признание?
– Нет.
– Тогда что? Говоришь, но не признаешься? Это может приобрести серьезный характер, Рауль, не шути так.
– Не меньше тебя знаю, какой характер это может приобрести. Но все указывает на меня.
– Слушаю, – он скрестил мощные руки на груди, прислонившись спиной к двери.
– Я долго думал, что же может их объединять, и не сразу понял, что их всех в лицо знаю я. Из этого исходит мотив. Нефтяник уволил моего отца и не заплатил компенсацию. Директор ТЦ поймал меня за кражей, и меня поставили на учет. Директор школы портил мне кровь. Участковый чуть не посадил моего брата. Это раз. Я одним из первых узнал о смерти брата, и я мог узнать, где он живет. Это два. Опять же, я лично знаю братьев Мареш, и я легко мог толкнуть шкуру, назвавшись их именем. Это три. Четыре – это свидетель. Она сама показала на меня. И, наконец, пять. – Я бросил на стол пистолет. – Орудие убийства.
Джо кивнул и задумался.
– И как же ты объяснишь, что сам этого не помнишь? И тех людей, за которыми ты гонялся?
Я пожал плечами.
– Какое-нибудь раздвоение личности, или что-нибудь типа того. А тех людей видел только я да Дюк, из которого хрен че вынешь. Я знаю, ты сам об этом думал, Джо. Я не слепой, я видел, как ты посмотрел на меня, когда я вскрыл замок в той квартире. Я поэтому и сделал это – хотел посмотреть на твою реакцию, все равно их там не было. Все-таки больно хорошо все складывается.
– Ты прав, я думал на тебя. Но меня остановило одно.
Он ловким движением вытащил кошелек из моего кармана.
– Это были не взломы в дома под видом ограбления, нет, их на самом деле обчистили, и сумма должна была выйти немалая. А у тебя в бумажнике, как всегда, пусто.
Для подтверждения своих слов он демонстративно раскрыл мой кошелек и пролистал билеты пятьсотлетней давности и чеки.
– Будь у тебя деньги, даже если бы ты хранил их дома, часть ты бы все равно запихал в бумажник, я тебя знаю. Это раз. Оружие у нас у всех одинаковое. Это два. Свидетель мог по понятным причинам тебя с кем-нибудь перепутать. Это три. Четыре – сумасшедший человек себя таковым никогда не признает. Прокрути это у себя в башке, когда опять в себе усомнишься, а судя по тому, что ты проделываешь это довольно часто, лучше запиши, и на лбу.
Он кинул мне кошелек и вздохнул.
– Ну и пять, у тебя есть алиби. В тот самый день, когда нам позвонили и рассказали про выстрел, ты был со мной.
Я с облегчением сел.
– Но мотив есть, этого не отнимешь. Если только твоя теория о мсте верна. Но если мотив есть у тебя, он может быть у кого-то еще. У кого?
Я задумался. Кто же был еще? Вдруг меня осенило.
Грабителей было двое. А нас трое. Женщина, которая всегда была рядом.
– Кажется, я знаю.
– Кто?
– Не могу сказать точно. Я должен сначала узнать, – мрачно сказал я и встал.
– Никаких “сначала”! Это опасно.
– Да нормально все будет. Если через 3 часа не дам о себе знать, присылай своих людей на квартиру к Марешам.
Несмотря на его ярые протесты, я таки вышел из здания и сел в машину.
Я оставил машину и быстрым шагом направился к подъезду. В домофоне мне не ответили, пришлось ждать, пока кто-нибудь не зайдет.
Дверь не открылась, сколько бы я не барабанил. Тогда я приник к двери и сказал:
– Лекс, это я, Рауль.
Я бессознательно нажал на ручку и дверь поддалась.
В прихожей никого не было. Я обратил внимание на непривычную пустоту на полках и стенах. И на кроссовки, стоящие в углу. Я тихонько взял их и посмотрел на замаранную глиной подошву. “Cheetah”. Но это еще ничего не значило, это довольно популярный бренд. Я неуверенно позвал:
– Алекса? Дверь была открыта, и я…
Я направился в комнату, откуда доносились какие-то звуки.
Услышав шаги, Алекса испуганно обернулась. Она стояла, нагнувшись над забитым чемоданом.
– Э-э… привет. Прости, что вошел так беспардонно, я просто… Я стучал…
– Привет, Рауль. Чего хотел?
В ее голосе слышалось нетерпение и раздражение.
– Я не смог тебе позвонить – оставил трубку в офисе. Я по поводу твоего брата. Его задержали и собираются судить. Ты куда-то собираешься? Я не помешал?
– Нет, нет.
Она не показала волнения. Алекса достала телефон и начала спокойно набирать кого-то.
– Ты кому? – с максимальной небрежностью поинтересовался я.
Она подняла взгляд и внимательно посмотрела на меня.
– И все-таки, вы, мужчины, не умеете врать. Почему ты здесь на самом деле?
– Что?..
– Вы, когда врете, смотрите в сторону и чешете нос, – улыбнувшись, заметила Алекса.
– Мы?
– Ты и твой брат.
Я неловко улыбнулся и попытался перевести тему.
– Он часто тебе врал, да?
– За почти 20 лет трудно ни разу не соврать.
– 20? Но… но он же пропал…
– Для тебя, вашей семьи и окружающего мира, но не для меня.
Я с недоумением посмотрел на нее. Алекса невозмутимо стояла, засунув руки в карманы обтягивающих штанов, в топике и короткой куртке.
– Что?
– Убежав из дома, он пришел ко мне. И знаешь, что он сказал?
Я не мог ничего из себя выдавить.
– Он сказал, – она подошла ко мне и на ухо зашептала: – “Мы встретимся, когда шакалы выйдут на охоту”.
Я молчал.
– Да, малыш, я все это время знала, где он. Мы помогли ему. Он жил в какой-то заброшке, а ночью приходил ко мне за едой. Мы с братьями помогли ему найти подработку, а потом и работу. Через братьев он познакомился с подпольными боями. Он жил, как нормальный человек, Рауль, как ты и надеялся. Ты так похож на него…
Вдруг она толкнула меня на стул и села мне на колени. Когда меня отправляли искать кого-нибудь в клубе или на открытой вечеринке, многие девушки строили мне глазки, чтобы я не арестовал их. Это никогда не срабатывало, но Алекса – другое дело. Когда она поцеловала меня, первым порывом я сжал ее в объятиях. В тот момент я забыл обо всем – о предыдущем разговоре, о том, кем она может оказаться, о том, почему я здесь. Помешало мне только одно, то, что мешало мне долгие годы – мой брат. Я оттолкнул ее.
– Любила она его, – ехидно прохрипел я, стирая ее помаду.
Щелчок. В следующую секунду я
