу.
– Я знаю, ты все правильно придумал. Ты извини, что я погорячился. Я Женечку очень люблю. Как сестру.
Я тоже. Но не по-братски.
Арчил сел за руль. Я закрыл глаза. Во-первых, мне нужно было сберечь оставшееся малое число нервных клеток, а во-вторых, подумать. Хоть я и глупый человек из пяти букв, на первую «Д». Или «М», стало быть. Что еще точнее.
– Не загоняй машину, оставь у ворот, – сказал я Анчару, выскакивая. – Сейчас обратно поедем. Двери пока запри везде, сегодня не вернемся.
– Молодец! Так и будем ездить туда-сюда, пока Женечку не спасем.
Двусмысленная какая-то похвала, обоюдоострая.
Я взял кассету Мещерского, чистую кассету, свой и его диктофоны. В кабинете Князя разыскал скотч и на чистую кассету прилепил золотой фирменный знак с черного конверта. Проверил батарейки, прихватил запасные. Бросил все это в пластиковую сумку с голой девушкой и туда же опустил свой «вальтер». Запасную обойму – в карман.
Все, по коням.
О Женьке я старался не думать. Чтобы не расслабляться жгучей до сердца тревогой.
Когда я подбежал к машине с легкомысленной авоськой в руке, Анчар не сумел скрыть разочарования. Он надеялся, что я за Максимовым бегал.
Ничего, Арчи, и до пулемета дорвемся! Постреляем. Мишеней много будет.
– Гони, Арчи, еще быстрее!
– Куда гони? – справедливо уточнил он.
– В город. Психбольницу знаешь?
Он подумал.
– Я там не был. Но найду, да.
Обратная дорога мне трудней далась. План созрел, детали проработаны, и нечем было отвлечься от диких виражей – слева скалы, справа пропасть, визг резины, вой сигнала, россыпь гальки из-под буксующих колес, квадратные глаза редких встречных водителей и их затихающий в горах мат. Совершенно нами заслуженный, надо сказать.
