– Хорошо. Ради тебя.
– Разве ты не воспитывалась в уважении к институту брака?
– Папа был баптистским проповедником.
– Что ж, тогда все ясно. А меня воспитывали лютеранином, да только в церковь мы никогда особо часто не ходили, за исключением тех случаев, когда того требовали приличия, так что, полагаю, из наших детей мы сделаем баптистов.
– Я больше никто. Я не баптистка. Никто и ничто.
– Ты – все.
– Нам ведь не возбраняется иметь детей?
– Еще как не возбраняется!
– Золотой рыцарь и его смуглая дама сердца, – сказала она. – Только мы еще настрадаемся, и ты, и я. Нам придется за это расплачиваться. Ты не знаешь, что такое священная война.
– Мы победим в ней.
– Никогда не видела тебя таким счастливым.
– Я никогда и не был таким счастливым.
– Хочешь, я скажу, почему полюбила тебя с самого начала?
– Почему?
– Ты не был похож на других белых. Те заигрывали со мной и приглашали к себе на квартиру или в «какое-нибудь сногсшибательное веселенькое местечко», ну знаешь, куда ездят обычно бело-черные парочки. До встречи с тобой я не могла по-настоящему довериться ни одному белому, я понимала: они видят во мне лишь то, что хотят во мне видеть, но только то совсем не я.
– И что же это?
– Не знаю. Может, в них говорила лишь похоть. Похоть, распаляемая при виде мелкого зверька с коричневой шкуркой, распаляемая от ощущения первобытной жизненной силы какой-то негритянки. В общем, что-то в этом роде.
– Ну и ну! Сегодня ночью ты просто подавляешь меня своим интеллектом.
– Уже утро.
– Тогда – сегодня утром.
– Были еще и белые либералы, готовые потащить меня на губернаторский бал, но, сдается мне, этим типам сгодилась бы и любая другая, или почти любая, лишь бы была негритянкой. Так что им я тоже не верю.
– Ну а потом был я.
– Ну а потом был ты.
– Старина Рой, пьянчужка.
– Раньше, не теперь.
– Это потому, что ты одолжила мне часть себя вместе со своим мужеством.
– Ты такой стеснительный да скромный, что мне это начинает надоедать.
– Прежде я был надменным, тщеславным, высокомерным и самонадеянным.
– Мне трудно в это поверить.
– Теперь мне тоже. Но это правда.
– Ты не был похож ни на одного из тех белых, что я встречала. Да, ты тоже искал во мне свою корысть, но при этом желал от меня только то, что любой человек может дать любому человеку, а негритянка я или нет – не играло никакой роли. Ты всегда смотрел на меня как на женщину и как на личность, сам-то ты хоть о том догадываешься?
– Догадываюсь, что я не просто похотливый тип.
– Это ты-то не похотливый? – засмеялась она. – Ты на удивление похотливый любовник, но сейчас ты слишком слабоумен, чтобы с тобой о том говорить.
– А где мы проведем медовый месяц?
– Что, это тоже обязательно?
– Само собой, – ответил Рой. – Я щепетилен, если ты еще помнишь.
– Сан-Франциско – прекрасный город. Когда-нибудь бывал там?
– Нет. Поехали в Сан-Франциско.
– Это еще и очень терпимый город. Теперь надо считаться и с этим.
– Как тихо, – сказал Рой. – В какой-то момент сегодня ночью, когда я особенно перетрусил, мне казалось, шум огня не прекратится никогда. Я думал, что мои уши будут вечно слушать один лишь рев огня...
– Ходят слухи, с завтрашнего дня мы чуть ли не полностью переходим на обычный ритм работы, – сказал Рой. Он произнес это с удовольствием: они с Лаурой решили, что, как только с бунтом будет покончено и представится благоприятная возможность, он попросится в краткосрочный отпуск и они отправятся на недельку в Сан-Франциско – конечно, после того, как поженятся в Лас-Вегасе, где, может быть, задержатся на пару дней, ну а потом, не исключено, съездят еще на вечерок из Вегаса в Тахоэ... – Вот это будет славно – отделаться наконец от смены в двенадцать часов, – произнес Рой в порыве чувств, переполнявших его от одной лишь мысли о том, что как они с Лаурой запланировали, так и поступят, а значит, все его сомнения рассеяны.
– Я сыт этим по горло, – сказал Серж Дуран, делая ленивый разворот на Креншоу, где совершали они патрулирование. Рою нравилась серьезная надежность, с которой тот вел машину, в сущности, ему нравился и сам Дуран. За пять лет они с ним виделись раз-два и обчелся, прежде Рой палец о палец не ударил, чтобы узнать его поближе. Но сегодня, не успели они провести вместе и двух часов, а он, Рой, уже проникся к нему симпатией и был рад, что во время составления патрульных списков тот же Дуран обратился к сержанту и сказал: «Разрешите мне поработать с моими однокашниками Фелером и Плибсли». Гус Плибсли тоже был вроде парень что надо. Рой понадеялся, что сдружится с ними обоими. Он все отчетливее сознавал, что среди полицейских так и не завел настоящих друзей. Но с этим, как и со многим другим, пора кончать. Теперь его жизнь пойдет иначе.
– Сейчас, когда с бунтом почти улажено, трудно поверить, что он был в самом деле, – сказал Гус, и Рой подумал, что Плибсли повзрослел больше чем на пятилетку. Он помнил его робким человечком, чуть ли не самым мелким на курсе. Теперь он казался и выше, и солиднее. И конечно, не забыл Рой нечеловеческой выносливости Плибсли. Вспомнив, какую угрозу она представляла для их инструктора по физ-подготовке старшины Рэндольфа, он улыбнулся.
– Совсем нетрудно, если едешь по Центральной авеню или Сто третьей улице, – сказал Серж. – Ты был там в пятницу вечером, Рой?
– Я там был, – ответил тот.
– Кажется, и мы там были, – сказал Гус, – но я так перепугался, что не стану утверждать наверняка.
– Не ты один, браток, – сказал Рой.
– Но я был так напуган, что почти ничего толком и не помню из того, что со мной происходило, – сказал Гус, и Рой увидел, что застенчивая улыбка осталась у Плибсли прежней, так же, впрочем, как и просительные нотки в голосе, столь раздражавшие Роя раньше: в те дни он был еще слишком глуп, чтобы слышать неподдельную искренность.
– Не далее как сегодня я размышлял о том же самом, – сказал Серж. – Та ночь в пятницу уже сейчас превращается у меня в башке в какой-то туман.
Огромные провалы в памяти, иногда не могу вспомнить элементарных вещей. Не считая страха, понятно.
– Как, ты тоже, Серж? – спросил Гус. – А ты, Рой, что скажешь? Тебе это знакомо?
– Конечно, Гус, – ответил тот. – Я был напуган до смерти.
– Ну и ну!.. Вот дьявольщина, – сказал Гус и умолк, и Рой догадался, что разговор его приободрил и успокоил. Возможность поболтать с полицейским, которого, подобно тебе, явно гнетут сомнения, утешала, и Рой почувствовал жалость к Гусу и тягу дружить с ним.
– Ну и закончил ты свой колледж, Рой? – спросил Серж. – Помнится, мы говорили с тобой в академии о твоем дипломе по криминологии. Тогда тебе оставалась самая малость.
– Ближе той малости, Серж, я к нему так и не подобрался, – засмеялся Рой и с удивлением обнаружил, что в этом смехе нет иронии. Похоже, Рой Фелер наконец-то мирится сам с собой, подумал он.
– Да я и сам не очень-то налегал на зачеты, – сказал Серж, понимающе кивнув. – Теперь вот, когда на носу первый экзамен на сержанта, ругаю себя дураком. А ты, Гус? В школу ходишь?
– Как Бог на душу положит, – ответил Гус. – Где-то через годик надеюсь сдать на бакалавра по деловому администрированию.
– Молодцом, Гус! – сказал Рой. – В один прекрасный день мы станем на тебя работать.
– Ох, да нет же, – сказал виновато Гус. – Не слишком-то я прилежно учился, чтобы рассчитывать сдать экзамен на сержанта, к тому же в самые ответственные моменты я леденею и превращаюсь в истукана. Как пить дать, с треском провалюсь и только опозорюсь.
– Из тебя выйдет мировой сержант, Гус, – сказал Серж, и, похоже, искренне.
Рой испытал к ним еще большее расположение, и ему захотелось вдруг, чтобы им стало известно о его предстоящей женитьбе – о Лауре, о белом полицейском и его черной жене, – и, если им покажется, что он сошел с ума, они достаточно милосердны, чтобы не допустить и намека на издевку. Но даже реши они, что он безрассудный глупец, и докажи это оба вежливым смущением – такой оборот все равно ничего не изменит.
– Слава тебе, Господи, темнеет, – сказал Гус. – Денек сегодня жаркий выдался, да еще этот проклятый смог. Самое время поплавать. У моего соседа есть бассейн. Может, завтра набьюсь к нему в гости.
– А как насчет этого вечера? – спросил Серж. – Скажем, сразу после работы? В доме, где я снимаю конуру, имеется свой бассейн. Лучше поскорей воспользоваться этим преимуществом, потому что скоро я оттуда съеду.
– И куда же? – поинтересовался Гус.
– Присмотрели себе квартирку с невестой и собираемся ее купить. Так что, пожалуй, на смену плаванью под луной придут газонокосилка да тяпка для выпалывания сорняков.
– Так ты женишься? – спросил Рой. – Я тоже – как только выхлопочу недельный отпуск.
– Выходит, и ты не устоял? «Еще один сгорел на работе»? – улыбнулся Серж. – Что ж, меня это обнадеживает.
