Он опять взялся за губку и шланг и принялся мыть машину. Я отошел в сторону, но коккер-спаниель двинулся за мною следом и опять уселся возле меня.
— Сюда, Хитклиф, — голос прозвучал громче, и в отверстии решетки, увитой розами, наконец показался человек.
Стройный брюнет, кожа оливкового цвета, блестящие черные глаза, ослепительно белые зубы. Бачки. Узенькие черные усики. Бачки, пожалуй, чересчур длинны. Белая рубашка с вышитыми инициалами на кармане, белые брюки, белые туфли. На тонком темнокожем запястье часы с золотым браслетом, на бронзовой изящной шее — желтое кашне.
Он увидел сидящую возле меня собаку, это ему не понравилось. Щелкнув пальцами, он рявкнул:
— Сюда, Хитклиф. Сюда, немедленно!
Собака, тяжело дыша, не двинулась с места и еще теснее прижалась к моей правой ноге.
— Кто вы такой? — спросил человек, пристально глядя на меня.
Я подал ему карточку. Он взял ее своими тонкими пальцами. Собака поднялась и, обойдя машину, исчезла где-то вдали.
— Марло, — сказал он. — Марло, э? Что такое? Детектив? Что вам угодно?
— Мне угодно видеть миссис Морни.
Он оглядел меня сверху вниз. У него были великолепные длинные ресницы.
— Разве вам не сказали, что ее нет дома?
— Угу, только я этому не поверил. А вы не мистер Морни?
— Нет.
— Это мистер Ваннье, — услышал я голос шофёра у себя за спиной. Голос был нарочито вежливый, но в нем слышалось явное презрение. — Мистер Ваннье — друг семьи, он бывает здесь очень часто.
Ваннье посмотрел куда-то мимо меня, в глазах вспыхнуло бешенство. Шофер вышел из-за машины и презрительно выплюнул окурок изо рта.
— Мистер Ваннье, я сказал сыщику, что босса нет дома.
— Понятно.
— Я ему сказал, что дома вы и миссис Морни. Я сделал что-нибудь неправильно?
— Вы бы занимались лучше своим делом, — сказал Ваннье.
— Черт бы побрал, уж и сказать ничего нельзя, — буркнул шофер.
— Пошел вон, пока не свернул твою грязную шею, — процедил сквозь зубы Ваннье.
Шофер спокойно поглядел на него, потом скрылся где-то в глубине гаража, и оттуда опять послышался свист. Ваннье перевел свои гневные горящие глаза на меня и рявкнул:
— Ведь было же сказано, что миссис Морни нет дома, вам этого мало, вас, видите ли, эта информация не устраивает.
— Конечно, другая информация меня бы больше устроила.
— Понятно. Могу я знать, зачем вам понадобилось видеть миссис Морни?
— Можно, я объяснюсь с ней сам?
— Предположим, что она не желает разговаривать с вами.
Где-то сзади шофер сказал: «Следи за его правой, Джек. У него может быть нож».
Из оливкового он вдруг стал зеленым. Резко повернувшись, он прошипел:
— Следуйте за мной.
По выложенной кирпичом дорожке внутри туннеля из роз мы прошли к белой калитке. За нею открывался сад. Клумбы, усаженные цветами, корт для бадминтона, зеленые лужайки и небольшой бассейн, ослепительно сверкавший на солнце. Рядом с бассейном — лужайка, уставленная бело-голубой садовой мебелью: низкими столиками, шезлонгами с подставками для ног и громадными подушками. Все это находилось под бело-голубым зонтом размером с небольшой тент.
Длинноногая блондинка отдыхала в шезлонге, ее ноги лежали на скамеечке. Высокий, запотевший стакан стоял у самого ее локтя, рядом — заполненное льдом серебряное ведерко с бутылкой скотч-виски. Она следила за тем, как мы шли к ней через лужайку. С расстояния в 30 футов она была первый класс. На расстоянии 10 футов хотелось отодвинуться подальше. Рот, пожалуй, слишком широк, глаза голубые, косметика чересчур яркая, брови какие-то уж очень крутые и широкие, а краски на ресницах было так много, что, казалось это не ресницы, а железные поручни.
Она была в белой шелковой блузе, на шее — ожерелье из каких-то зеленых камушков, но это не были квадратные изумруды. На ней были белые парусиновые брюки, бело-голубые сандалии, из которых виднелись пальцы ног с розовыми ногтями. Волосы, конечно, крашеные, как у всех этих дам из ночных клубов.
На кресле рядом лежала белая соломенная шляпа с полями, величиной с доброе колесо с белой сатиновой тесьмой, на полях шляпы лежали зеленые солнечные очки со стеклами размером с пирожок.
Ваннье промаршировал прямо к ней и рявкнул:
— Тебе давно следует выбросить на улицу этого красноглазого негодяя. Иначе я сверну ему шею в первый подходящий момент. Он мне просто не дает прохода — я постоянно слышу от него одни оскорбления.
Блондинка слегка кашлянула, обмахнулась платочком и сказала:
— Присядь и умерь свой секс-эппил. А это твой друг?
Ваннье поискал мою карточку, и достав, бросил ей на колени. Она взяла ее, лениво пробежала глазами, вздохнула и щелкнула себя ногтями по зубам.
— Он красивый мальчик, а? Тебе, пожалуй, с ним не справиться.
Ваннье зло посмотрел на меня.
— Ну что ты, успокойся, милый.
— Можно, я поговорю с ней? — спросил я. — Или вы переведите ей по-английски то, что я скажу.
Блондинка засмеялась. Серебряные звуки ее голоса пронеслись в воздухе, словно танцующие воздушные пузырьки в воде. Она облизнула губы маленьким язычком.
Ваннье сел и закурил сигарету с золотым ободком, а я все стоял и смотрел на них. Я сказал:
— Мне нужна ваша подруга, миссис Морни. Я знаю, что вы снимали вместе с ней квартиру год назад. Ее зовут Линда Конквест.
Ваннье поморгал глазами и отвернулся. Появился коккер-спаниель по кличке Хитклиф и уселся, глядя на нас. Ваннье щелкнул пальцами.
— Сюда, Хитклиф! Сюда, Хитклиф! Поди сюда, сэр!
Блондинка сказала:
— Заткнись. Собака тебя терпеть не может, умерь свое тщеславие хоть на минутку, ради бога.
Ваннье отрезал:
— Не говори со мной в таком тоне.
Блондинка захихикала и кокетливо посмотрела на него.
— Я ищу девушку по имени Линда Конквест, миссис Морни, — сказал я.
Блондинка обернулась на меня.
— Это я уже слышала. Только мне кажется, что в течение вот уже полугода мы с нею не встречались. Она вышла замуж.
— И вы не видели ее все это время?
— Я сказала то, что сказала, красавчик. А что вам собственно нужно?
— Я занимаюсь одним расследованием.
— Чего?
— Дело очень конфиденциальное, — сказал я.
— Надо же, — сказала блондинка с усмешкой. — Он занимается расследованием конфиденциального дела. Ты слышишь, Лу? Вдруг откуда-то на нас сваливается незнакомец и начинает вынюхивать и выспрашивать, правда здорово, Лу? И все только потому, что он ведет расследование конфиденциального дела.
— Так знаете вы или нет, где она находится, миссис Морни?
— Разве я вам не сказала? — ее голос чуть повысился.
— Нет. Вы сказали, что не видели ее в течение полугода. А это не одно и то же.
— Кто вам сказал, что мы с ней вместе снимали квартиру? — отрезала блондинка.
— Я никогда не разглашаю источник информации, миссис Морни.
— Голубчик, тебе бы быть балетным режиссером. Я должна ему все выложить, а он мне ничего.
— Дело обстоит как раз наоборот, — сказал я. — Я человек нанятый, и подчиняюсь инструкции. А такой даме, как вы, нечего скрывать, не так ли?
— Кто ее ищет?
— Родственники.
— Опять туман. Нет у нее никаких родственников.
— Вы хорошо ее знаете, если это вам известно, — сказал я.
— Да, я знавала ее. Но это ничего не значит.
— О'кей, — сказал я. — Вы знаете, но мне сказать не хотите.
— Дело-то в том, — внезапно сказал Ваннье, — что вам здесь не очень рады, и чем скорее вы отсюда уберетесь, тем будет лучше.
Я посмотрел на миссис Морни. Она, подмигнув мне, сказала Ваннье:
— Не злись, дорогой. Ты очарователен, но у тебя тонкая кость — ты не создан для грубой работы. Не так ли, красавчик?
— Может быть, мистер Морни мог бы мне помочь, как вы считаете? — спросил я.
Она тряхнула головой.
— Откуда я знаю? Попытайтесь. Если вы ему не понравитесь, то у него есть парни, которые выкинут вас в одну минуту.
— Мне все-таки кажется, что вы сами могли бы мне все сказать, если бы захотели.
— И что вы можете сделать, чтобы я захотела? — Она явно кокетничала.
— В этой обстановке, да еще при свидетеле, у меня вряд ли что получится, — сказал я.
— Это мысль, — сказала она и, хлебнув из стакана, посмотрела на меня.
Ваннье медленно встал. Лицо его побелело. Сунув руку под рубашку, он процедил сквозь зубы:
— Пошел отсюда вон, пока тебя еще ноги носят.
Я изобразил на лице удивление.
— Где ваше воспитание? — спросил я его. — Только не уверяйте меня, что у вас пистолет подмышкой.
Блондинка захохотала, показав великолепный ряд зубов.
Ваннье стиснул зубы, взгляд его черных лаз стал острым и пустым, словно взгляд змеи.
— Ты меня слышал, — сказал он почти что нежно. — Мне ведь шлепнуть тебя, что спичкой чиркнуть.
