– Кончай пить, – сказал Андерсон. – Смотри не переусердствуй, иначе начнут на тебя коситься.
– Ладно, – сказал Гус. – Вместе сядем?
– Пока что нет, – ответил тот. – Прямо передо мной за столиком сидят две дамочки. Шлюхи, по-моему, но не уверен. Получить предложение от проститутки делу не помешает. Если и с этим сладим, они нам пригодятся, чтобы представить нас по высшему разряду на попойке там, наверху. А как возьмем то местечко, и их повяжем.
– Отличный план, – сказал Гус и глупо икнул.
– Чтобы не объявлять об этом во всеуслышание, достаточно потише говорить.
– Прости, – сказал Гус и снова икнул.
– Иди к стойке и следи за мной. Если у меня с теми бабами не выгорит, прогуляешься до их столика и постараешься приколоть. А будешь иметь успех, я и сам себя туда еще разок приглашу.
– Ладно, – сказал Гус, и Андерсон запустил свою последнюю мелодию. Гул голосов в баре грозил заглушить автомат, грозил до того мгновения, пока Гусу не заложило уши и он не понял, что гул большей частью сидит у него в голове; он вспомнил о летящем «кадиллаке» и снова ужаснулся, силясь выбросить его из головы заодно с гулом.
– Сейчас же возвращайся к своему столу, – зашипел Андерсон. – Мы и так уже торчим здесь слишком долго.
– А разве мне не нужно проиграть какую-нибудь запись? Я вроде для того сюда и пришел, – сказал Гус, тыча пальцем в сверкающую машину.
– Ах, да, – согласился Андерсон. – Сперва что-нибудь проиграй.
– Ладно, – сказал Гус и опять икнул.
– И не особо налегай на выпивку, – повторил Андерсон, зашагав обратно к своему столику.
Обнаружив, что расплывчатые надписи тяжело поддаются прочтению, Гус просто ткнул в три кнопки на машинной панели. Зазвучавший «хард-рок» пришелся ему по душе. Щелкая пальцами и поводя плечами, он вернулся к стойке и тут же заказал еще виски с содовой, но пил теперь украдкой в надежде, что не заметит Андерсон. Затем он попросил повторить и продрался сквозь толпу к двум женщинам, сидящим за столом. И впрямь на проституток смахивают, подумал он и встал перед их столом, притопывая ногой в такт музыке.
Та, что была помладше, пухленькая брюнетка с посеребренными волосами и в узком, как чулок, золотистом платье, мгновенно ему улыбнулась. Попивая из стакана, он одарил обеих плотоядным взглядом, уверенный, что без ответа он не останется, потом быстро посмотрел на Андерсона, свирепо и мрачно следящего за ним поверх своего бокала, – посмотрел и едва не расхохотался, ибо давно уже не был так счастлив, как сейчас. Он радостно пьянел и знал, что пьянеет. Однако его восприимчивость и чувствительность сделались лишь острее, решил Гус, он видел все как бы в перспективе, ну а жизнь, великий Боже, жизнь – прекрасна! Он с вожделением покосился на толстуху с обесцвеченными волосами, которой было никак не меньше пятидесяти пяти, и та подмигнула ему голубым глазом алкоголички. Не профи, догадался Гус, дилетантка, сопровождающая ту, что посвежее. Если подвернется случай, она, конечно, в стороне не останется, только кому охота платить за старую каргу?
– Един, как перст? – произнесла карга, с трудом ворочая языком и глотая звуки. Гус стоял перед ними, покачиваясь и дергаясь под музыку, перешедшую теперь в крешендо из барабанов и электрогитары, и с каждой минутой ему делалось все веселее.
– Покуда есть музыка, выпивка и любовь, никто не одинок, – сказал Гус и выпил за здоровье каждой из них в отдельности, опрокинув в глотку виски с содовой и думая о том, как это чертовски элегантно и эффектно у него все выходит...
– Ну так присядь и порасскажи мне что-нибудь еще, коли ты такой смышленый мизинец, – предложила старая блондинка и указала на свободный стул.
– А могу я вас, девочки, угостить парой глоточков? – спросил Гус, облокотившись на стол и думая о том, что моложавая не так уж и дурна, кабы еще не свернутый на сторону нос да не эти пушистые брови, начинавшиеся, казалось, из самой бесконечности и туда же, в бесконечность, уползавшие.
Зато груди размеров просто чудовищных. Он откровенно уставился на них, потом швырнул ей в лицо порочную улыбку и щелкнул пальцами, призывая официантку, только что поднесшую Андерсону новый коктейль.
Обе женщины заказали по «манхэттену», Гус – виски с содовой, обратив внимание на то, что Андерсон выглядит злее обычного. Шеф его успел прикончить два бокала за то время, что толстая блондинка рассказывала Гусу длиннющий непристойный анекдот про маленького еврея и верблюда с голубыми глазами, и хоть Гус так и не распознал, в чем там соль, хохотал во все горло, а когда наконец успокоился, блондинка сказала:
– Мы даже не перезнакомились. Меня звать Флаффи Ларго. Можно просто – Пушок. А это Поппи Ла Фардж.
– Разрешите представиться: Лэнс Джеффри Сэвидж, или Джеффри Беспощадное Копье, – сказал Гус, шатко поднявшись и поклонившись хихикающим дамочкам.
– Ну разве он не прелесть, этот маленький какунчик? – спросила Флаффи у Поппи.
– А где ты работаешь, Лэнс-Копье? – поинтересовалась Поппи, уложив кисть на предплечье и подавшись телом вперед, а заодно обнажив еще полдюйма глубокой расселины, расколовшей надвое ее увесистое богатство.
– На фабрике по разделыванию дынек, – ответил Гус, не спуская глаз с ее груди. – То бишь на фабрике одежды, – добавил он и посмотрел на них, дабы удостовериться, что шутка ими схвачена.
– Дынек, – повторила Флаффи и разразилась пронзительным квакающим смехом, который завершился мощным полухрапом-полувсхлипом.
Чертовски здорово, думал Гус. До чего же здорово, черт возьми! Как только ему удается сегодня выдумывать такие лихие штуковины, ну прямо хоть в кино снимай! Тут он повернулся к Андерсону, расплачивавшемуся за новый коктейль, и сказал женщинам:
– Эй, видите вон того парня?
– Этот ублюдок только что пытался нас подцепить, – сказала Флаффи, почесывая широченный живот и подтягивая соскользнувшую с плеча на дряблый розовый бицепс бретельку лифа.
– Мой знакомый, – сказал Гус. – Пригласим его сюда?
– Ты его знаешь? – спросила Поппи. – По мне, так он вылитый легавый.
– Ха-ха-ха, – ответил Гус. – Легавый! Я знаю этого сосунка целых пять лет. Раньше он владел собственной сетью бензоколонок, но так опостылел своей старухе, что та с ним развелась, и теперь он упал в цене втрое. Но на хлеб-то ему всегда хватит.
– А как с хлебом у тебя, Лэнс? – внезапно спросила Флаффи.
– Каких-нибудь семьдесят пять долларов, – сказал Гус. – Пойдет?
– Ну... – улыбнулась Флаффи. – Как закроется этот бордель, мы думаем устроить тебе славное представление, а за все славное да хорошее нужно расплачиваться звонкой монетой, это же естественно.
– Флаффи, какие платья ты предпочитаешь? – спросил Гус, гулять так гулять! – У меня в машине есть кое-что из наших новейших моделей, хочу, чтобы куколки вроде вас обрядились во что-нибудь стоящее.
– Нет, правда? – спросила Поппи, улыбка с трудом умещалась на ее физиономии. – А есть у тебя что-нибудь четырнадцатого размера?
– Само собой, малышка, – ответил Гус.
– А двадцать два с половиной? – загорелась Флаффи. – Мое старое зеленое тряпье уже разваливается на части.
– Само собой, Флаффи, – сказал Гус и почувствовал досаду: его нижняя челюсть, губы и язык совершенно онемели.
– Слушай, Лэнс, – сказала Поппи, придвигаясь вместе со стулом к нему поближе. – Обычно мы ни с кем не ложимся меньше чем за сотню в ночь. Но, может, за те платья я бы решилась удружить тебе, ну, скажем, за пятьдесят хрустящих, и, может, за оставшиеся двадцать пять нам удалось бы уговорить и Флаффи поработать. Что скажешь, Флафф? Больно хорош этот чертенок.
– Прелесть, а не какунчик, – сказала та. – Я согласна.
– Вот и отлично, куколки, – сказал Гус, кожей чуя, как свирепо таращится на них сквозь дымную темень Андерсон. Тем не менее Гус поднял три пальца, подзывая официантку.
– Почему бы нам сразу и не начать? – спросила Поппи. – Времени уже почти час.
– Рановато еще, – ответил Гус. – Я слышал, они тут крутятся и после закрытия. Как вам такая идея: после двух идем наверх, выпьем немного, повеселимся, а потом можем отправиться в мотель, ну как?
– Джордж дерет наверху втридорога, – сказала Поппи. – А у тебя всего-то семьдесят пять долларов, они нам нужнее, чем Джорджу.
– Послушайте, – заворчал Гус, на мгновение запнувшись и глядя с жалостью на обреченную муху, барахтавшуюся в круглой лужице на грязном столе. – Есть план. Приглашаем того парня, ну, моего знакомого, и, как закроется бар, берем его с собой наверх к Джорджу. А там просаживаем все его денежки. У него их куры не клюют. Ну а после того, как всласть напьемся, пускаем его под откос и втроем спешим в постельку. Покамест я для нее не созрел, для постельки, мне еще веселиться и веселиться.
– Я вижу, ты не знаешь, что такое веселье, какунчик, – сказала Флаффи, короткопалой розовой рукой стиснув ему бедро и тяжело навалившись на Гуса в попытке чмокнуть его в щечку губами, похожими на спущенную камеру от колесной покрышки.
