вибрация и звук.
В это же время за толстой бетонной стеной, из палаты № 6, послышались высокие прерывистые всхлипывания.
— Братец, братец, братец!.. Я хочу увидеться с тобой! Ты вернулся! Я слышала, дверь хлопнула… Я хочу увидеться с братцем… Нет… я не сумасшедшая… я твоя сестра… сестра, сестра… Братец, братец… ответь же! Это я! Я, я, я!
Да, все это — сон эмбриона.
Я лежал на кровати, широко распахнув глаза.
Все это — сон эмбриона. Крики… черная крыша… свет из окон… Даже не так. Все, что случилось сегодня…
Я в материнской утробе и корчусь от боли, видя этот кошмар. А когда появлюсь на свет, я принесу смерть и проклятие всем этим людям… Но никто, никто об этом не знает… Одна моя мать ощущает страшные толчки…
За бетонной стеной, где я лежал, послышались крики.
— Братец, братец, братец! Братец Итиро! Это я, вспомни! Это Моёко! Ну же, ответь!
Вслед за тем последовали болезненные удары, превратившиеся в печальные клики, и что-то зашуршало.
Я лежал как мертвый, затаив дыхание, и только глаза мои были широко открыты…
«Бо-о-ом» — послышался бой часов в конце коридора. Всхлипы в соседней комнате затихли.
«Бо-о-ом»…
Всхлипы раздались вновь, еще протяжнее, еще сильнее, чем раньше. Веки мои распахнулись еще шире.
«Бо-о-ом»…
Перед глазами возникло потное, напоминающее череп лицо доктора Масаки в пенсне. Только я узнал его, как, подмигнув, оно с бессильной улыбкой растворилось.
«Бо-о-ом»…
Передо мной появилась Тисэко. Прикусив до крови нижнюю губу, она со страдальческим видом висела на шнурке. Волосы ее были растрепаны. Она посмотрела на меня немигающим взором, будто желая что-то сказать, затем глаза ее закрылись, и она грустно заплакала. Она делалась все бледнее, вдруг глаза ее снова распахнулись, а затем печально закатились.
«Бо-о-ом»…
Сино Асада, из разбитого затылка которой вытекала черная жидкость, потупилась передо мной…
«Бо-о-ом»…
Окровавленное лицо Яёко с бессильно закатившимися глазами…
«Бо-о-ом»… «Бо-о-ом»… «Бо-о-ом»… «Бо-о-ом»… «Бо-о-ом»…
Стриженная ежиком голова с разрубленной щекой… девочка с косичками и разбитой переносицей… бородатое лицо, со лба которого свисал лоскут кожи…
Я закрыл лицо руками, спрыгнул с кровати и помчался прямо вперед. Мой лоб столкнулся с чем-то твердым, перед глазами вспыхнул свет, но вскоре стало темно. И вдруг из этой темноты выплыло лицо, которое было не отличить от моего, — те же растрепанные волосы и впалые, блестящие глаза. Оно посмотрело на меня и, разинув огромный алый рот, громко расхохоталось.
— Ах! У Циньсю… — не успел воскликнуть я, как оно исчезло, будто растворилось во тьме.
«Бо-о-ом»…
Одна из японских городских легенд гласит о проклятии, связанном с «Догрой Магрой»: любой, дочитавший эту книгу до конца, испытает душевное помешательство или попросту сойдет с ума. Иногда, впрочем, легенда принимает немного другую форму: якобы, дойдя до последней страницы, читатель будет обречен вернуться к началу и читать до бесконечности, уподобившись тем самым главному герою, который (возможно) попал во временную петлю. Быть может, истоком этой зловещей легенды послужило высказывание автора, Юмэно Кюсаку, который как-то раз заявил, что эту книгу можно читать пять раз и с каждым прочтением испытывать новые чувства.
За те без малого девяносто лет, что миновали с выхода «Догры Магры» в свет, многие японские читатели пытались проверить на себе правдивость этой легенды. Но как бы там ни было на самом деле, подобные слухи отлично демонстрируют репутацию «Догры Магры» как книги сложной, проклятой, таинственной и, мягко говоря, нехорошей. Однако это лишь привлекает к ней все новых и новых читателей. «Догра Магра» стабильно входит в ежемесячные топы книг популярной японской интернет-библиотеки «Аодзора» наряду с произведениями таких классиков, как Рюноскэ Акутагава, Дадзай Осаму и Нацумэ Сосэки. По роману пишут научные работы и защищают диссертации, рисуют мангу и ставят пьесы. Отсылки к звучному названию и запутанному сюжету можно найти как в популярной японской культуре, так и в андеграундных произведениях. Из неожиданных примеров — одноименный бар в Осаке и платье, украшенное цитатами из романа. Словом, такая неувядающая популярность свидетельствует о том, что «Догра Магра» — не классика из школьной программы и не бестселлер прошлых лет, а книга в полном смысле слова культовая, обладающая армией фанатов и почитателей.
Но невозможно говорить о произведении, не упоминая его автора. Юмэно Кюсаку (1889–1936) — писатель, снискавший, пожалуй, не меньшую популярность, чем его главный труд.
Он появился на свет 4 января 1889 года в городе Фукуока на острове Кюсю и при рождении получил имя Наоки Сугияма. Отец мальчика, Сигэмару Сугияма (1865–1935), личностью был незаурядной. Политик и промышленник, чье имя связано с ультраправой организацией «Гэнъёся» («Общество черного океана»), он проводил время в разъездах между Фукуокой, Токио и Гонконгом. Мать Наоки, которую звали Хотори, не сумела поладить со свекрами, и вскоре после рождения сына Сугияма-старший развелся с женой. В результате разрыва ребенок был отправлен к бабушке с дедушкой по отцовской линии, благодаря которым маленький Наоки познакомился с классической китайской литературой и театром но. Кроме того, он увлекался произведениями Киплинга, Жюль Верна, Эдгара По и читал детективные романы. В круг его интересов входили также теннис и музыка.
В 1908 году Наоки Сугияма окончил престижную фукуокскую школу Сююкан и подал заявление о вступлении в императорскую гвардию в качестве вольноопределяющегося. После службы в Токио Наоки Сугияма стал готовиться к поступлению в университет Кэйо на филологический факультет, куда был зачислен в 1911 году. Одновременно с учебой в университете он продолжал служить в армии. Однако два года спустя отец заставил Наоки бросить университет и службу и вернуться домой в Фукуоку, чтобы управлять семейной фермой. Впрочем, из этого ничего не вышло, а сложные взаимоотношения с мачехой привели к тому, что Наоки уехал в Токио, где некоторое время жил в трущобах и бродяжничал. Затем, в 1915 году, он сменил имя на Тайдо (другой вариант чтения — Ясумити) и сделался буддийским монахом.
Монашество, впрочем, тоже продлилось недолго: в 1917 году будущий автор вернулся к мирской жизни и приехал на отцовскую ферму в Фукуоке. Там он начал писать рассказы и эссе в журнал «Кокубяку» («Черное и белое»). В следующем году он женился на девушке по имени Кура Канэда и на протяжении нескольких лет занимался журналистикой: писал заметки, репортажи из Токио, сказки для газеты «Кюсю ниппо» («Ежедневник Кюсю»). Выходили они под разными псевдонимами, например: Кадзяку Рампэй, Хоэн Сандзин, Цутихара Косаку, Кагуцути Мидори…
Но главный псевдоним — Юмэно Кюсаку — появится позже, в мае 1926 года, под
