моей персоне? Говорили, что вам
очень нужен телохранитель?
– Да, голубушка, помню, – подтвердила она, непонимающе разглядывая мое раздраженное лицо своими добрыми желто-карими глазами. – Что такое?
От одного этого выражения лица хотелось взорваться каскадом ругательств.
Но как любит говаривать Арцах: «Епрст, я же профессионал!»
Так что я произнесла другое:
– Там, перед входом, я слышала ваш голос у себя в голове. Вы меня попросили подождать с минуту, и что вышло? Картошкой прилетело! И хорошо еще, что лишь картошкой, и один раз! А когда мы шли ко входу, вы мне в мозг транслировали, или не знаю, что делали… но только я слышала ваши мысли. И это очень отвлекало. – Я медленно вдохнула и выдохнула. – Вы это нарочно делали?
– Я должна пообщаться со зрителями, – уклончиво ответила Василиса. Она отвернулась от меня, но не полностью; руки ее заметались над столиком, по новой раскладывая камушки. – Не все могут попасть на мои вечера.
– Мне плевать на это, – подражая ее давешней невинной невозмутимости, отрезала я. – Вы сложный случай. Будут новые места, будет много новых людей. Вы сами мне сказали: телохранитель вам нужен, чтобы и вы сами глупостей не натворили.
Ну, буквально это прозвучало иначе, но черт с ним.
Руки Василисы остановились.
– Так что не трогайте меня своими чарами, способностями, или как там еще это назвать. Я ведь голову от вас закрыть не могу! Не мешайте мне вас защищать. В том числе от такого парня, как Маков!
– Сейчас ты меня вполне успешно от него защитила, – сообщила Комарова, разворачиваясь обратно.
– Что… простите?!
– Монашка с картохой. Это был он.
– Не буду спрашивать, откуда вы знаете, – вздохнула я. – Но… Если вы будете мешать мне вас защищать, я расторгну наш договор. Сложу с себя полномочия. Понятно?
Я была абсолютно серьезна. Милая и покладистая Василиса Ефимовна могла серьезно осложнить охрану своей же персоны.
– Как по мне, ты вполне способна справиться с Антохой, – пожала плечами гадалка.
– Может, и способна. – Так, последняя попытка. – Но вы не должны мне мешать. Понятно? Мы договорились?
Или мне позвонить Артуру Лаврентьевичу, мысленно произнесла я, глядя ей в глаза.
– Нет, не звони ему, – отозвалась Василиса. – Я тебя поняла, свет мой ясный, дотумкала, чего ты алчешь. Не буду я тебе палки в колеса ставить.
– Ни в каком виде, – подчеркнула я.
– Ни в каком виде, – повторила Василиса.
Остаток времени до выступления прошел спокойно. В гримерную допустили Павла, Руслан пристроился на диванчике с журналом в руках. Я мельком пригляделась: «Популярная механика». Вполне предсказуемый выбор для мальчишки.
Кстати, сушеные ананасы, по поводу которых Людмила затеяла столь энергичную разборку, Василиса есть не стала. Пояснила:
– Цвет приятный и на атмосферу благотворно влияют.
Людмила то появлялась в гримерной, то вновь уносилась к сцене. Больше она не нашла, к чему придраться. Похоже, все наконец стало так, как полагается.
И вот в таком виде наступил первый вечер моего нового задания. Ох, со всеми этими свистоплясками не забыть бы позвонить тетушке, оповестить, что я в отъезде.
Кстати, про полномочия я не шутила. Я реально могу отказаться от выполнения задания, если не найду возможным и дальше выполнять работу на должном уровне. Это я оговаривала и сегодня днем, вместе с Соколовым, в присутствии Василисы, между прочим. Кто ж знал, что в упомянутые ранее «не зависящие от меня причины» попадет и трансляция мыслей в мозг.
Итак, Василиса поклонилась залу.
– Здравствуй, град Тарасов, – произнесла она. Гадалку снабдили микрофоном, и ее голос разнесся по всему немаленькому концертному залу.
Дальше все пошло по сценарию, который я наблюдала при выступлениях Василисы в телешоу: приветствие, несколько слов о положительной энергии, которую принесли с собой добрые люди в этом зале… интересно, люди снаружи, в частности, та монахиня с картошкой – считались?
Потом начался сеанс вопросов: Василиса Ефимовна сама выбирала среди зрителей, на чей вопрос ответить. Журналистов в зале не оказалось, зато скептиков хватало. Многие, как и я в свое время, думали, что Комарова выбирает из подставных. Скептиков Василиса ставила на место, высказывая вслух такие их мысли, какие подставной зритель ни за что не высказал бы. Одну весьма агрессивно настроенную обличительницу координатору в итоге пришлось под руку выводить из зала: она ничего не видела из-за слез.
Я не вникала в выступление Василисы. Платят-то мне не за это. К тому же из-за ее недавнего визита в мою голову я испытывала некоторое отвращение ко всем этим, скажем так, фокусам. Именно оттого, что убедилась в их реальности. Ну, в гипноз тоже не все верят, а он более чем реален. Нас, бойцов для «Сигмы», ему обучали.
Подытоживая: не то чтобы я после всего сегодняшнего сразу прониклась и уверовала во всякую мистику. Но совсем уж зарекаться не буду. Надеюсь только, что из-за всего этого мне не придется пересматривать свой опыт и менять годами наработанные принципы работы телохранителя.
Я следила за обстановкой. Держалась за кулисами, но недалеко от Василисы.
Последнее оказалось неожиданно непросто: от гадалки волнами шла энергия. Казалось, что меня пронизывает насквозь какими-то излучением. Или будто я – мелкий песок, который вновь и вновь просеивают сквозь ситечко. На пляжах таким манером ищут потерянные отдыхающими монетки.
Не самое приятное ощущение.
Я глянула на Людмилу, стоявшую у другого края занавеса. Она тоже наблюдала за гадалкой. Непонятно было, чувствует ли она эту энергию. Может, и нет, привыкла за время сотрудничества.
Вот кому было однозначно плохо от всего происходящего, это Руслану.
Мальчик стоял позади Василисы. Так, чтобы его не видели из зала. Он и в начале-то показался мне напряженным. А сейчас стало хуже: он покрылся испариной, стиснул зубы, зажмурился и мелко дрожал.
Когда я, беспокоясь, попробовала дотронуться до него, меня словно ударило током!
Позади меня раздался флегматичный голос Павла:
– Не трогайте его. Это часть выступления. Пройдет.
– А вы доктор, что ли? – меня неприятно удивило равнодушие Павла.
– У меня есть медицинский диплом, без этого в массажисты не пустят. – Павел оставался невозмутим. – Дело в другом.
Руслана затрясло сильнее, но, несмотря на эту трясучку, он не двигался с места, будто приклеенный.
– Попробуете вмешаться – будет хреново. Очень хреново, для них обоих. Людмила как-то раз попробовала… Руську с Васькой в «Скорой» откачивали.
Я обернулась на закатившего глаза мальчика и инстинктивно отошла дальше за занавес. От греха подальше.
Впрочем, пришлось опять приблизиться, чтобы сохранять оптимальный обзор сцены и зала. Из-за света софитов зал обозревался хуже, чем хотелось бы. Да еще это давление чужой энергетики… я с трудом
