юниоров. И это было очень нелёгкое дело — поставить жучок в клубе на Гейт-сайд, поверьте мне. Ребята пошли на огромный риск. Но пошли, потому что знают, что наша клика стремится к миру и что для нас крайне необходимо получать всю необходимую информацию. Вот как это было нами организовано.
Мы начали забрасывать здание клуба камнями. Это был наш отвлекающий манёвр — выкурить всех «Алых» из клуба, а самим пробраться туда, мы уже подвели провод по крышам. Оставалось только каким-то образом проникнуть в клуб и поставить жучок. Мы это сделали как раз перед Рождеством, нам пришлось выбить все окна — ни одного целёхонького не осталось на фасаде! Эти «Алые» выскочили из клуба как угорелые, будто у них пожар. Они помчались за нами по всем улицам, а тем временем Малыш Энтони и его юниоры приделали проводок с жучком. Видели там большой кусок картона на стене? С правилами клуба? Вот как раз под ним они и присобачили этот жучок. Я просто обхохотался, когда они мне сказали, куда именно они приспособили его. Тут ведь не только им вред, тут ещё и оскорбление для них, правильно?
Этот жучок был для нас очень ценен. Как раз по нему мы узнали, что президент «Алых» останется дома с женой в тот вечер, когда мы назначили операцию. Мы не знали, что у них был ребёнок. «Алые» — они такие — всё у них секрет, всё в тайне, как будто совесть нечиста. Ребёнок — это просто несчастный случай. Если бы мы подслушали что-нибудь насчёт ребенка, мы бы, скорее всего, спланировали напасть на Аткинса на улице. При нападении старались учитывать безопасность для невинных людей. Но, если наносите упреждающий удар такого типа, абсолютной безопасности трудно ожидать. Кроме того, как я говорил вам, Чинго считает, что ребёнок был убит шальной пулей из оружия самого Аткинса. Вы бы слышали, что мы узнавали по этому жучку. Я всегда знал, что эти ниггеры — тунеядцы, но что они ещё и выделывали в своём клубе?! Поверить нельзя. Сплошная грязь, вы меня понимаете! Просто грязь.
В тот день, когда вы пришли к ним на Гейт-сайд, я сам был на подслушивании и слышал весь ваш разговор с военным советником «Алых», — он себя Силачом называет. Он с самого начала не хотел мира. То есть, он всё время говорил, что хочет мира. Но мира на свой лад. И какой же это мир тогда был бы? Наша клика хочет такого мира, который бы остался навечно. Вот к чему мы стремились. С самого начала. Не мы заварили всю эту кашу в округе. Мы её получили в наследство. Всю эту пакость. И мы пытаемся найти приличный, достойный выход из неё. Если бы «Алые» и «Маски» согласились бы на такой мир, у нас бы не было таких осложнений, как мы имеем сейчас. Мне же стыдиться нечего. Всё, что я сделал, правильно. Вот другие клики — да!.. Не могут понять и не хотят сотрудничать. А тут на карту поставлена честь. Честь клики и моя собственная как президента. Но попробуй это объяснить тем придуркам.
Как бы то ни было, когда вы были там, я сам слушал. И всё пошло так, как я и представлял. Они не желали сотрудничать с вами, они всё скрывали от вас. Они знали, кто ответствен за происшедшее с их президентом, и они собирались сами устроить разборку, не обращаясь ни к какой полиции. Я слышал, как вы сказали им, что получили такую же реакцию от очкарика Генри, который сейчас заправляет «Масками», и слышал, как вы им сказали, что все они глупы и сами нарываются на беду. Я не люблю этих «Алых», и никому из них ни на грош не доверяю, но должен отдать им должное — правильно они поступили, сказав вам не вмешиваться, потому что это не ваше дело.
В тот момент я ещё точно не знал, как они собираются поступить, но предполагал, что это будет какой-то удар возмездия. Я не опасался. Я знал, что мы можем отразить удары и «Алых», и «Масок». Мы — сильная клика, ребята. У нас самый большой арсенал в Риверхеде, никто не может сравниться с нами. Есть ещё одна почти такая же сильная клика, в Калмс-пойнте, но это уже на весь город. Здесь же вся власть у нас, и мы знаем, когда её надо употребить, а когда — нет. Это огромная ответственность. Когда вы в тот день ушли из Гейт-сайда, я думал, что у нас с вами не будет никаких неприятностей, и мы никак не будем впутаны в это дело, судя по вашему разговору с «Масками» и «Алыми». Мы были чисты и непричастны и могли сами постоять за себя против любой из этих клик.
Но так было только до тех пор, пока Мидж не отколола свой второй номер и не спутала все карты.
ГЛАВА 5
Полиция соседнего штата обнаружила тело девушки в роще у въезда в маленький городок Турман. Горло у неё было перерезано от уха до уха, а на спине рубцы как будто от хлыста или ремня. Въедливый детектив, вспомнивший сообщение, мелькнувшее в одном из полицейских циркуляров из города, заметил брелок на её браслете, с выгравированным именем Мидж. У себя в участке он нашёл этот циркуляр и позвонил по междугородному в 87-й участок.
Река Харб замёрзла почти целиком, когда Карелла и Клинг ехали по мосту Гамильтон-бридж ранним утром в пятницу, 11 января. Клинг сидел за рулём. Карелла сидел рядом и пытался включить отопление в древнем автомобиле. Эта машина, одна из трёх служебных автомобилей участка, когда-то видала лучшие дни. Оба детектива предпочли бы ехать в собственных машинах, если бы не оформление талонов на бензин, в последние недели влекущее почти бесконечную волокиту. Легче было взять одну из служебных машин, с утра под завязку заправленных горючим.
— По-моему, я разгадал, — сказал Клинг.
— Всё убийство, или что? — спросил Карелла.
— Что он сказал.
— Кто?
— Пачо. Когда он нас повёл вверх, и другой парень загородил нам дорогу. Помнишь? Тру-Блю, второй гопник.
— Да, помню.
— Помнишь, он спросил пароль у Пачо? А тот ответил: «Но-ты-рыдам». Застряло у меня в голове, но, по-моему, я, наконец, догадался.
— Ну? — спросил Карелла.
— Да. У них на спинах этих белых курток нарисованы химеры, правильно?
— Ага.
— Так,
