В начале июня Мильдред бегала как загнанная лошадь: выпускные вечера в школах, детских садах и разных кружках, конфирмации и много-много венчаний. Лиза лежала на левом боку, опершись на локоть, а в правой руке держала сигарету. Мильдред спала или просто лежала с закрытыми глазами. Лиза разглядывала ее спину, покрытую нежными волосками, которые росли в направлении сверху вниз вдоль позвоночника. Тогда Лиза подумала, что неспроста ей, собачнице, довелось любить женщину, чья спина на ощупь похожа на живот щенка. Или, может, волчонка?
— А почему тебя так беспокоит волчица? — спросила Лиза.
Той весной Мильдред занялась этим вопросом вплотную, даже прочитала проповедь о защите волчицы. Ей дали девяносто секунд на телевидении, и она говорила на эту тему. Группа «Тюсен Тунер» дала концерт, все средства от которого пошли в фонд защиты диких животных.
Мильдред перевернулась на спину и взяла у Лизы сигарету. Лиза водила пальцем по ее животу.
— Ну… — начала Мильдред, и стало заметно, что ответить на этот вопрос ей не так-то просто. — Есть нечто общее между волками и нами, женщинами. Такая мысль невольно закрадывается мне в голову, когда я думаю о той волчице. Волки невероятно выносливы. Подумать только, они обитают в Арктике, где температура достигает пятидесяти градусов мороза, и в африканских пустынях, где стоит пятидесятиградусная жара! Они знают свою территорию и отчаянно защищают ее и в то же время бродят повсюду и любят свободу. Они держатся стаями, терпимы друг к другу, кроме того, они любят своих детей. Совсем как мы.
— Но у тебя ведь нет детей, — заметила Лиза и тут же пожалела об этом.
Однако Мильдред, похоже, нисколько не смутилась.
— У меня есть вы, — рассмеялась она и замолчала.
— Волки живут, где хотят, — продолжила Мильдред, выдержав паузу, — и уходят, когда хотят. Они могут разорвать врага на части, если это потребуется. Они такие… живые и счастливые.
Она выпустила изо рта дым, стараясь сформировать кольцо, и задумалась.
— И потом, это связано с моей верой, — сказала она. — Вся Библия кишит примерами людей с великой миссией, которая значила для них больше, чем все остальное, чем их жены и дети. Авраам и Иисус… они были примером и для моего отца-священника. Мама занималась домом, рассылкой рождественских открыток, визитами к зубному врачу… В моем понимании именно Иисус дал женщинам свободу. «Вырвись, если сможешь, будь как волчица», — вот какой завет он нам оставил. И когда на душе у меня горько и сердце ожесточается, я говорю себе: «Ну же, давай!»
Лиза продолжала водить указательным пальцем по животу Мильдред, потом занялась грудью и бедрами.
— Ты знаешь, как они ненавидят тебя? — спросила она подругу.
— Кто?
— Мужчины из поселка, — ответила Лиза. — Особенно охотники и Торнбьёрн Илитало. В начале восьмидесятых его судили за браконьерство. Как будто он убил волчицу где-то в Даларне, откуда родом его жена.
Мильдред села на постели.
— Ты шутишь?
— Я не шучу, — ответила Лиза. — Говорили, что он тогда потерял лицензию. Но Ларс-Гуннар выгородил его, он ведь полицейский. И вот он задействовал свои связи… Ты куда?
Мильдред вскочила с дивана. Собаки всполошились, они думали, что сейчас их выпустят на улицу. Однако Мильдред одевалась, не обращая на них никакого внимания.
— Куда ты собралась? — повторила вопрос Лиза.
— В этот чертов мужской клуб, — пробурчала Мильдред. — Почему ты молчала раньше? Как могла ты утаивать от меня такое?
Лиза села. Да, она всегда это знала. Ведь она была замужем за Томми, который дружил с Торнбьёрном Илитало.
От волнения Мильдред не смогла застегнуть на руке часы и засунула их в карман.
— Они охотятся даром, — ворчала Мильдред. — Церковь предоставила им такую возможность, а они ни с кем не хотят делиться, тем более с женщинами. Мы должны на них работать и ждать награды на небесах? Как я устала от всего этого! Но теперь нам послан знак… Черт бы их всех подрал.
— Почему ты так ругаешься? — не выдержала Лиза.
Мильдред оглянулась на нее.
— Ты тоже должна сейчас ругаться, — сказала она.
Магнус Линдмарк стоял у своего окна на кухне, глядя в вечерние сумерки. Он не зажигал лампу. Контуры предметов за окном и в комнате незаметно стирались, готовые раствориться в темноте. Тем не менее он ясно различал фигуры председателя Общества охотников Ларса-Гуннара Винсы и президента охотничьего клуба Торнбьёрна Илитало, приближающихся к его дому. Магнус Линдмарк спрятался за гардиной. Что им нужно? Почему они пришли пешком? Или они припарковали автомобили где-нибудь в стороне? Но зачем? Линдмарку стало не по себе.
Как бы то ни было, а он должен дать им понять, что не располагает временем. Ведь в отличие от Винсы и Илитало он действительно трудится не покладая рук. Конечно, Торнбьёрн Илитало занимает должность церковного лесничего. Однако было бы преувеличением сказать, что он работает.
Редко кто заходил в дом Магнуса Линдмарка, с тех пор как Анки с детьми ушла от него. Он и раньше не любил гостей. Не умел вилять хвостом и подлизываться, поэтому с приятелями и родственниками жены ему приходилось тяжело. В конце концов, завидев хозяина, они стали уходить из дома, и это вполне его устраивало. Магнус Линдмарк не терпел, когда люди сидят часами и треплют языком, как будто им больше нечем заняться.
Наконец Винса и Илитало постучали в дверь. Автомобиль Магнуса стоял во дворе, поэтому они знали, что хозяин дома. Не дождавшись ответа, незваные гости поднялись на крыльцо и через минуту уже стояли на кухне.
Торнбьёрн Илитало зажег лампу. Ларс-Гуннар огляделся, и Магнус тоже, будто впервые увидел собственную кухню.
«Тесновато, конечно… — подумал он. — Но сейчас мне и этого много».
Он посмотрел на мойку, загроможденную посудой и пакетами из-под молока. У двери стояли две сумки с грязными пустыми бутылками. Одежду, которую он бросил на пол, прежде чем принять душ, следовало бы положить в стиральную машину. На столе громоздились кипы рекламных брошюр, старых газет, писем и стояла тарелка с высохшей простоквашей. На табуретке возле микроволновки лежал разобранный лодочный мотор, который Линдмарк вот-вот собирался починить.
Магнус предложил гостям кофе и пиво, но те отказались. Тогда он достал себе из холодильника бутылку «Пилснера», пятую за сегодняшний вечер. Торнбьёрн сразу перешел к делу.
— Что ты вчера наговорил полицейским?
— Что ты имеешь в виду? — недоумевающе развел руками Линдмарк. — Ах да! — спохватился он. — Эта болтливая девка из полиции…
Он не успел закончить фразу. Ларс-Гуннар сделал шаг вперед и рукой, больше похожей на лапу медведя гризли, влепил ему пощечину.
— Не смей врать нам в лицо! — прошипел он.
Магнус заморгал и потер ладонью еще горячую щеку.
— Какого черта… — заныл он.
— Я выгораживал тебя, — продолжал Ларс-Гуннар. — Ты размазня, я всегда это знал. Но из уважения к твоему отцу я взял тебя в охотничий клуб. И не выгонял, несмотря на твои проделки.
Глаза Магнуса заблестели.
— А ты? Чем ты лучше?
Теперь Торнбьёрн толкнул его в грудь. Магнус потерял равновесие и ударился о табурет.
— Слушай! — прикрикнул на него Илитало.
— Я выгораживая тебя, — продолжал Ларс-Гуннар, — когда ты со своими приятелями расстреливал дорожные знаки из нового ружья и когда учинил драку в охотничьей избушке в прошлом году. Тебе противопоказан алкоголь. Но ты пьешь, а потом делаешь глупости.
— Какую драку? — оправдывался Линдмарк. — Это все кузен Йимми…
Торнбьёрн еще раз толкнул его в грудь. Линдмарк выронил банку и смотрел, как пиво растекается по полу.
По лицу Ларса-Гуннара бежали струйки пота. Он вытер лоб.
— А эти котята… — дополнил он список преступлений Линдмарка.
— Какого черта, всего лишь несколько кошек… — Магнус дурашливо захихикал.
Ларс-Гуннар снова ударил его в лицо, на этот раз кулаком. Кровь хлынула, заливая подбородок.
— Ну, давай, ударь меня! — рычал Винса, указывая пальцем на свою щеку. — Давай, давай! У тебя есть возможность помериться силами с настоящим мужчиной! Или ты только и можешь, что издеваться над женщинами? Давай!
Ларс-Гуннар вытянул подбородок и махал согнутыми в локтях руками, как бы приглашая Линдмарка помериться силами.
Кровь заливала Магнусу рубаху. Прикрывая правой рукой разбитый нос, он сделал левой отстраняющий жест.
А Ларс-Гуннар, опершись на стол, наклонился к самому его лицу.
— Я ухожу, пока не поздно, — бросил он через плечо Торнбьёрну Илитало.
У двери он еще раз оглянулся на Магнуса.
— Можешь заявить на меня в полицию, — сказал он. — Я не боюсь. Именно этого я и жду сейчас от тебя.
