— С вишневым, мама…
— Переключи на Российское, — попросила она его, — там «Санта-Барбара» сейчас начнется.
«Господи! — взмолился он про себя. — То она чуть не плачет, что я всего лишь на часок, то собирается смотреть эту галиматью!» Он вспомнил, как месяц назад к матери на сеанс «Санты-Барбары» пришла соседка, потому что по первому каналу транслировали футбол и муж не дал ей словить очередной кусочек американского кайфа. Соседка очень удивилась, увидев Юру в тренировочных штанах, — мама тщательно скрывала от соседей, что сын развелся и живет у нее. «Юрочка приехал посмотреть «Санту-Барбару», — заверила мама соседку, — у них сломался телевизор». Такого коварства он от нее не ожидал! Ему пришлось ей подыгрывать — сидеть с ними целый час и жевать эту пережеванную бредятину!
— Анечка несколько раз приезжала ко мне в гости, — сообщила мама, разливая чай. — Такая стройная стала — два раза в неделю ходит на этот… Как его? Шлёпинг, что ли?
— Шейпинг, ма. Вкусней твоих оладушек не бывает на свете!
Он не хотел ничего слышать ни о жене, ни о дочери, воинственно настроенной против него, во всем поддерживающей мать. Но в этот миг почувствовал что-то страшное, словно опять наткнулся на тот матрас в темноте подвальной комнаты, когда пытался нащупать выключатель. И, несмотря на нежелание, пришлось вернуться к той же теме.
— Куда она ходит на шейпинг?
— Ездит на «Динамо».
— Одна?
— Юра, твоей дочери уже двенадцать лет! — укоризненно заметила мама. — Она самостоятельная девочка.
— Во сколько у них заканчиваются занятия?
— Откуда я знаю, Юрочка? Позвони Татьяне, узнай! Что это ты вдруг забеспокоился? Два месяца носа к ним не казал, а сейчас — на тебе — заинтересовался! — Монолог мамы на этом бы не закончился, если бы не началась «Санта-Барбара».
Со спокойным сердцем оставив маму на Джину, Мейсона и компанию, Юра откланялся.
Жданов, выслушав Мишин рассказ о похищении чемодана, подошел к окну и со свойственной ему улыбкой уставился на семейство воробьев, не поделивших какую-то букашку.
— Весело вы там живете, как я погляжу! — И, затворив окно, спросил, как бы рассуждая сам с собой: — Он что, совсем дурак — оставил чемодан у забора? Может, все-таки пацаны?
— Нет, Вадик, пацаны тут ни при чем. — Блюм рисовал на тетрадном листочке котов и кошек — любимое лекарство от нервов. — Понимаешь, ему не чемодан был нужен, он пришел за бумагами, но достать их помешала Тренина. Выбирать не приходилось, он и драпанул с чемоданом.
— Ну и бросил бы его в машину! Так нет же! Даже погоня не пугает — у него есть время открыть чемодан, вытащить папку с бумагами! Какой-то странный вор!
— В том-то и дело, Вадик, по-моему, он вовсе не вор! — Коты и кошки у Блюма занимались непристойностями. — А что касается машины, то ее, скорее всего, не было! Машину он поймал на шоссе. То есть двадцать минут шел от лагеря пешком, поэтому чемодан — лишний груз!
— Невероятно! — верил и не верил Жданов. — На что он рассчитывал?
— Во всяком случае, не на то, что в самый последний момент явится Тренина. — Капиллярная ручка в руках у Блюма неожиданно выдала предсмертный штрих. — Черт бы побрал эти корейские ручки! — швырнул он ее в корзину для мусора.
— Насколько я понимаю, Миша, в чемодане находилась копия дела Максимова, которую я снял для тебя из архива? — Жданов сел наконец за свой стол и закрыл руками лицо.
— Ты правильно понимаешь. — Блюм теперь барабанил пальцами по столу.
— На, возьми! — протянул ему Вадик шариковую ручку. — Только прекрати свой концерт для фортепьяно с оркестром! Ты открыл что-то новое в этом деле?
— В том-то и петрушка, что ничего! — С котов и кошек Блюм перешел на белок и дикобразов. — Прошло семь лет, как убили Максимова. Мотив самый банальный — ревность. Убийца давно отбывает свой срок. А что эта баба, сестра Максимова, обратилась ко мне с просьбой «посмотреть» дело, потому что ей кажется, будто мотивы были иные, — так бывает частенько, в этом нет криминала. Но слова ее ничем не подтверждаются. Это только личные домыслы. Я хотел еще раз прочитать на досуге дело и вернуть тебе.
— Значит, не так все просто, Миша. Кого-то ты сильно напугал тем, что вытащил дело из архива. — Жданов посмотрел на Мишины рисунки и поморщился — скабрезности были не в его вкусе. — Давай-ка выбери денечек — посидим вместе в архиве, покумекаем. Возможно, в самом деле отыщется вор. — Он набрал номер местного телефона и спросил невидимого собеседника: — У тебя готово? Давай скорей!
— Ты узнал, о чем я тебя просил? — сменил тему разговора Миша.
— Ах да, чуть не забыл! — Жданов выдвинул ящик своего стола и достал чью-то визитную карточку. — Интересующие тебя киоски с парфюмерией перекуплены в середине апреля ТОО «Факел». Вот тебе визитная карточка директора.
Прочитав совершенно незнакомую ему фамилию, Блюм спросил:
— Под чьей «крышей» работает?
— Не знаю, Миша.
— Это надо обязательно выяснить.
— Постараюсь.
Эксперт принес чемодан и отпечатки пальцев: Блюма, Генки Просвирнина, ди-джея Димы и чьи-то еще, женские…
Юра все рассчитал по времени. В два часа он подъедет к «Ленчику» — переговорит с Авдеевым насчет Верки. Затем — на Академическую к Маликовой, потом заглянет к Крыловой и оттуда — на автовокзал.
Планы его немного нарушились — на этот раз Авдеева «У Ленчика» не было. Он ждал его целый час и нарвался на Буслаеву.
— Соболев, ты почему не на работе? — полушутя-полусерьезно спросила Галка.
— У меня выходной! Имею я право раз в месяц посидеть «У Ленчика», попить кофе? — Юра был раздосадован долгим ожиданием Авдеева, и это не укрылось от Буслаевой.
— Нервы у тебя, Юрка, ни к черту! Тебе необходим морской бриз! — рассмеялась она издевательским смехом, чем еще больше распалила Соболева.
— Дурацкие шутки у тебя, Галя! — Юра обиженно надул щеки.
— А я не шучу, я серьезно! — Она натянуто улыбалась. — У меня набирается группа детей в Крым — можешь поехать руководителем. Целый месяц на море!
— А как же лагерь? — поинтересовался Соболев.
— На второй смене обойдутся без тебя, а к третьей ты вернешься. — Она, похоже, не шутила.
— А Парамонов? — вспомнил Юра. — Он же висит надо мной как дамоклов меч, а я покачу в Крым отдыхать?
— Соболев, ты неисправим! — возмутилась Буслаева. — Сначала у тебя была жена, которая тебя никуда не отпускала! А теперь Парамонов вместо жены? Плюнь ты на него! Ничего он тебе не сделает.
— Хорошо. Я подумаю. — Соболев чертил ложкой на кофейной гуще геометрические фигурки и думал в этот миг о дочери и шейпинге. «Надо позвонить Татьяне», — возникла неуклюжая мысль.
— Думай скорей, — бросила ему на прощание Галка, — охотников много, а выезд через неделю! — Она помахала кому-то на противоположной стороне улицы. — Ладно, Юрик, пока! Звони, если надумаешь. — И стремительно понеслась по переходу на зеленый свет. Только тогда он обратил внимание, как она одета, — на Галке развевался от ветра балахон а-ля Пугачева в немыслимых синих розочках!
«Когда она научится одеваться?!» — с досадой подумал Юра и посмотрел на часы — половина четвертого. Он уже собрался уходить, как заметил приближающуюся знакомую фигуру. Арсений Павлович был не один, а с каким-то молодым человеком, с виду очень серьезным и деловым, при галстуке и с кожаной папочкой. Издали заметив Соболева, Авдеев кивнул и спешно распрощался со своим собеседником.
— Давно ждешь? — Он был чем-то сильно расстроен. — Тебе кофе?
Юра не стал сопротивляться — его угощали редко. Обычно угощал он.
— У вас неприятности? — деликатно осведомился у мэтра бывший ученик
— Да, есть немного. Радио-то молчит. Слышишь? — И в самом деле, Юра только сейчас понял, почему так уютно ему здесь — радио не раздражает навязчивой рекламой. — Заказов не стало, — пожаловался Авдеев. — Но это временно. А вот что жалобы на меня накатали местные жители властям — спать я им мешаю в послеобеденное время — это уже хреново! Зажрались, сволочи!
